Острова богов

– Это точно та тропа? – Селли вопросительно смотрит на меня с прищуром.

– Точно. – Протягиваю руку, чтобы она помогла подняться и мне.

Хватка ее сильная и уверенная, я отталкиваюсь от дерева, забираюсь вверх и встаю рядом. Мы переводим дыхание, не отпуская друг друга. – Точно она, – повторяю я. – Во всех записях указано, что Храм стоит на вершине, а мы как раз поднимаемся в гору.

– Вечно с тобой надо куда-то лезть, – ворчит Селли.

Ее манера подшучивать теперь кажется мне проявлением нежности. И она не возражает, когда я беру ее за руку так, чтобы наши пальцы переплелись.

Всего через несколько минут деревья впереди расступаются, и мы выходим на поляну. Нет никаких признаков того, что ее специально сделали люди, – нет пней, как и признаков захвата территории молодой порослью.

В центре высится Храм. Это низкое сооружение, широкое у основания и сужающееся к вершине. По старым каменным стенам ползут ветки винограда. Они обвивают строение, проникают, кажется, в каждый зазор, каждую трещинку в камне. Ближайшая к нам сторона покрыта мхом, будто ее намеренно задрапировали роскошным бархатом изумрудного цвета. Я оглядываю Храм снизу вверх и ощущаю необычайную энергетику места, однако в то же время и легкий дискомфорт, причина которого мне не ясна. Будто бежишь марафон, и в середине в ботинок внезапно попадает камушек.

Что-то не так…

Может, Баррика не желать меня видеть? Хочет указать, что время упущено, я опоздал?

– Мы пришли вовремя. – Слова Селли – неожиданный ответ на мои мысли. Она разглядывает бухту, которую отсюда неплохо видно между деревьями.

«Эмма» покачивается на волнах рядом с неизвестной черной шхуной, наших преследователей не видно. Я неожиданно забываю обо всем – желание скорее уплыть, чтобы не встретиться с Ласкией, оказывается довольно просто подавить.

– Готов? – спрашивает Киган.

Я киваю, ощущая, как пересыхает во рту, выбрасываю руки в стороны и резко сжимаю кулаки.

– Готов.

Мы вместе подходим к Храму. Спиной я ощущаю присутствие друзей, но все внимание сосредоточено на том, что ждет впереди. Реальность внезапно отступает, краски мира тускнеют, сейчас важны только ощущения. Я еще у входа, но меня уже влечет вперед, к алтарю.

Селли хватает меня за руку и назад: через мгновение я бы споткнулся о лежащее тело. Я растерян, с ужасом оглядываюсь, поворачиваюсь туда, куда с удивлением смотрят Селли и Киган. Перед нами строго параллельно друг другу выложены четыре тела, обращенные лицами вниз. Они расположены так, что место входа разделяет тела пополам – половина уже в Храме, половина снаружи. Руки вытянуты в нашу сторону, будто в безмолвной мольбе.

Тела высохли, волосы спутаны, кожа туго обтянула кости. Земля у ладоней… раскопана. На ней полосы, словно от пальцев, будто люди пытались ползти вперед. Они свежие, буквально сегодня сделанные.

– Одежда не могла… – Селли морщится и указывает на бороздки на земле. – Она не могла сохраниться, когда они сами стали… такими. Ведь это значит, прошло много времени. И почему они высохли и не разложились, учитывая жаркий и влажный климат?

Киган подходит ближе и приседает. Он смотрит на Храм, преклоняет голову в знак уважения, потом переворачивает одно из тел на спину. Это женщина, волосы длинные, тонкая юбка из хлопка, у ворота булавка с красным камнем, он переливается на солнце, словно подмигивая нам.

– Они пришли не от имени Алинора или народа Баррики. Вот наглядный пример, что ждет тех, кто приходит сюда не вознести молитвы.

– Седьмое пекло, – бормочу я.

