Осколки

Катер свернул в один из боковых каналов Солари. Тут же от движения зажглись парящие фонари — плотные шарики с зачарованным пламенем. Коллегия огня получала огромные деньги на освещении городских улиц. В мягком свечении стали видны фасады домов с каменными балконами и свисавшими до самой воды облаками цветущего жасмина.

— Ты живешь в квартале Рек? — вскинула брови Элль. Ночные приключения еще не заводили ее в такие элитные места. Хотя, чего ожидать от заклинателя воды? Достаточно посмотреть на его куртку с вышивкой и новенькими шевронами, чтобы понять, что с деньгами у него все хорошо. Наверняка, родители постарались и обеспечили сыночка всем необходимым на случай, если режим Реджиса схлопнется. «Как в воду глядели», — Элль едко усмехнулась собственной шутке. Нет, она тут не для того, чтобы осуждать.

— Да, снимаю квартиру, — пожал плечами Ирвин, и злорадство полилось бальзамом на душу Элль. Значит, не такой уж и золотой мальчик.

— И что ты забыл в «Колодце», если у тебя есть деньги на жилье здесь?

— Искал, где выпить пива без привкуса снобизма, — усмехнулся молодой человек. Капитан пристал к берегу.

Здесь даже пристани выглядели, как музейные экспонаты — из зачарованного резного камня. Стоило к ним приблизиться, и из недр конструкции начинало исходить мягкое свечение, чтобы — не дай боги — пассажир не поскользнулся и не свалился в вонючие воды Солари.

Кстати, Элль даже принюхалась, вода здесь воняла гораздо меньше. Девушка сошла на берег и обернулась — над пятиэтажными зданиями гордо возвышалась Башня Коллегий. Стоявшая на отдельном острове прямо в Зеркале Солнца — озере, через которое протекала Солари — она словно напоминала, что сердце и душа их города заключена в этих стенах из белого сияющего камня. А напротив нее, будто жуткий близнец, громадой возвышалась другая — черная Обсидиановая башня со времен Реджиса.

«Отсюда до работы рукой подать», — подумала Элль и снова мотнула головой, отгоняя мысли. На работу только завтра. А пока что есть только сейчас — бесконечное и тягучее, как ночная темноте. Элоиза вложила свою ладонь в руку Ирвина и позволила заклинателю вести. Она старательно вертела головой — как будто ей еще не приходилось бывать в этих богатых кварталах. Хотя, будь ее воля, она бы сказала, что на самом деле жизнь здесь не слишком отличается от бедных районов, где также балом правила борьба за место под солнцем. А вот эти каменные скульптуры, лепнина, витражи и расписанные фасады — это пустяк, обычные декорации.

Но обычно, если мужчина приводит в такие места, они предполагают восторг и искреннее удивление. Элль было не жалко пару раз удивленно раскрыть рот.

— Почти пришли, — Ирвин подвел ее к массивной двери и провел рукой по наполированной серебрянной пластине на уровне груди. Щелкнули замки и дверь открылась.

Внутри их встретил просторный холл с винтовой лестницей, закручивавшеся под самый стеклянный купол.

— Нам на самый верх, — прокомментировал Ирвин и, снова схватив Элоизу за руку, принялся подниматься.

— И ты тут живешь? — пробормотала девушка, пытаясь придать своему тону игривости. Предательское эхо выдало дрожь в ее голосе.

— Да, снимаю небольшую квартирку на самом верху. Сейчас увидишь. Там тесновато, но оно того стоит.

«Оно действительно того стоит!»

Элоиза чуть не выкрикнула это во весь голос, когда Ирвин распахнул перед ней дверь в самом конце лестницы, и напротив себя девушка увидела огромные — во всю стену — окна. А за этими окнами канал, кафе на том берегу, даже кусочек плавучего парка. Элль даже не заметила, как прошла вперед и чуть ли не прижалась носом к стеклу, впитывая эту красоту. Она даже ослабила всякую бдительность и старательно проигнорировала клацанье закрывающейся двери и удаляющиеся шаги. Она прикрыла глаза, позволяя взволнованной дрожи пробежать по телу. На секунду в опустившейся тишине она позволила себе представить, что это она живет в квартале Рек и каждый уголок в уютной, как кокон, квартире, пропахшей табаком, крепким кофе и дождем, принадлежит ей.

Голос Ирвина вырвал ее из фантазий и напомнил, зачем она пришла.

— Как насчет вина?

