Освобожденный Иерусалим

12

В былые дни, в дни юности, иныеМеня манили в жизни вожделенья;Я посохом пастушьим пренебрегИ бросил край родной для стран далеких:В Мемфисе жил; там удалось попастьМне во дворец на службу; надзираяЗа царскими садами, я невольноУзнал и двор, и все его неправды.

13

Я долго, пресыщенный, был игрушкойОбманчивой надежды; наконецПромчались дни блаженные, а с нимиНе стало и тщеславных упований.Припомнились мне мирные досуги,Простился я с величием дворцовымИ, путь к лесам родным направив снова,Утраченное счастье в них нашел».

14

Эрминия, пока он говорит,В очарованье сладостном внимаетЛаскающей и слух и сердце речи;В ней бурю чувств смиряет мудрость старца.В конце концов, по долгом размышленье,Решается остаться с пастухамиОна до той поры, по крайней мере,Когда судьба позволит ей вернуться.

15

«Счастливейший из смертных, что позналНа опыте своем судьбы гоненья,Коль Небо пощадит удел твой мирный,Яви к моим невзгодам состраданье!Прими меня под благостную сень:Хочу я здесь с тобою жить; быть может,Мое смертельно страждущее сердцеНайдет желанный отдых и покой.

16

А если б ты, как темный простолюдин,На золото и на каменья этиПозарился, довольно б у меняНашлось их, чтоб твою насытить алчность», —И с этими словами у царевныВдруг хлынули из глаз прекрасных слезы;Часть бед своих поведала она,До слез и пастуха растрогав также.

17

Ее в конце концов он утешаетИ принимает с нежностью отца:Ведет к своей супруге престарелой,Такой же, как он сам, добросердечной;Становится царевна поселянкой,Под толстым покрывалом прячет кудри,Но взор, осанка – все в ней обличаетНе жительницу грубую лесов.

18

Убогие одежды не темнятНи гордости ее, ни благородства;Среди скромнейших дел ее наружностьПо-прежнему величием сияет:Вооружившись посохом, с утраОна со стадом бродит, как пастушка,Своей рукой выдаивает самокИ скопы выжимает из удоя.

19

Нередко в те часы, когда от солнцаСпасаются в тени прохладной овцы,Она кору на лавре иль на букеЛюбовными реченьями пестрит:Передает она в реченьях этихИсторию своей несчастной страсти;Когда же перечитывает их,Ручьями по щекам катятся слезы.

20

И, плача, говорит она: «Деревья,Свидетели сердечных мук моих,Вверяю вам своих печалей повесть!Придет под вашу сень любовник верный,Пробудится ко мне в нем состраданье,И скажет он тогда, наверно: «Ах,Как мало от Амура и ФортуныНаграды видят преданность и верность!»

21

Быть может, если Небо благосклонноМоления выслушивает наши,Бесчувственный когда-нибудь придетПод кров гостеприимный этой рощи.Увидит он могилу, что таитьХолодные мои останки будет,И несколько – увы! – уже бесплодныхСлезинок подарит моим несчастьям.

22

И если я блаженства не вкусила,Судьба моя хоть тени улыбнется:Изведает остывший прах мой счастье,Но я его испытывать не буду».Так бедная влюбленная глухим,Бесчувственным деревьям говорила;Тем временем Танкред ее далекоОт мест, ее приютом ставших, ищет.

23

Следы, которых он держался, к лесуНаправили его; но в гущине,Наполненной и ужасом и мраком,Он больше никаких следов не видит:Внимательное ухо уловитьПытается напрасно в звуках лесаТо смутное оружия бряцанье,То конский удаляющийся топот.

24

Листвою ветерок зашелестит ли,Под птицей ветка хрустнет ли, емуУж чудится возлюбленная в этом:Он ищет, не находит и вздыхает.Кончается и лес, и на опушкеОн слышит шум глухой; при лунном светеПутями неизвестными коняОн гонит, направляясь к этим звукам.

25

Подъехав, видит он, как из срединыСкалы с журчаньем нежно-серебристымПрозрачною струею бьет родник,Меж трав себе прокладывая ложе;Под гнетом скорби он взывает громко,Но эхо лишь ответствует ему.В ту пору восходящая АврораВ багрянец золотой природу рядит.

26

Танкред несчастный стонет; НебесаВо всем он обвиняет и клянетсяЗа милую отмстить жестоко, еслиЕй нанесет кто-либо оскорбленье.Вдруг вспоминает он, что близок день,Когда ему с черкесом драться надо;Спешит обратно он, хоть и не знает,Какой дорогой в стан теперь попасть.

27

Блуждая по неведомым тропинкам,Он слышит приближающийся шум,И наконец из глубины долиныЯвляется ему навстречу всадник:Одетый как гонец, он плетью машет,И рог через плечо его висит.«Каким путем, – к нему Танкред с вопросом, —Вернуться я могу в стан христианский?» —

28

«Сам еду я туда, – тот отвечает, —Дано мне порученье Боэмундом».В обман введенный родственною речью,Танкред спокойно следует за ним.Так доезжают всадники до замка,Что, как скала, средь озера стоит.Меж тем уж в воду солнце погружалосьИ тьмою ночь окутывала землю.

29

Звучит труба; подъемный мост тотчас жеПред ними опускается, гонец жеТанкреду молвит: «Раз ты – христианин,Ты можешь здесь остаться до рассвета;Всего три дня прошло, как граф КозенцскийУ сарацинов отнял этот замок».Воитель видит ясно неприступностьПриродной и искусственной твердыни.

30

Невольно он подозревает тайну;Но, презирать опасности привыкший,Спокойного и ясного лицаНе омрачает он тревогой смутной.Куда б он ни попал, ему повсюдуОтвага лишь его защитой служит;Но поединок ждет его, и всякихПрепон к тому он хочет избежать.

31

Перед мостом опущенным коняЗадерживает он одно мгновенье,Не следуя за спутником коварным,Его с собой настойчиво зовущим.Из замка выезжает в то же времяНавстречу им вооруженный воинС отважной и заносчивой осанкой,С мечом в руке, с угрозой на устах:

32

«Судьба ль, иль выбор твой тебя приводитВ зловещее убежище Армиды,Оружие слагай без противленьяИ узником сюда входи покорным:Не льсти себя надеждой новый деньУвидеть, если ты с другими вместеВраждой не поклянешься ко всему,Что носит христианское названье».

33

Едва заслышав дерзостную речь,Танкред глазами воина пронзает;Он узнает изменника тотчас жеПо языку и по доспехам: это —Рамбальд-гасконец, что ушел с Армидой,Из-за нее отрекшийся от веры.Ту веру стал теперь он защищать,Которую искоренять поклялся.