– И не ведет себя почтительно, – добавляет Селли и толкает меня локтем в бок. А потом косится на Храм, боясь, что Баррика услышит. Надо заметить, нашей богине это не составит труда.

Киган пальцем проводит в воздухе вдоль бороздки.

– Я думаю, следы оставлены сегодня, они совсем свежие. Об этом месте нам известно мало, но смею предположить, что в противном случае их размыли бы потоки дождя.

Селли кивает и указывает на соседнее тело, не касаясь его.

– Этот, судя по одежде, моряк. Видимо, с той шхуны в бухте. Вопрос в том, для чего их послала сюда Лаския? И что им удалось сделать перед смертью?

Мы поднимаем головы и оглядываем Храм.

Меня, словно ударом по голове, поражает мысль о том, насколько важна моя миссия. Я знаю, для чего приходили эти люди, знаю, что надо делать мне.

Я здесь с чистыми помыслами и ради благого дела – принесения жертвы. По тому же поводу сюда приходили и мои предки, члены моей семьи, состоящие на службе у Баррики пять сотен лет. Меня не может ожидать та же судьба, что и лежащих у моих ног людей.

Я поднимаюсь с колен и смотрю на вход. Чувствую чье-то прикосновение – это Селли вкладывает мне в руку коробок спичек и нож. Опускаю их в карман, осторожно обхожу тела и скрываюсь в Храме.

Отчего-то я был уверен, что здесь темно, однако свет проникает сверху – потолок, как оказалось, отсутствует. Он определенно не обвалился, так сделано намеренно. Впрочем, в помещении царит полумрак, я иду на ощупь, волоча ноги по земляному полу.

Глаза вскоре привыкают, и удается разглядеть впереди очертания алтаря, удивительно неровного, словно покосившегося. В дневнике говорится, что за ним должна быть статуя Баррики. Получается, я смотрю прямо на нее?

Медленно приближаюсь, поражаясь, как возрастает беспокойство в душе. Роюсь в кармане в поисках спичек – мне нужно больше света, чтобы разглядеть и понять. Зажигаю одну, а остальные бросаю на пол и придавливаю ногой, не найдя больше ничего, что можно пожертвовать духам. Вскоре коробок исчезает.

От входа до меня доносится голос Селли, нас разделяет расстояние всего в несколько шагов.

– Леандер, что там?

Я обращаюсь к духам огня, кружащим у крошечного пламени спички. В ответ на мою просьбу оно вспыхивает, на несколько секунд поднимается выше, освещая пространство вокруг. Этого времени достаточно, чтобы увидеть и осознать.

Алтарь богини и ее статуя разбиты вдребезги, восстановить их уже невозможно.

Этого не может быть.

Этого не могло случиться.

Я отступаю назад и едва не падаю, споткнувшись о брошенную кувалду. Склоняюсь и пытаюсь поднять один из камней, но не могу сдвинуть его и на дюйм. Оглядываю то, что осталось от алтаря и статуи, кладу ладонь на лежащий посреди святилища кусок лица Баррики с открытым глазом. Выхватываю нож Селли и делаю надрез на ладони. Я так долго ждал этого момента, всю жизнь фантазировал, представлял, как это будет. Надо признать, боль совсем не ощутима.

Наклоняю руку, чтобы капли крови попали на отбитый кусок камня. Дыхание учащается с каждой упавшей каплей.

Закрываю глаза и обращаюсь к Баррике, возношу молитву, с помощью которой всегда устанавливал связь с ней. Сейчас между нами пропасть, несмотря на то что я ощутил ее присутствие сразу, как ступил на берег Острова. Эта пропасть черна и бездонна, она поглощает все мои усилия.

Тревога в душе вырывается наружу и превращается в истошный крик. Может, я и правда кричу. Присутствие богини ощутимо, но в разрушенном Храме сила моей жертвы не умножится, не поможет даже бескрайняя вера.