Осторожно - пума!

ется бульканье. Поднимаясь, он первое время обчищается.

Но из-за частых падений работа по очистке костюма остав-

ляла его далеко позади всех идущих. Он бросал наводить

лоск и шел весь в буром торфе, с листочками багульника

в виде совокупного прообраза лешего и водяного.

Отряд еле поспевал за оленеводом — эвенком Николаем

Соловьевым, который без всякого усилия, как по торной

дороге, шел в своих олочьях впереди связанных цугом оле-

ней. Четыре километра по мари уже основательно вытряс-

ли наши силы, и, достигнув Огоджи, отряд сделал привал.

Разложили дымокурчик от докучливых комаров, закурили.

Впереди еще оставалось двадцать с гаком километров ка-

менистых сопок, густых еловых зарослей и марей.

Дождя давно не было, и Огоджа обмелела. Во многих

местах выступили отполированные валуны и скалистые

выступы. На каждом перекате можно было перейти вброд

ниже колена. Вода, недовольно ворча, разбегалась в слож-

ном лабиринте камней мелкими струями и бежала прямым

сообщением к Угольному Стану. До Стана, судя по карте,

было всего семнадцать километров легкой водной дороги.

Однако почему-то Соловьев обходил ее, делая большой

крюк по сопкам. Мы курили и думали: почему? На этом

участке съемка не велась, еще не было аэрофотоматериала,

и никто из нас не знал места.

Общую мысль выразил Иосиф:

— А что, братцы, сделать нам, морякам, пару саликов

да вниз по матушке Огодже? Коля, таежная душа, один

доберется со своими рогатиками — мы же скорее его при-

плывем.

31

— Да, это, конечно, легче,— согласился Вершинин.

Но обычно спокойный Николай энергично заявил:

— Плыви не нада! Его низю ходи, камень шибко боль-

шой. Плыви не могу, ходи не могу. Шибко его худой места!

— Ну где для якута «плыви не могу», моряк проплывет.

Похуже места видели,— возразил Иосиф, называвший почему-

то всех нерусских дальневосточников якутами.

— В крайнем случае пойдем пешком по долине, — согла-

сился я.

Только Грязнов, рабочий топографического отряда Вер-

шинина, таежный старатель, молчал и неодобрительно

посматривал на нас. Однако совещание большинством го-

лосов решило вопрос в пользу плотов. Соловьеву приказали

ехать и, если он приедет раньше нас, затопить баню.

— Мине баня завтра топи. Ваша тайга ночуй,— заявил

он мрачно.

Но в тайге, как в армии, приказ есть приказ. Николай

отдал нам топор, забрал карабин и, взобравшись на учига,

качнувшегося от его легкого тела, поехал через реку, оста-

вив нас в весьма бодром настроении.

Мы, конечно, знали, что семнадцать километров по карте —

это еще не семнадцать на самом деле. Для тех мест карта

крупного масштаба была составлена на основании рас-

спросных данных и грешила многими неточностями, а иногда

просто не отвечала действительности. Мы также совершенно

не знали характера Огоджи. Однако она не вызывала у нас

тревоги: текла прямо на север, к базе партии, она, каза-

лось, обещала быстро доставить нас туда. Кроме того, по

небу плыли белые облачка, ласково пригревало солнышко,

чуть-чуть веял ветерок. Подумаешь, семнадцать — двадцать

километров!

Работа закипела. Срублены две засохшие лиственницы.

Каждая разрублена на три части. Три бревна связаны при-

брежным тальником, скрученным наподобие веревок. Через

два часа два салика были готовы. К моменту их спуска

на воду к солнышку подобралась облачная муть и прогло-

тила его. Похолодало. Но, разгоряченные работой, мы не

ощущали никакого холода.

Закурив последний раз, мы съели все запасы продоволь-

ствия — нечего экономить, до «дома» всего семнадцать

километров. Взглянув на небо, кто-то сказал:

— Кажется, сегодня вымокнем.

— Черт с ним, не привыкать!

С этими словами мы и отчалили. С первых же шагов

32

«морского» путешествия наша уверенность в скором и лег-

ком достижении цели начала испаряться. Салики из тяже-

лой лиственницы сидели глубоко в воде и ни за что не же-

лали изгибаться, чтобы лавировать между камнями. Они

обязательно натыкались на каждый из них и застревали,

садились на мель. Мы высаживались на камни, скользили

и падали в воду, пытаясь поднять неподъемную древесину.

Над речной гладью неслось кряхтенье. От криков «раз,

два взяли» разбегались все звери и разлетались рябчики

с прибрежных кустов. Огоджа была проклята самыми ужас-

ными проклятиями. На плесах наши салики почти стояли

на месте и также вполне заслуживали проклятий. В об-

щем за полтора часа нечеловеческих усилий мы еще ясно

видели то место, от которого началось путешествие. За

это. время всего двадцать минут нас везли наши салики,

а все остальное они предпочли ехать на нас.

Мы совершили минимум две ошибки: первая — построй-

ка плота из «железного дерева» тайги, а не из легкой ели

и вторая — это путешествие.

Плавание шло черепашьими темпами, и в наших рядах

началось брожение.

— Да, прогадали мы с морским путешествием.

— Не пойти ли нам по следам Николая?

Но так не хотелось отказываться от радужных планов,

признав себя побежденными, и возвращаться. И так сильна

была надежда, что ниже по течению будет лучше, что мы

потихоньку плыли все ниже по реке.

Начал накрапывать дождь. Но мы и без того были уже

мокры и снаружи от бесчисленных высадок в воду, и из-

нутри — от собственного пота.