Основы человечности для чайников

— Ты же знаешь, что курить вредно, да?

— Так я правда не себе! Честное слово! У нас сосед ногу сломал, а он один живёт, никакой родни поблизости нет. Попросил за продуктами сгонять, ну и за сигаретами заодно. Я сказала, что мне не продадут, но ему без них прямо жизнь не мила.

Тимур перевёл взгляд с Ксюхи на корзину с продуктами. Та действительно вполне тянула на базовый набор еды для одинокого холостяка или какого-нибудь туриста-походника: хлеб, палка копчёной колбасы, три банки тушёнки, картошка, доширак — и дальше в том же духе. Даже чипсы, шоколад и печенье на общем фоне не очень выделялись (можно подумать, взрослые их не едят!).

— Я всё-таки учитель, Ксюш. Ты представляешь, как со стороны будет выглядеть, если люди узнают, что я своей ученице сигареты покупаю?

— А никак не будет, мы же никому не скажем. По крайней мере, я точно не скажу, честно-честно!

— И что мне с тобой делать? — вздохнул Тимур (но к ящику с сигаретами развернулся. Пока неосознанно, но всё же!)

— Понять, простить, помочь. Три пачки, а? Ну пожа-а-а-алуйста!

В итоге он, конечно, согласился. У Ксюхи вообще сложилось впечатление, что Тимур и спорил-то больше для приличия. Потому что учителям действительно не положено покупать детям сигареты. Но им, если вдуматься, вообще ничего не положено: вести с учениками задушевные разговоры, обмениваться книжками, щеголять татуировками и выкладывать в соцсети пляжные фотки.

Открытых страниц в соцсетях у Тимура вроде бы не было.

А вот тату…

— Тимур Игоревич, а что ваши татуировки означают?

— Мы же вроде в прошлый раз договорились, что это эльфийские письмена. — Он залпом выхлебал полбанки энергетика, но бодрее выглядеть не стал. Наоборот, когда они вышли из магазина на улицу, мешки под глазами сделались чётче, а общая помятость — заметнее.

— Но я ведь знаю, что это не они.

— А могла бы притвориться, что не знаешь. Хотя бы в благодарность за сигареты.

— Я вам очень-очень благодарна, но любопытство сильнее.

— Да ничего они не значат, просто узор понравился, — отмахнулся Тимур. — Забудь уже про мои ошибки молодости.

— Можно подумать, сейчас вы старый.

— Сейчас я… ну, хотя бы взрослый. Наверное.

В «наверное» отчётливо звучало совершенно искреннее сомнение. Возможно, потому, что Тимур действительно не выглядел взрослым. По крайней мере, таким правильным стереотипным взрослым. С ним можно было общаться совершенно спокойно, как с ровесником. Даже, наверное, ещё лучше, потому что с одноклассниками-то у Ксюхи как раз не ладилось, а Тимур всегда был готов её выслушать и понять.

Или хотя бы попытаться выслушать и понять.

Именно поэтому она решилась на следующий вопрос:

— А где вы татуировки делали?

— У одного знакомого. — Тимур слегка замялся с ответом. — Но это было очень давно.

— А правду говорят, что несовершеннолетним без согласия родителей тату делать нельзя?

— Говорят, да. А что, тоже хочешь? Или опять для соседа спрашиваешь?

— Ну… Типа того… — теперь замялась уже Ксюха. А потом подумала, что Тимур не дурак и всё поймёт правильно, и решительно выпалила: — Хочу! Очень хочу!

— Не надо. Зачем тебе вообще кожу портить?

— А вам зачем?

— Так говорю же, ошибки молодости. — Тимур нервно потёр руку прямо через рукав. — Ты сейчас домой? Давай пакет понесу, тяжёлый же. Всё равно по пути.

Ксюха без колебаний протянула продукты.

Ну а что? Пусть помогает, если хочет. Или он думает таким образом от расспросов защитится? Зря, зря! Уже давно стоило понять: если Ксюха хочет чего-то добиться, то окружающих ничто не спасёт. Можно, конечно, запереть назойливую девчонку в банковском сейфе, но и это сомнительный способ, ведь рано или поздно она там умрёт от голода, и тогда до всех продолжит докапываться уже её неупокоенный дух.

Весёленькая перспектива, особенно учитывая слова Людвига о том, что призраки всё-таки существуют.

Но Тимур, кажется, не собирался никуда Ксюху запирать или отделываться от неё другими, ещё менее гуманными способами (иначе что мешало ему сослаться на дела и сбежать в противоположную сторону?). Он просто хотел помолчать и спокойно допить свой энергетик.

Допил. На ходу швырнул опустевшую банку в урну — и даже попал, но радости ему это не добавило.

— У вас что-то случилось? — не выдержала Ксюха.

— С чего ты взяла? — Тимур натянул на лицо насквозь фальшивую улыбку, как будто это могло кого-то обмануть.

— С того, что вы выглядите так, будто по вам всю ночь маршировал отряд Росгвардии.

— Просто не выспался.

— Тимур Игоревич, врать нехорошо!

— Да не вру я. Реально не выспался.

— Потому что?..

— Фролова, ты уже задумывалась, куда после школы учиться пойдёшь? Мне кажется, по тебе следственный комитет плачет. Или кто у нас там ещё допросами занимается?

— Обычно когда говорят, что мне прямая дорога в полицию, имеют в виду «за решётку».

— Это они просто плохо тебя знают, — хмыкнул Тимур. — Без шуток, я вообще не удивлюсь, если однажды увижу тебя в форме.

— А вы от темы-то не уходите. Ну, то есть если не хотите рассказывать, то так и говорите, а не увиливайте.

— Да не увиливаю я, просто не знаю, с чего начать. Так-то ничего страшного не случилось… Подумаешь, с девушкой поругался. То есть даже не поругался, а… В общем, мы расстались. Только одноклассницам своим не говори.

— Боитесь, что они толпой ломанутся на вакантное место и поубивают друг друга?

— Боюсь, что они ещё и меня ненароком затопчут. И Диане тоже достанется, за то, что посмела отвергнуть такого прекрасного жениха.

— Как она только могла?! Да как её земля носит?! — с наигранным возмущением воскликнула Ксюха.

Тимур, судя по хмурому лицу, шутку не слишком оценил.

С Дианой он встречался давно, чуть ли не с института. Ксюха видела её несколько раз — красивая девушка. Даже, пожалуй, слишком красивая. Всегда будто только что с подиума или из салона красоты: укладка, макияж, маникюр, дорогая одежда и украшения. Она работала в какой-то частной клинике и вроде бы даже была там не последним человеком, но подробностями Ксюха никогда не интересовалась.

Ей было вполне достаточно знания, что вот эта конкретная красотка — невеста Тимура, поэтому при встрече с ней надо вежливо здороваться и стараться вести себя прилично, чтобы не огорчить ненароком любимого учителя.

Но сейчас любимый учитель уже был огорчён, причём усилиями этой самой Дианы, и Ксюхино вежливо-нейтральное к ней отношение моментально сменилось на неприязнь. Пока ещё лёгкую. Ксюха даже нашла в себе силы осторожно предположить:

— Может, помиритесь. Всякое же бывает…