Остросюжетный сборник

Гейб удовлетворенно кивнул:

– Вот. Здравые мысли.

Шеф открыла книгу: та была не печатной, почти все рецепты были вписаны туда от руки, рядом вклеены фотографии, на самоклейках было множество комментариев, цветными чернилами дописаны различные дополнения, дорисованы указатели, некоторые рецепты были вклеены, между страницами лежали какие-то конверты и бумаги, а кое-где засушенные листья и открытки...

– Эта книга на самом деле сокровище, - Гейб в восхищении уставился на тяжеловесный фолиант.

– Я ее завела в двенадцать лет. Тогда мне мама начала доверять более или менее сложные рецепты. Тогда же я начала экспериментировать. Однажды, в шоколадный торт добавила кайенского перца...

– И как?

– Ты знаешь... Вкус был забавный.
– Женщина улыбнулась своим воспоминаниям.
– Мама меня к плите не подпускала еще месяц, а папа благородно доел торт.

Гейб улыбнулся:

– Мое семейство в этом плане не очень-то благородно.

– Тогда это будет хорошим экзаменом!

У мужчины было ощущение, что его допустили туда, куда пускают только самых близких. Они вместе рассматривали различные рецепты, Ева делилась воспоминаниями, где и когда она узнала то или иное блюдо, какие изменения внесла. Эта теплая женщина была так близко, еще немного и он поцелует ее. А запах яблок и корицы действовал на него, как валерьянка на кота. Ева много жестикулировала, то и дело, касаясь его, каждое прикосновение разливалось жаром по всему телу и заставляло сердце биться чаще. Глаза заволакивал легкий туман. Мужчина под столом с силой сжал кулак так, что костяшки побелели. А мелодичный голос соседки все равно заволакивал сознание, как пение сирен.

– А можно еще сделать ягоды в шоколаде. Очень вкусно будет с домашним мороженым. Их если сначала обмакнуть в белый шоколад, а потом, когда застынут в молочный... А еще знаешь, что можно... Клубнику в сахарном сиропе, почти как яблоки!.. О! На закуску еще можно форель с травами!
– Женщина быстро сделала пометку на листке с меню.
– А они останутся только на праздник или на все выходные?

– На все выходные.

– Это же замечательно! Можно тогда приготовить...
– Лицо Гэбриэла медленно, но верно стало расплываться в улыбке. «Ева даже светиться начала, когда узнала, что нужно много готовить!» - И суп из цукини! Он с французским хлебом просто объедение! Я этот рецепт узнала в Бельгии. Одна моя знакомая...
– Теперь его улыбка стала еще шире, а выражение лица было почти идиотским, но ни он, ни она этого не замечали.

Когда меню было составлено, на улице совсем стемнело. Пес уснул, устав от такого количества информации, а его хозяйка наоборот, словно глотнула энергетического напитка.

– Ева, ты не представляешь, как ты мне помогла!

Женщина улыбнулась:

– С тебя поход по магазинам.
– Она протянула ему список продуктов. Мужчина внимательно просмотрел его, потом сощурившись, понаблюдал за Евой, глянул на список и снова на соседку:

– Я беру свои слова назад: я не знаю, как выглядит половина из этих продуктов!

Ева вздохнула и покачала головой:

– Среда, утро - ты будешь свободен?

– Нет, я освобожусь только после полудня: у меня дежурство.

– Что ж... тогда в...
– Она посмотрела в электронный ежедневник: - Тогда в пять. Только в пять мы должны выехать. В девять у меня фуршет.

– Есть, капитан. Я пошел?

– Счастливо.

– Приходи в гости.
– Оба замерли. Идеальную тишину нарушало только сопение Барта. Шоколадные глаза блестели, а огненно-рыжие волосы переливались в золотистом свете ламп. Гэбриэл чувствовал тепло, исходящее от Евы. Мужчина склонялся все ниже, к ее губам... Но тут пес недовольно фыркнул во сне, и все волшебство развеялось. Ева покраснела, а Гейб сделал шаг назад и шумно вдохнул.
– Пока, Барт!
– Пес побежал за гостем и провожал его до самой калитки.
– Не грусти, я еще наведаюсь в гости. Береги свою хозяйку.

