Осторожно - пума!

блестящей речной ленты, только однообразный, как мне ка-

залось, таежный водораздельный массив. Кое-где небрежны-

ми мазками разбросаны темно-зеленые или синие полосы —

это кедрачи и пихтарники покрывают каменистые вершины.

12

В нескольких местах, как заплатки на новой рубашке,

наложены коричневатые или изумрудно-зеленые пятна. Это

молодые, еще не заросшие или уже покрывшиеся березня-

ком гари. Чувствуется рука человека. Однако не украшают

эти лоскуты таежную целину. Скалы, речки, поляны — все

скрыла коварная тайга от начинающего географа — попро-

буй разберись в ее хитростях!

Посмотрел назад. Где-то у самого горизонта в синеющую

даль таежного моря как-то некстати врезался крошечный

прямоугольник желтого поля села Никольского. Поле! Я при-

вык к нему с детства. Оно понятно и близко моему разуму

и сердцу, и как оно недоступно далеко сейчас! Я лишь малая

песчинка в этой жестокой в своем равнодушии безбрежной

тайге. Стало ужасно обидно. До чего же ничтожен, ока-

зывается, человек, не вооруженный опытом.

Уже начав слезать со своего пушистого с виду и очень

колкого наблюдательного пункта, я увидел прямо под

сопкой за темно-зеленой полосой прируслового леса блекло-

зеленые проблески. Поляна! Она, конечно, отражается на

аэрофотоснимке. Скорее туда. С сопки бегом вниз. Но не

тут-то было. Шершавая непролазная стена кустов вырывала

из рук молоток, стаскивала плащ, цеплялась за брюки. Ни-

чего не видя перед собой, продирался я медленно сквозь зе-

леную заставу, громко проклиная забайкальскую рас-

тительность. Поглощенный этим занятием, я не сразу заме-

тил, что склон стал положе и перешел в равнину, изрытую

глубокими промоинами. Деревья стали выше, кусты еще

гуще, под ногами то мох, то трава. Стало темнее под густыми

кронами темнохвойной тайги, в глазах сплошное зеленое

месиво. Совершенно не зная тайги, я не заметил, как со

склона перешел в пойменный лес. Невероятными усилиями

раздвигая упрямые ветви и получая от них удары то по

лбу, то по уху, я принялся проклинать начальника партии,

пославшего нас в этот зеленый хаос.

— Чтоб ты провалился со своим садиком в тартарары...

Вдруг почва под ногами исчезла. Полет по вертикали

вниз ногами показался довольно долгим. Кусты, не давав-

шие ходу вперед, тут вдруг охотно расступились, не упустив

момента расцарапать щеку. Я оказался почти по пояс в

ручье.

Все объяснялось просто. Лет двадцать назад по пади

прошел пожар. Уцелевшие деревья продолжали расти. На

Удобренной золой и освобожденной от мха почве кустарники

стали еще гуще. Выросла трава. Обожженные деревья по-

13

валились от ветров и построили естественные мосты через

ручей. Со временем они покрылись мхом, подгнили, на них

поселилась трава, замаскировав от неопытного глаза русло

ручья. Сооружение не выдержало дополнительной тяжести

весом в одного поджарого студента. Всех этих элемен-

тарных истин в то время студент не знал и попал в ло-

вушку.

Краткий испуг, удивление, досада. И я, как пружина,

выскочил из прохладного ручья, протаранив кустарниковый

заслон, очутился на небольшой поляне. Ласковая трава

прятала упавшие обгорелые стволы. На пойме возвышались

ели, пихты и кедры, а на склоне сопки — разреженные

сосны. Полянка делила темнохвойную тайгу и сосновый

бор. Она отлично была видна на аэрофотоснимке. Обрадован-

ный этой находкой и уверенный, что пойманная путевод-

ная нить больше не выпадет из рук, я стал разоблачаться

для просушки.

Мой новый костюм уже не был столь свежим, как утром.

Обнажая ссадину, на рукаве зияла прореха. Одна штанина

на колене дала трещину. Черная пленка хрома на ботинках

висела мелкой шелухой, как на картошке, варенной в «мун-

дире». В левом ботинке воды было меньше, чем в правом,

так как подошва близ его носка уже несколько поотстала

от верха, давая возможность воде свободно изливаться на

землю. Вообще это была какая-то киселеобразная масса,

а не ботинки. Прав был наш проводник — обутки мои были

худые. Впрочем, эти досадные мелочи не испортили отлич-

ного настроения после удачного спасения, а главное — опре-

деления своего места в таежной безбрежности.

Солнце, обдав сосны золотыми брызгами, начало пря-

таться за вершину сопки. Нужно было готовиться к одино-

кой ночи в этих коварных дебрях. Не меньше часа было

потрачено на лесозаготовку для костра. Сушняка и обгоре-

лых, но вполне пригодных для костра стволов кругом было

множество. Не имея представления, сколько дров требу-

ется для костра на ночь, и действуя согласно народной муд-

рости — запас карманов не тянет, натаскал их не менее двух

кубометров. Разожжен громадный костер. Сварена и съедена

с аппетитом каша. Устроена царская постель из пихтовой

хвои. Вместо простыни — плащ, подушка — рюкзак, одея-

ло настоящее. К концу всех этих хлопот в падь вошла темно-

та. Она скрыла и сосны, и сопки. Только трава дрожала

от жара пылающего костра да лапы елей как будто то при-

ближались, то убирались восвояси. Мир сузился до несколь-

14

ких метров. За границей света притаилась жутковатая не-

известность.

Странное чувство овладело мной. Теоретически было ясно,

что ни один зверь не подойдет к такому грандиозному костру.

Ни один бандит не станет ходить по тайге в кромешной тьме.