Особый курьер
Шрифт:
Его противники, сторонники Всеобщего порядка, выступали за полный контроль всех над всеми. Они считали, что член общества не имеет права ничего скрывать от товарищей, что отпечатки пальцев каждого должны храниться в банке данных и что раз в год каждый полноправный член общества должен отчитываться в своих достижениях, проступках и участии в созидательном труде. К письменному отчету должен быть приложен дневник, в который время от времени имеет право заглянуть любой из старших товарищей.
Таким образом, по мысли приверженцев Всеобщего порядка, общество становилось открытым и в нем не оставалось места для недостойных.
Для нарушителей Порядка применялась смертная казнь через сожжение на костре. Решение о таком наказании принималось голосованием в местной ячейке товарищей.
Силами Порядка руководил бывший музыкальный гений маэстро Дункан Пеко.
В детстве он был весьма одаренным ребенком и поражал окружающих своей необыкновенной техникой игры на скрипке. Вундеркинду Пеко прочили блестящее будущее, но беда пришла нежданно – юный Дункан Пеко подцепил страшный вирус.
Вскоре и весь материк Конго был охвачен эпидемией неизвестной прежде «красной лихорадки».
Несмотря на вмешательство гуманитарных организаций, люди на Рабане умирали как мухи, и только немногие из них, в том числе и Дункан Пеко, сумели пережить этот ужас.
Опасаясь распространения болезни в глубь цивилизованных миров, на планету Рабан был наложен строгий карантин. Через год «красная лихорадка» ушла так же внезапно, как и появилась, а преуспевающий и развитой материк Конго погрузился в пучину анархии и безвластия.
По истечении срока карантина для восстановления законности и порядка на материк был высажен контингент полицейских сил. Однако местные жители, озверевшие от непосильной борьбы за выживание, встретили миротворцев как врагов.
В солдат стреляли из-за каждого угла, гуманитарную помощь разворовывали, а десантные транспорты жгли на месте. Потери миротворцев росли, и было принято решение временно покинуть Рабан.
Когда миротворческий контингент отступил на орбиту Рабана, население материка обратило свою агрессию друг против друга. Образовалось больше десятка группировок, которые вели между собой нескончаемые войны.
Миротворцы продолжали наблюдать за всем этим безобразием и не предпринимали никаких действий, ожидая, когда противоборство на материке Конго примет более организованный характер.
Спустя три года на материке остались две главные силы – партизаны Дика Фринслоу и повстанцы Дункана Пеко.
Большинство других группировок либо влились в одну из этих армий, либо были уничтожены, а те, что остались, не оказывали на политическую обстановку сколь-нибудь серьезного влияния. Армии Фринслоу и Пеко образовали настоящий фронт, на котором время от времени разыгрывались кровопролитные сражения.
Вскоре миротворческие силы активизировались вновь и установили нейтральную полосу шириной в тридцать километров, которая разделила материк Конго надвое. Враждующим сторонам было запрещено появляться на территории разделительной зоны, и всех нарушителей подвергали жесточайшей бомбардировке.
В новых условиях противники сменили тактику боевых действий и перешли к ударам небольшими диверсионными группами. Однако такая война не приносила генералам должного удовлетворения, и они отводили душу только в сезон ураганов, когда разведка миротворцев не могла действовать в полную
силу.87
Шесть огромных кораблей миротворческого корпуса медленно плыли по орбите Рабана. Суда двигались в строгом порядке построения, согласно уставу Федерального флота.
Время от времени корабли выпускали несколько фронтовых бомбардировщиков, чтобы наказать очередного нарушителя.
Бомбардировщики спускались в атмосферу и начинали погоню за отрядами неугомонных воителей, которые тут же прятались, используя любое естественное укрытие.
В этот раз разбежавшиеся по укрытиям люди принадлежали к отряду Инессы Брун.
Кассетные бомбы легли на землю частой сетью, их осколки наполнили воздух, подобно голодной лесной мошкаре. Бомбардировщики сделали еще один заход и положили бомбы чуть в стороне – и это было настоящим везением.
Когда гул реактивных двигателей растаял вдали, бойцы отряда начали подниматься на ноги, оглядывая перепаханную взрывами землю с удивленной улыбкой, словно в первый раз видели солнце и зеленую траву.
– Ланш, Пак, собирайте людей! – скомандовала Инесса, поправляя обмундирование и снимая с рукавов прицепившиеся колючки.
Командиры взводов, Бертольд Ланш и Освальдо Пак, быстро построили уцелевших бойцов и сделали перекличку.
– Какие потери? – спросила Инесса.
– Взвод потерял троих, два человека легко ранены, – доложил Ланш.
– А у нас один убитый, но ранено пять человек. Никто из них идти не сможет, – сообщил Пак.
– Раненых нужно перевязать и спрятать под навесом. Оставьте им воду и еду – больше мы ничем помочь не можем. Подберем на обратном пути. Все, теперь поторопитесь – бомбардировщики могут вернуться.
Сержанты побежали выполнять приказ командира, а Инесса прикинула цифры потерь и осталась довольна.
Из девяноста одного человека уцелели семьдесят девять. Потери составили чуть больше десяти процентов, и это был хороший показатель. До города оставалось около семи километров, вполне возможно, что показатель потерь не изменится.
«Я утру нос этому поганцу Тони Пинчеру», – подумала Инесса.
Пинчер, один из командиров армии генерала Фринслоу, не выделялся особыми талантами, но был женоненавистником и не упускал случая сказать Инессе Брун какую-нибудь гадость: «Брун, ты взяла с собой сменные трусики?», «Брун, как дела с помадой и лаком для ногтей? Хватает?»
И так далее. Именно Пинчер до последнего момента отговаривал генерала Фринслоу посылать Инессу через зону безопасности:
– Эта красотка оставит всех своих людей в земле, мой генерал.
– Ты слишком предвзято относишься к командиру Брун, Тони, – отвечал генерал, поглядывая на присутствующую Инессу.
– Вспомните бой у Шлау-Мосс, переправу через реку Ваоми. Разве не отряд Брун нес самые большие потери, мой генерал? – упорствовал Пинчер, однако генерал не изменил своего решения.
«Вот сволочь, – вспоминала Пинчера Инесса. – Ведь знает, что у Шлау-Мосс мой отряд прикрывал отход основных сил, а на переправе через Ваоми в понтонный мост угодил снаряд».
Инесса подошла к бойцам, занимавшимся устройством раненых. Навес из веток и травы поднимался прямо на глазах. Работы оставалось минут на пятнадцать. А потом опять скорый марш. Цель – город Рурчин.