Основы человечности. Работа над ошибками

— С такими вот взрослыми проблем ещё больше.

— Тебе-то откуда знать?

— Да у меня же их полторы сотни, и каждый со своими тараканами.

— Как ты в этой толпе не путаешься?

— Иногда путаюсь, особенно когда новый класс дают. А потом привыкаю. Они все разные, все — личности. — Тимур с тоской посмотрел на количество сообщений, которые эти личности успели написать, и торопливо отложил телефон подальше. Нет уж! Попозже ответит, а то и вообще завтра. А сегодня хотелось чего-то лёгкого, спокойного. Чтобы никуда больше не бежать, не копаться в прошлом, не думать о будущем… — Может, киношку какую-нибудь посмотрим?

— Отличная идея, — одобрил Людвиг, но отправился не к телевизору, а на кухню. — Сейчас я только тортика себе отрежу. Ты будешь?

— Куда в тебя лезет?!

— У меня буквально два тела и оба хотят жрать.

— Я читал, что это так не работает.

— А я чувствую, что именно так это и работает. Ты кому больше доверяешь, книжкам или моему жизненному опыту?

— Диане! — брякнул Тимур. — Она питается как нормальный человек, а не как троглодит.

— Это она просто вечно на диетах сидит. Так на тебя резать?

— Режь, что с тобой делать. Только немножко. И чаю тогда свежего сделай. — Старый за разговором как-то незаметно успел закончиться. — Пожелания по жанрам есть?

— Ксюха говорила, что, пока я болтался в безвременье, уйма всякого по комиксам вышло. Надо навёрстывать!

— По комиксам, говоришь… — Тимур ненадолго задумался. — Ладно, будут тебе комиксы!

— Марвел или ДиСи?

— Ни то, ни другое. Гулять так гулять! — И запустил режиссёрскую версию «Майора Грома».

Глава 7. Книжные дети, детские книги

Тимур оказался не готов к кошмарам.

Не то чтобы к ним вообще можно было как-то подготовиться, но всё же накануне, после безумного вечера воспоминаний и откровений, вероятность проснуться в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем была гораздо выше. Но нет, прошлая ночь проявила к Тимуру милосердие и не подсовывала никаких ужасов.

Правда, потом случилось утро, полное температурных глюков, но это ощущалось совсем по-другому: как тяжёлая полоса препятствий, у которой всё же есть конец.

А вот у ночного кошмара конца не было. Никакого. Вообще.

Сломанный видеомагнитофон в голове Тимура прокручивал по кругу одну и ту же сцену: разноцветный праздничный фейерверк, под бодрую музыку превращающий толпу людей в кровавое месиво. Каждое лицо в этой толпе было знакомым: родственники, друзья, коллеги, однокурсники, ученики — кажется, все, кого Тимур когда-либо знал, собрались вместе для того, чтобы раз за разом умирать у него на глазах и от его рук.

Диана, Фёдор, родители… даже Ксюша, которая тогда ещё не родилась.

Не было там только Людвига. Ни в толпе, ни рядом. Нигде.

Иногда Тимур успевал осознать, что кого-то не хватает. Вздрагивал, осматривался, искал взглядом — и не находил. А спустя мгновение даже не мог вспомнить, кого и зачем искал. Ведь все уже здесь, а никакого Людвига никогда не существовало.

Потом очередной залп окрашивал небо в яркие цвета — и всё начиналось заново. И снова. И снова.

От вспышек рябило в глазах, голова раскалывалась, кровью пахло настолько отчётливо, словно вокруг была не стройка, а скотобойня. Воздух, пропитанный этим запахом, ощущался густым и тяжёлым, он оседал на лице и руках, щипал губы, разъедал лёгкие; казалось, человек, хоть раз вдохнувший его, больше никогда не будет прежним, не будет нормальным. Больше никогда не будет.

Будильник (самый первый, с подписью «Отрицание») Тимур воспринял как спасение, хотя сначала даже не понял, почему весёлая праздничная музыка вдруг превратилась в тяжёлый рок. Потом осознал, рывком вытащил себя в реальность, дрожащими руками вырубил звук и какое-то время просто лежал, глядя в потолок и пытаясь отдышаться. Одеяло и подушка были мокрыми от пота, сердце колотилось, как после долгой пробежки, на душе скребли… нет, не кошки, а целое семейство манулов. И при этом совершенно парадоксальным образом хотелось есть, причём чего-то сладкого.

В холодильнике обнаружился маленький кусочек торта, а рядом записка: «Цени мою силу воли и ешь». По крайней мере, Тимур расшифровал эти каракули именно так, хотя с первого раза текст прочитался как «Усни молю или вопи смесь».

Автора каракулей на кухне не было, в гостиной тоже. Его вообще нигде не было, хотя чайник ещё не успел окончательно остыть. А вот ноутбук на столе уже погасил экран и ушёл в режим ожидания. Людвиг весь вечер залипал в него, выясняя, что успело произойти в мире за шестнадцать лет, и периодически бегая к Тимуру за комментариями. Видимо, засиделся он в итоге до утра, но спать отправился к себе домой.

В то место, которое он и Ксюша теперь называли Домом.

Тимуру, конечно, было любопытно, как выглядит жилище, созданное боггартом, но приглашать его в гости Людвиг отказался. Сказал, что плата за вход будет не самой приятной. Хотя вряд ли что-то могло всерьёз напугать Тимура после сегодняшней ночи кошмаров.

Телефон привычно пестрел сообщениями и оповещениями: пожелания здоровья от коллег, вопросы от учеников и их родителей, уведомление об открытом больничном, ироничное «Тебя там ещё не съели?» от Дианы и её же чуть более серьёзное «Если что — пиши». Ксюша прислала видео, которое снимала вчера за столом, и спросила, не надо ли зайти в аптеку. И даже Фёдор внезапно прорезался с известием о том, что в тату-салоне наконец-то появился отдельный вход с улицы, и предложением обмыть его вечером.

Участвовать в полноценном обмывании Тимуру не хотелось, но он с радостью согласился приехать и просто пообщаться. После безумия последних дней возможность поговорить с кем-то далёким от магии воспринималась как самый настоящий подарок. Кроме того, Фёдор был человеком простым, не склонным к истерикам и чрезмерному морализаторству, он умел хранить секреты, выполнял обещания и уважал чужие границы. Словом, казался идеальным собеседником для того, кто хочет отвлечься от своих проблем и при этом не угодить в чужие.

А отдельный вход в салон означал, что не придётся сталкиваться в коридорах с Дианой и её косметическими девочками. Особенно, конечно, с девочками, у которых предстоящая свадьба начальницы в последнее время стала главной темой для обсуждения, а появление Тимура каждый раз служило катализатором и повышало количество сплетен в разы.

Оставалась одна проблема: Тимур всё ещё чувствовал себя не очень. В основном это было типичное простудное «не очень»: тяжёлая голова, заложенный нос, больное горло и небольшая слабость. Ничего страшного, и не с таким справлялись. Но опыт вчерашнего дня наглядно показал, как быстро это лёгкое «не очень» превращается в полный трындец, когда ноги отказываются слушаться, а воздух вдруг застревает в груди.