От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

Но прежде чем выступить против Японии, Москве предстояло договориться с Китаем, территорию которого готовились освобождать советские войска.

Узнав от Гопкинса о готовности Сталина говорить с китайцами, Трумэн телеграфировал послу Хёрли: «В ближайшем будущем вы можете ожидать указаний попытаться добиться одобрения Чан Кайши военно-политического вопроса высшей важности, который в случае его одобрения радикально и благоприятно изменит всю военную обстановку в вашем районе. Исключительно для вашего сведения: Сун едет в Москву, чтобы обсудить тот же вопрос». Послание президента завершалось словами: «Во избежание утечки особо секретной информации, вышеназванные инструкции вам будут переданы к моменту прибытия Суна в Россию».

Стеттиниус из Сан-Франциско 7 июня уведомил Трумэна, что китайский министр иностранных дел летит в Вашингтон. Президент писал: «Я встретил Суна в 11:00 9 июня. Министра иностранных дел Китая сопровождал заместитель госсекретаря Грю».

– Сталин утверждал, что у него нет территориальных требований к Китаю, и выступал за объединенный Китай под руководством Чан Кайши, – рассказал Трумэн. – Но Сталин хотел вернуть России ее прежние права на Тихом океане, которые Япония отняла у нее в 1904 году, и ему хотелось заключить соглашение с Китаем по этому вопросу до того, как Россия примет участие в войне против Японии.

После разговора с Суном в адрес Хёрли ушло послание: «Вам известно о достигнутой в феврале договоренности о том, что президент примет меры к тому, чтобы добиться от Чан Кайши его согласия с позицией советского правительства, изложенной ниже.

Сталин желает обсудить свои предложения непосредственно с Суном в Москве до первого июля.

Сталин выступил с категорическим заявлением, что он сделает все возможное для содействия объединению под руководством Чан Кайши.

Это руководство должно продолжаться и после войны.

Он желает видеть объединенный стабильный Китай и хочет, чтобы Китай контролировал всю Маньчжурию как часть объединенного Китая.

У него нет никаких территориальных претензий к Китаю, и он будет уважать китайский суверенитет во всех областях, куда его вооруженные силы вступят для борьбы с японцами.

Он будет приветствовать нахождение представителей генералиссимуса вместе с его войсками в Маньчжурии, чтобы облегчить организацию китайского управления в Маньчжурии.

Он согласен с американской политикой „открытых дверей“ в Китае.

Он согласен с опекой над Кореей Китая, Великобритании, Советского Союза и Соединенных Штатов Америки.

Условия участия СССР в войне против Японии, в случае выполнения которых советское нападение произойдет в августе, следующие:

Сохранение статус-кво во Внешней Монголии (Монгольская Народная Республика);

Прежние права России, нарушенные вероломным нападением Японии в 1904 году, должны быть восстановлены, а именно:

(а) южная часть Сахалина, а также все прилегающие к нему острова должны быть возвращены Советскому Союзу.

(b) торговый порт Далянь должен быть интернационализирован, при этом исключительные интересы Советского Союза в этом порту должны быть защищены, а аренда Порт-Артура как военно-морской базы СССР восстановлена.

(с) Китайско-Восточная железная дорога и Южно-Маньчжурская железная дорога, которая обеспечивает выход к Даляню, будут совместно эксплуатироваться путем создания совместной советско-китайской компании при том понимании, что основные интересы Советского Союза будут защищены и что Китай сохранит полный суверенитет в Маньчжурии;

3. Курильские острова должны быть переданы Советскому Союзу;

4. Советский Союз готов заключить с национальным правительством Китая пакт о дружбе и сотрудничестве между СССР и Китаем с целью оказания Китаю помощи своими вооруженными силами в деле освобождения Китая от японского ига.

Сообщите Чан Кайши, что президент Рузвельт в Ялте согласился поддержать эти советские претензии в случае вступления России в войну против Японии. Я тоже с этим согласен. Т. В. Суну эта информация передана.

Настоящим вам предписывается обсудить этот вопрос с Чаном 15 июня и приложить все усилия, чтобы получить его одобрение».

Трумэн 14 июня снова встретился с Суном в присутствии Грю и Чарльза Болена. «Я рассказал д-ру Суну некоторые важные моменты разговора Гарри Гопкинса с маршалом Сталиным в Москве.

Сун сказал, что в двух договорах, заключенных в 1924 году, советское правительство отказалось от всех специальных концессий и льгот, включая экстерриториальность. Он добавил, что было бы необходимо прояснить все эти моменты со Сталиным, когда он поедет в Москву, включая значение термина „исключительные интересы“ Советского Союза в порту Далянь. Самым сложным пунктом советских требований, как указывал Сун, была аренда Порт-Артура. Китайское правительство и его народ очень сильно возражают против любого восстановления старой системы специальных арендованных портов в Китае, и было бы трудно согласиться с позицией России по этому вопросу.

Я объяснил Суну, как уже делал раньше, что мне очень хочется, чтобы Советский Союз вступил в войну против Японии как можно раньше, чтобы приблизить победу и таким образом спасти жизни американцев и китайцев».

После этой беседы Трумэн телеграфировал Сталину: «Сун Цзывэнь вылетел сегодня в Москву через Чунцин. Он прибудет в Москву в конце июня для обсуждения деталей подготовки советско-китайского соглашения.

Посол Хёрли получил инструкции уведомить Чан Кайши 15 июня о советских условиях и приложить все усилия к тому, чтобы получить одновременно согласие генералиссимуса. Послу Хёрли дано указание уведомить Чан Кайши о том, что правительство Соединенных Штатов будет поддерживать ялтинское соглашение».

В конце июня начались очень непростые советско-китайские переговоры. Стоит ли говорить, что ялтинские договоренности по Дальнему Востоку и содержание «пакта Молотова-Гарримана» не вызвали у Чан Кайши ни малейшего восторга.

США заверили, что готовы поддерживать китайскую сторону в смягчении для них ялтинских условий. Это придавало дополнительную уверенность и жесткость Сун Цзывеню, который занимал тогда два поста: председателя Исполнительной палаты – в этом качестве и вел переговоры в Москве – и министра иностранных дел. Вашингтон стал, по сути, третьей стороной переговоров. Сун ежедневно докладывал о ходе переговоров Гарриману, а тот – Трумэну, который подтверждал: «Поскольку вступление России в войну во многом зависело от исхода переговоров между Сталиным и министром иностранных дел Китая Суном, я попросил посла Гарримана внимательно информировать меня о ходе переговоров, которые планировались в Москве…

С 1 по 13 июля Гарриман ежедневно беседовал с Суном, который докладывал ему все подробности своих переговоров со Сталиным и Молотовым. Телеграммы от Гарримана приходили мне на американский крейсер „Огаста“, на котором я отправился на Потсдамскую встречу». Президент США подталкивал китайцев к неуступчивости, но не к срыву переговоров.

Сталин и Молотов хорошо понимали, что гоминдановский Китай находился в зависимости от Соединенных Штатов, а потому добивались максимального расширения сферы советского присутствия и влияния на Дальнем Востоке, чтобы не допустить установления там безраздельной американской гегемонии взамен японской.