Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные
Шрифт:
Тут запищала микроволновка, и я, достав тарелку, поставил тарелку на стол. Но есть я не мог, пока мама не разрешит.
– Почему вы вчера пошли к Саше?
– Ну не всегда же у нас дома толкаться. У них квартира, больше, я им курицу с картошкой пожарил, а то кушать было нечего, родители поздно приходят. Мы так увлеклись, что и Елена Владимировна не заметила, как время пролетело.
– А мне кажется, ты просто сбежал из дома, потому что у папы был отгул.
– Ну и… Зато Юрик с ним целый день общался, никто им не мешал. А то припёрлась бы опять целая кодла,
– Н-да, - наверно, представила себе картину мама, - тогда, почему ты не позвонил, что задержишься?
– Ну, мама! Я же говорю: заигрались мы!
– Не мы, а ты. Саша был дома, Толик всем позвонил, только ты забыл.
Я опустил голову, чтобы блеск в глазах не выдал мою радость, но широкую улыбку не смог скрыть: я прощён!
– Посмотри на меня! – засмеялась мама. Я поднял голову со своей широкой улыбкой.
– Какие щёчки! – восхитилась мама, - наконец-то наел себе щёчки, да с ямочками! Саша, наверно, любит за них держаться! – мама взяла меня за щёки.
– Нет, они любят их целовать.
– Кто это они? – удивилась мама.
– Саша с Толиком. Саша - правую, Толик – левую. Знаешь, что они вчера учудили? Сговорились, и развели меня, как ребёнка. Сказали, что Толик согласен быть моим вторым мужем! Я подумал, что это хороший вариант.
– Да, весёлая у вас компания! Так что с Новым годом? Пригласил их?
– Нет, мамочка, папы не было, да и забыл я…
– А папу Толика?
– Мама, надо нам собраться всей семьёй, и решить, кого, сколько, или вы всё уже решили? А то я приглашу, а вы не готовы. Да и согласятся ли на моё приглашение?
– Родители Саши разве не захотят познакомиться?
– Они военные, и могут дежурить. Папа Толика ничего не может пить, Яна тоже.
– Мы тоже не алкоголики. По бокалу шампанского.
– Я думаю, лучше пригласить взрослых на первое число, а с ребятами мы встретим Новый Год вместе. Вот увидишь, как будет весело! Мы отработаем новогоднюю программу, для Юрика тоже номер придумаем.
– Что-то в этом есть. Ты завтракать-то будешь? Остыло уже всё!
В школе я подошёл к своей классной руководительнице, и спросил, когда мы сможем репетировать свои танцы с группой.
Антонина Павловна вздохнула. – Очень они загружены, старшие классы репетируют, заказы от директора, завуча.
– Ясно, - сказал я, - дети опять никому не нужны…
– Ну что ты опять говоришь?
– Что не так? Вы же говорите! Старшие, взрослые, они важнее. Ну и хорошо, пусть празднуют сами, мы и дома побудем.
– Саша!
– Что Саша? То придумай номер, потом оказывается, что всё время занято. Нам это надо? Надо. Мы неплохо провели время, и проведём ещё.
– Ну что ты обижаешься?
– Почему я обижаюсь? Я прыгаю от радости, разве не заметно.
– Заметно. Твой вальс с Сашей почти на первом месте, на остальное действительно нет времени, тем более что вальс группа может сыграть и без репетиции.
– Вы не знаете, от чего отказываетесь.
– Я верю, что это был бы гвоздь программы.
–
Вот именно, что был бы. А вальс мне не хочется танцевать, его могут все, кто желает, танцевать, мне не жалко.– Саша, ну перестань, успокойся, не злись на меня.
Но я уже надул губы. Толик до сих пор почти чёрный ходит на уроки, а им всё равно. Теперь, если даже разрешат, уже не хочется веселить народ.
– Ладно, - проговорил я, - не надо нам ничего, мы дома повеселимся. Что я, шут, народ веселить, просить будете, не буду выступать! – повернулся и пошёл.
– Саша, как ты так можешь разговаривать с учителем? Ну-ка, вернись!
Я вернулся, я любил Антонину Павловну, и она меня любила.
Почему я должен грубить и ссориться с ней?
– Простите меня, Антонина Павловна, я не должен был говорить, что думаю, я ведь ещё ребёнок…
– Опять ты за своё. Хорошо, я поговорю ещё раз с Алевтиной Андреевной.
– Зачем? – удивился я, - Я представил, как все будут хохотать над нашим номером, и мне стало неловко.
– Ты… Ты невыносим! – Антонина Павловна всё-таки обиделась.
Ну вот, и здесь всё испортил. Хотя всё равно нас не включили в программу. Сейчас уже самому идея сплясать ламбаду была не очень нормальной. Да ну их! Сейчас встречу Сашу! Я побежал, перемена маленькая, я и так столько времени на глупости потратил.
Саша меня уже ждал. Я обнял его, прижался:
– Я соскучился… соскучилась! Никак не привыкну.
– Называй себя, как хочешь, я тебя любую люблю.
Я хихикнул: - Ты ведь до сих пор не уверен…
– Уверен, я тебя по запаху отличаю.
– ?
– Ты вожак стаи, и удивляешься. Самцы и самки по - разному пахнут.
– Я самочка?
– Как я – самец.
– Ух, ты, мой…
– Денисова! – услышал я грозный окрик, и оглянулся. К нам подходила директриса: - Белов, сними Денисову с подоконника, что ты её всё время туда сажаешь?
– Так она повыше…
– Садитесь на скамеечку.
– Слушаюсь.
– Антонина Павловна сказала, что вы отказываетесь выступать на Новогоднем вечере, это так?
Саша испуганно посмотрел на меня.
– Я смотрю, Белов даже не в курсе.
– А что случилось, Саша?
– Да, да, пусть всё расскажет.
– Так, пустое. Я спросил… спросила у Антонины Павловны, когда мы будем репетировать с группой, мне сказали, что группой заняты взрослые, тогда я и подумал, зачем нам выступать, для нас это прекрасно сделают взрослые, а мы будем смотреть и радоваться. В чём проблема?
– Но вы уже заявлены на танец, - неуверенно сказала директриса.
– Зачем нас заявлять? Будут танцы, и мы будем танцевать, если разрешат малышне…
– Денисова, это твоё последнее слово?
– Я не пойму, Алевтина Андреевна, что вы от нас хотите? Вы же отказали нам в выступлении?!
– Мы просто сократили ваши номера до одного.
– Они связаны.
– Как может быть связаны ламбада, и вальс Ледяной Принцессы?
– Людьми.
– А, поняла, Зверев, второй поклонник Денисовой, - она с интересом посмотрела на меня: - И как это вы…