Гейб выходил из дома Евы в приподнятом настроении. Глупо, но он чувствовал себя счастливым, находясь рядом с ней. Они знакомы всего несколько недель, а ощущение, словно знал свою соседку всю жизнь. «Будь правдив, Гэбриэл Вульф, хотя бы с собой: ты бы с удовольствием узнал ее гораздо ближе... очень близко... с большим удовольствием...»

Как только калитка за соседом закрылась, а на входной двери щелкнул замок, тревога вернулась. С Гейбом Ева чувствовала себя защищенной, ее окружали тепло и безопасность. Эти чувства ее покинули девять лет назад, когда мама с папой погибли. Выходя замуж за Бриса, она надеялась вновь почувствовать себя защищенной. Только вот получила совсем не то... кардинально не то... противоположно...

Мсье Брис Жаккар был среди приглашенных на фуршет в честь открытия нового ресторана Феликса в Кале. Мужчина показался ей если не сказочным принцем, то самым красивым мужчиной во всей Вселенной. Его взгляд заставлял ее чувствовать себя наивной школьницей, а красивая улыбка развеивала остатки разума. В Бриса Ева влюбилась с первого взгляда. Это теперь она себе вполне отдавала отчет, что это скорее было помутнение рассудка, что она была влюблена не в человека, а в романтический образ, который Брис так старательно себе создал. Ей казалось, что он - любовь всей ее жизни. И не сообразив, даже не пытаясь его толком узнать, через два месяца она оказалась замужней женщиной.

Сейчас, спустя два года, оглядываясь назад, Ева не понимала, что заставляло ее оставаться на протяжении двух лет с ним: не прошло и пары месяцев после свадьбы, как муж ее ударил. Ева тогда была в шоке. Она даже сама перед собой этого стыдилась, не то, что сознаться в этом кому-либо. Стыдилась, когда он ее в первый раз привез в больницу и когда последний... В третьей больнице врач все прекрасно понял, это глупое вранье про лестницу не обмануло его. Ева помнила его взгляд: внимательный, изучающий... «Такой взгляд у Гейба».

– Уходите от него, - невозмутимо сказал врач: - Это не прекратится.

Тогда у Евы был вывих плеча, избито все тело, а на ногу наложили лангет из-за надрыва связок...

Женщина попыталась уйти. Брис приехал в отель в тот же день. Клялся, божился, а когда понял, что она больше не верит ни единому его слову - применил силу.

– Я Брис Жаккар, не из тех, от кого уходят жены! Ты дала клятвы! Мы поженились и должны быть вместе до самой смерти: твоей или моей!
– Последняя фраза так напугала Еву, что насилие применять было не обязательно. Она стала похожа на забитого зверька.

Феликс заметил неладное и стал ее расспрашивать, когда она очередной раз позвонила по поводу больничного. Скорее всего, он начал о чем-то догадываться... Но в тот момент Ева уже никому там не доверяла. Франция для нее перестала быть исполнением мечты, она стала для нее адом, кошмаром. Последняя ночь в Кале была отчаянием.

Через полчаса, после того как медсестра оставила ее спать, выключив в палате свет, Ева достала из шкафа одежду. Стиснув зубы от дикой боли во всем теле, вытирая загипсованной рукой слезы, женщина надела на себя футболку и джинсы. На свитер ее не хватило, было слишком больно, и она его просто накинула на плечи. По пожарному выходу Ева спустилась вниз, нашла служебный переход в соседний корпус и сбежала. Она знала, что Брис ее ждет внизу, была уверена в этом, потому что в прошлый раз он не успел ее встретить - пришлось потратить время на поиск. Правда, тогда Ева не пряталась, понадеявшись, что он отпустит ее... Теперь же она не была так наивна.