Остросюжетный сборник

– Лорен, - напряженно проговорила Ева: - Ты как никто другой знаешь, что я это вряд ли когда-нибудь забуду...

– Тогда какого черта?!

– Лорен, ты про что?

– Я про «Деловой вестник»! Расскажу тебе один секрет: он выходит по всей стране!

– Я знаю.

– То есть ты уже не боишься своего муженька? Хотя, это довольно глупый вопрос...

– Действительно, идиотский вопрос!
– Раздраженно заметила Ева.

– ...Глупый вопрос, потому что если бы ты его опасалась - не дала бы разрешение на обложку с твоим фотопортретом! В середине журнала - глупо, однако, куда не шло... Но на обложке! Ева, то, что я пережила тогда...

– Сестра глубоко вздохнула.
– Хуже я чувствовала только, когда родители погибли. Что ты наделала?!

– Я не могу понять, о чем ты говоришь? Связно выскажи свою мысль, полностью, а не обрывки.

– Связно? На тебе связно: ты дура, Ева!

– Таак, а почему я дура?

– Потому что на обложке последнего номера «Делового вестника» красуется твое фото! Фото, конечно, шикарное! Но ты - дура!

Внутри все замерло, в горле образовался комок. «Я же не давала согласия...»

– Я не давала свое согласие на фото...
– Безжизненным тоном ответила Ева.

– Остается только надеяться, что это «несогласие» не заметил твой благоверный... Ева, может быть, ты на некоторое время приедешь в Хьюстон, а?

– Нет, Лори. Я...
– Все тело застыло.
– Я не знаю. Мне страшно.
– Женщина стала бессознательно туда-сюда ходить по кухне.

– Может быть, мне с близнецами к тебе приехать? Ник не приедет, но...

– Ты что?! Лорен, я... Брис, он получает наслаждение, когда видит страх. Когда я чувствую боль - он чувствует удовлетворение... Он ненормальный, Лорен! И я ни за что в жизни не пущу тебя и близнецов туда, где может появиться Брис... Лорен, я очень тебя благодарю, что сообщила мне...
– По щекам покатились слезы.
– Я ведь думала, что...

– Ева, обещай, что будешь осторожна!

– Обязательно. Я люблю тебя.

– И я тебя, сестренка. Звони мне каждый день.

– Обязательно.

Ева отключила сотовый и съехала по стене. «Снова! Господи, хоть бы он уже забыл про мое существование! Два года, в конце концов...» Женщина покачала головой, не веря в происходящее. «Мы поженились и должны быть вместе до самой смерти: твоей или моей». От страха по спине поползли мурашки, начали трястись руки.

В этот момент раздалась трель домофона. Ева дернулась, горло сдавил страх. На непослушных ногах женщина подошла к домофону. Дрожащими руками она никак не могла нажать кнопку и включить камеру.

– Кто?

– Ева, привет, это Гейб.

– Ах...
– Она словно задыхалась.

Калитка открылась. Ему показалось или с ней что-то не то? «Нет. Не показалось». Цвет ее лица полностью сочетался с ее белой формой.

– Привет. У тебя все хорошо?

– Привет. Все нормально.

Он сощурился.

– Да, я вижу. Ты, извини, но у нас в анатомичке у трупов, в сравнении с тобой, есть румянец.

– Ты умеешь сказать девушке приятное, - на автомате ответила женщина.

Мужчина долго и внимательно разглядывал ее.

– Говори, что случилось, - сказ... нет, приказал он.

– Просто получила не очень хорошие новости. Проходи в кухню.

Он кивнул. Они прошли в кухню, где еще несколько минут назад Ева в ужасе подпирала стену.

– Пожалуй, в этот раз я тебя обслужу. Где у тебя стаканы?
– Она указала рукой на висячий шкафчик.
– Может тебе успокоительного?
– Спросил он, набирая воду.

Ева покачала головой.

– А где Барт? Я не получил свою порцию «ласк».

Женщина еле заметно улыбнулась:

– Был где-то на улице.

– Знаешь, когда ты в таком заторможенном состоянии, лучше, чтобы кто-нибудь рядом был. Позвони сестре, например.

– Я говорила с ней только что. Сэм утопил ее телефон.

– Сэм - это твой племянник?

– Да.

– Сколько ему?
– Гейб пытался ее отвлечь пустой болтовней, и, похоже, это ему удавалось.

– Им с Клифом по тринадцать месяцев.

– Точно, двойняшки!

В этот момент в кухню на полной скорости влетел Барт. Ева успела отскочить в сторону, а Гейб, хотя первые несколько секунд и держался на ногах, в итоге все равно упал и получил свою порцию «лобзаний». Мужчина поморщился:

– Я наведаюсь во «вторую справа»...
– Ева улыбнулась уже более живо.
– Ну, зато ты улыбнулась.
– Гейб вышел, а хозяйка обратилась к псу:

– Барт, сколько раз я тебе говорила, что нельзя так себя вести! А ты все равно.

Пес ответил долгим внимательным и сочувствующим взглядом.

– Мне нужно, чтобы ты не сочувствовал мне, а слушался.

Барт снисходительно посмотрел на нее и фыркнул.

– По-моему, он только что попытался сказать, что глупо требовать от него послушания, когда он больше тебя раза в полтора.

– Послушание от этого не зависит, - строго ответила женщина.

– Ева!
– «Вот если, открывая дверь, Ева была мертвенно-бледна, то сейчас она без грима, что называется, сошла бы за покойника!» Женщина медленно, но верно начала съезжать по столу, однако Гейб успел ее подхватить.

– Одри, это снова вы?!
– Почти прокричал мужчина. Конечно, он был зол! У него и без того внутри все перевернулось, когда на пороге появилась Ева. И только она начала отходить, как эта курица чуть не довела ее до сердечного приступа!
– Кажется, Ева вам уже говорила, когда можно пользоваться ключами, а когда нет!
– Он сощурился.
– И ворота там закрыты.
– Мужчина подхватил на руки свою соседку и усадил на высокий стул.

Девушка вся сжалась.

– Я просто... Просто.
– Она переминалась с ноги на ногу и готова была провалиться сквозь землю. Да и лучше бы она провалилась! Начальница бледная, как смерть, и разъяренный мужик! «Все должна исправить хорошая новость». Одри вдохнула и с широкой улыбкой протянула ей новенький журнал: - Ева, ты на обложке «Делового вестника»!
– Новоиспеченная звезда снова вздрогнула.

– Одри, вы могли бы хоть изредка не орать?

Ева взяла у помощницы дрожащими руками журнал. «Красивая фотография. Кухня очень хорошо получилась... О чем я думаю?! Это фото - в лучшем случае - мой инфаркт, в худшем - встреча с Брисом, в самом худшем... Позитив! Надо собраться. Гейб точно заметил мое состояние, хоть и не знает, чем оно вызвано. А Одри... Одри... А что, если... Если?» Женщина резко подняла голову и в упор посмотрела на свою подчиненную. Так продолжалось несколько секунд, а потом она решила проверить свою теорию.

– Одри, свяжись с Рупертом. Я хочу подать на журнал в суд: я не давала согласия на фото...

Девушка покраснела, потом побледнела... А Ева уверилась в своих подозрениях.

– Э... Ева, это не они... Э... Это я. Я не сказала им...

Вот тут Ева быстро пришла в себя. Злость бодрит, знаете ли!

– Что это значит, Одри?
– Она не кричала, но ее голос звенел. Негромкое эхо отзывалось в большой комнате, от чего даже у Гейба мурашки по коже побежали, хотя он не из тех, кого можно запугать.