Элль обернулась. Молодой человек уже успел избавиться от куртки, рубашки и ботинок и теперь стоял, привалившись к дверному проему, за которым, скорее всего, находилась уютная кухня. В руках Ирвин держал два бокала вина. Элоиза улыбнулась и сделала шаг в его сторону, на ходу сбрасывая мантию. Тяжелая ткань упала на пол, как занавес в финале дурацкой пьесы под названием «Обольщение». Бровь Ирвина чуть изогнулась, а губы дернулись в предвкушающей улыбке, как тогда, незадолго до поцелуя. Элоиза замерла на расстоянии вытянутой руки и, не сводя с него взгляда, потянулась к пуговицам рубашки. Ирвин послушно следил за ее движениями и попивал вино, всем видом показывая, насколько ему нравится это маленькое представление. Рубашка соскользнула с округлых плечей вслед за мантией, Элоиза осталась лишь в тугом корсете, брюках и сапожках. Выжидающе посмотрела на Ирвина и только теперь приняла бокал из протянутой руки. Освободившейся ладонью Ирвин взял ее за руку и подвел к диванчику у окна. Элоиза села, а Ирвин опустился на колено перед ней, сделал еще глоток из своего бокала и отставил его на низкий журнальный столик. Элль следила за молодым человеком из-под полуопущенных ресниц, и не смогла сдержать стона, когда он подхватил ногу девушки, стянутую сапогом, и, устроив у себя на колене, принялся освобождать шнуровку. Он почти не смотрел на узлы и застежки, его взгляд был прикован к лицу девушки. Молчание стало вязким, и тогда Ирвин сказал:

— Не понимаю, зачем было разрешать женщинам носить брюки, если они до сих пор вынуждены ходить с этими капканами на ногах.

Когда сапог упал на пол, Элль издала первый стон. А когда пальцы Ирвина прошлись по напряженным мышцам, она выгнулась так, как не извивалась под самыми изощренными ласками. Она еле дождалась, когда заклинатель освободит ее от второго сапога и тут же притянула Ирвина к себе на диван.

Идеально. Как по нотам.

Вспышка удовольствия Элль, несколько тяжелых хриплых вздохов Ирвина и минута затишья, когда они просто замерли неподвижно, оглушенные грохочущим пульсом. Элль уткнулась лбом в плечо Ирвина и переводила дыхание. Главное, не уснуть. Превозмогая себя, она подняла голову и перекатилась на свободное место на диване. Мягкая обивка щекотала кожу. Она закинула ноги на бедра Ирвина и чуть вскинула подбородок, зная, что сейчас должен последовать вопрос:

— Все хорошо?

Элль удивленно моргнула. Обычно спрашивали: «И часто ты так?» или «Тебя проводить?». Вопрос: «Все хорошо?» был приятной редкостью, как жемчужина в куче дерьма. Элоиза откинула налипшие на лоб кудри и кивнула. Потянулась за своим бокалом вина и одним глотком допила. Даже обидно было подниматься и собирать с пола свои вещи, но таковы были правила этих маленьких приключений. Ирвин неподвижно наблюдал за тем, как она натягивает белье и брюки, в темноте находит нужный рукав рубашки.

— Не останешься? — нахмурился он.

— Зачем? — улыбнулась Элоиза, будто он сморозил какую-то глупость.

— Можем устроить второй раунд утром. Либо я приготовлю завтрак.

— У меня дома есть кухня, еда и чистая одежда, — небрежно повела плечом девушка. — На сегодня, я думаю, можно закончить.

— Я могу тебя проводить.

Романтик. Элль снисходительно улыбнулась. Заходившееся минуту назад сердце молчало.

— Не стоит, Ирвин. Я живу недалеко. К тому же, мне скоро на службу.

Заклинатель поднялся с дивана и натянул брюки.

— Хотя бы провожу до дверей, — он тряхнул головой, нагоняя на лицо улыбку. Обманчиво миролюбивую, но Элль отдавала ему должное за старание. По ее опыту, мужчины делились на два типа: одни делали все, чтобы ночная незнакомка как можно скорее исчезла в темноте, а другие готовы были всеми правдами и неправдами удержать ее до утра, чтобы потом исчезнуть первыми. Редкие романтики действительно искали повторной встречи, но Ирвин не был одним из них. Он принял правила игры, и от этого на секунду сердце екнуло. Он даже начал ей нравиться.

— Как хочешь, — бросила она и щелкнула пальцами. Шнурки на сапогах туго затянулись. Элль кое-как собрала волосы и спрятала их под капюшон мантии. Ирвин проводил ее до дверей.

— Если захочешь повторить…

— Обязательно заявлюсь к тебе на порог посреди ночи с бутылкой вина наперевес. Не такого шикарного, как твое, конечно.

— Как тебе угодно, — улыбнулся он и пожал плечами. Тот самый жест, который означает, что лучше даже не пытаться нагрянуть. — Погоди, службу?

Элль кивнула и выскользнула в холл. Каблуки простучали по винтовой лестнице, и с каждым шагом случившееся становилось все менее реальным. Просто очередное воспоминание, закончившееся минутной вспышкой удовольствия и пустотой в груди.