Открытие

— Красненькое — это человек. — Митька подмигнул и несколькими ударами по дну выбил пробку. — Думаю, пора и выпить, поговорить, сколько же можно горбатиться без оглядки?

Он нырнул в палатку и выбежал с топором. Вскрыл банки, орудуя топором, словно перочинным ножиком, содрал жестянку с горошка и выставил все на траве у костра. Подкинул в костер поленьев и повесил разогреваться чайник на таган.

Потом перешел на сторону Игоря. В первый раз они садились обедать по одну сторону костра!

Пока Игорь размышлял над странным поведением Митьки, тот протянул ему кружку с багряным вином.

Перед таким натиском трудно было устоять. Игорь взял кружку, но тут же насупился и сказал:

— Если не успеем опробовать Кварцевый, придется отвечать перед Куликовым.

— Эх, Игорь ты, Игорь, — сказал Митька с хрипотцой в голосе. — Не надоело тебе еще этот кварц шибать? Я вот его уже сколько лет расколачиваю, и плешь он мне переел.

Он опрокинул кружку в широкий рот.

Игорь поставил кружку на ладонь и стал раздумывать — пить или вылить в костер?

— Ну, а тебе не все ли равно? Получаешь свои гроши и харчи у тебя не плохие и пропьянствовал вот три с половиной дня в свое удовольствие...

— Так, так, — произнес Митька нутряным басом и вдруг посмотрел на Игоря в упор злыми глазами. — Ты что ж это, маракуешь, что я за этим с тобой пошел сюда? За харчи и гроши работать с Бандуреевым?!

Игорь выдержал его взгляд и небрежно повел плечами: мол, зачем же еще?

Митька достал из кармана папироску, огниво и высек огонь, хоть можно было прикурить и от костра. Он прижег папиросу чадящим трутом и замял огонек сильными пальцами.

— Ты не думай, что я кручусь возле тебя из-за харчишек, — проговорил Митька, глотая дым. — На россыпях я побольше бы заколачивал. А тут еще и твое командование должен терпеть! Бандуреевское!.. Но превозмог я старое, потому что одним делом заняты. Из-за которого батя мой концы отдал. И теперь ты гонор свой брось! Не работяга я тебе в этом деле, а компаньон, хоть и понижен до промывальщика. Я если пьянствовал, то по делу. Старых копачей раскалывал. Думаешь, так просто выкажет тебе старатель, что знает? Черта косолапого. Батя мой какой кореш Ваське был, а так и не узнал, куда тот его вез. К ним на кривой березе не подъедешь. Надо в доверие войти, не одну бутылку выпить. А потом узнаешь, что я узнал. Порознь их опросил и одну штуку интересную выявил. Одним словом, коренное золото искать надо по-другому, слово-олово!

— Интересно, как это по-другому? — спросил Игорь безразличным тоном. — Методику мы не с потолка списывали, между прочим. Она вырабатывалась кандидатом наук, оправдала себя на других месторождениях, ее утверждали в очень авторитетных органах.

— Да я не против этих органов, — ответил Митька, наклоняясь к Игорю. — И не против науки. А у старателей своя наука, не хуже вашей, и слово иногда могут они свое сказать... И вот считают некоторые — дедушка Голубь, Лозихин Ванька, потом Хрустик, — что золотую руду искать надо не в кварце...

— Интересно, — повторил Игорь и тоже придвинулся к Митьке. — Хотел бы я знать, где же?.. В чем?..

— Давай выпьем сначала, — ответил Митька и потянулся к Игорю с кружкой. — Помянем прошлое. И условие одно скрепим...

— Какое условие? — насторожился Игорь.

— О бате своем хочу с тобой говорить и о Ваське Гиблом Деле, — сказал Митька. — Ты был тогда свидетель... Понимать должен, что не воры они, а старатели, первые разведчики коренного золота. И чтобы научные люди к ним такое же отношение поимели, как народ... И когда откроем золото коренное, их бы имена не затолкли, не забыли. Шаман, к примеру, переименовать в честь Василия Чурсеева...

— Вот что, — оборвал его Игорь. — У нас здесь государственное дело, а не частная лавочка. Если поставят тебя руководителем поисков, тогда ты можешь применять рекомендации своих копачей. Я никакого шарлатанства не допущу! Изволь выполнять мои распоряжения и делать так, как предписывает наша инструкция и производственно-техническое задание! С завтрашнего дня мы поднимаемся на Кварцевый и будем продолжать опробование кварцевых свалов! Никакой художественной самодеятельности у нас не должно быть, Дмитрий Павлович! Партизанщина только вред приносит — это тебе любой геолог скажет.

— Ну, а как же делаться-то будем? — набычился Митька. — С такими подсказами?

— Возьмем на заметку, — сказал Игорь, — обсудим в управлении, согласуем с учеными, если это не абсурд, наметим по карте перспективные участки, на следующий год проверим...

— Нет, я хочу в этом году! — сощурился Митька. — Больно веско дедушка Голубь говорил!

— В этом году у нас ничего не выйдет! — сказал Игорь. — Вот-вот пойдет снег, а плановое задание не выполнено!

— Пробой больше, пробой меньше! — махнул рукой-лопатой Митька и потянулся к Игорю с кружкой. — Давай поколотимся в сланцах, Игорь, глядишь — в дамках окажемся! Вот погудим тогда!

— Как Васька с твоим отцом?!

Игорь выплеснул вермут в костер, поднялся и нырнул в свою палатку. Там он лег на спальный мешок, скрестив руки под головой. Затылком он ощущал, как сильно отдавались удары сердца в руках. Наконец-то он выдал Митьке. По высшему счету. Интеллигентно и наглухо.

Игорь посмотрел на переднюю стенку своей выцвелой палатки. Яркое пятно костра просвечивало сквозь брезент. Согнутая фигура Митьки наполовину обрезала это пятно.

На миг стало жалко Митьку. И он начал обдумывать рапорт насчет премирования Митьки за хорошую работу. Это в том случае, если Митька проглотит сейчас все, что ему сказано.

Но Митька вдруг встал, загородив полностью костер.

— А я думал, ты человек, Игорь Петрович, — выговорил он. — А ты, как твой батя, только образованьем запудрился... Больше я тебя видеть не хочу! Можешь хоть на луну лезть, я тебе не попутчик, Редкий Знак!

Митька по-медвежьи повернулся, перешагнул через костер и скрылся в своей палатке. Только хлопнул брезент на его двухместке.

— Если ты не пойдешь со мной на Кварцевый, я подам на тебя докладную! — крикнул Игорь. — Тебя премии лишат, понял?!

— Хоть сто докладных, — донесся глухой Митькин голос. — Я сказал, и слово-олово!

Игорь выскочил из палатки, чтобы ответить как следует наглецу. И вдруг ощутил укольчик на лице. Это была снежинка. Она кольнула и тут же растаяла. Но вслед за ней из пепельно-мглистой бездны ринулись ее льдистые сестры. Пламя костра на глазах становилось смиреннее и краснее. А голец Кварцевый вмиг стал седой, будто насмерть перепугавшийся человек.

23