Открытие

Матвей Андреевич тоже не раз предлагал нам взять Феню к себе, чтобы она присматривала за отцом, когда я буду выезжать в поле. Но я не хочу рисковать жизнью отца. У него случаются сильные приступы. Придет из суда — чернота под глазами. Наденет свой любимый халат и начинает дела прорабатывать, ходит по дому, переживает. Близко к сердцу принимает он все свои судебные дела, а оно у него не терпит таких перегрузок. Хорошо еще, по воскресеньям он выезжает в тайгу: все тоже ищет жилу. Найти навряд ли что найдет, а здоровье хорошо укрепляет. За Феней же за самой уход нужен постоянный. Мы сейчас навещаем ее попеременно: я, Ксения Николаевна и верный друг ее Ваня.

И поиски нельзя мне сейчас оставлять. Пока я на месте и без высшего образования. Любая замена скажется болезненно в нашей рудной партии. Вот когда мы найдем, что ищем, тогда я буду решать, как жить дальше. А пока я должна работать и работать. И надеюсь, ты приедешь к нам, чтобы довести поиски до конца. Приезжай, Игорь, я тебя жду! И хорошо, если бы ты смог удержать до последнего всех твоих друзей-золотишников. Матвей Андреевич наконец добился небольшого сдвига с Большим Проектом. И может быть, уже в этом сезоне будут организованы новые отряды. И твоим друзьям найдется дело. Пусть скромное на первых порах. Но зато какие перспективы, если мы зацепимся за жилу! Не мне об этом говорить. Ты лучше меня все объяснишь своим друзьям. А я целую тебя за это и за все хорошее!

Люба».

«Здравствуй, Любовь Дмитриевна!

Легко судить с маленькой провинциальной колокольни. Забываешь, что мир огромен и таких проблем, как наше коренное золото, тысячи. При этом решать их предлагают на более выгодных условиях, чем у нас в Витимске. Вот висит в деканате список точек, где требуются молодые специалисты. Ты бы только взглянула в него: Хибины, Кривой Рог, Тянь-Шань, Урал, Алтай, Сибирь, Дальний Восток, Камчатка, Якутия, Магадан — куда хочешь поезжай! И в большинстве организаций обеспечено место геолога. Как же я могу уговорить ребят ждать вызова из Витимска, когда все их долготерпение исчерпано. Перспективы! А где их нет? Везде для таких ребят, как наша четверка, найдется дело, на котором они быстро пойдут в гору.

Кроме того, у каждого нашлась личная причина, которая и решила выбор места будущей работы.

Жене Солонцову нужно помогать родителям — и он все-таки собирается на Колыму.

Витька Слон вдруг взял и женился. Я вовсе не против такого оборота. Но женился он на Люське, юристке, о которой я рассказывал тебе. А у семьи свои запросы. Их устраивает Рудногорск, где работа на месте и квартира с удобствами.

Борис помогает всерьез своему отцу в расчетах, и вообще, может, его оставят на комсомольской работе: там тоже нужны толковые парни.

Итак, остаюсь один я. Витимск — это мой камень, моя судьба, и я не открещиваюсь от него. Только придется мне теперь тянуть лямку одному за четверку, на которую рассчитывал когда-то, — для этого надо иметь голову, как у самого Журкина. Придется мне остаться еще на два года в качестве аспиранта. Это мое решение может изменить лишь случайность. А тебе, Любушка, я предлагаю как следует подумать об институте. Потом мы возьмемся за поиски вместе с тобой на новом уровне.

Я надеюсь, ты приедешь ко мне.

Игорь Бандуреев.

P. S. Домработницу в Витимске все-таки можно найти, даже такую, которая сама в медицине разбирается. На Фене свет клином не сошелся».

25

— Вот и подошли мы к концу нашего курса, друзья мои, — заканчивал последнюю лекцию в актовом зале Журкин. — Позади все то, чем жили мы пять лет. Мы вас учили по камню восстанавливать первородные геологические процессы. И я уверен, вы достаточно глубоко постигли науку о земле, о глубинных внедрениях магмы, извержениях эффузивных масс на поверхность, о работе рек и океанов, о миграции подземных вод и флюидов, о возникновении самой органической жизни, всех ее разновидностей от крошечной радиолярии до гигантских рептилий и самого человека! Конечно, всему не научишь. Но мы постарались подвести вас к той черте, где вы самостоятельно сможете оценить то или иное геологическое проявление. Не всякому геологу удается за свою жизнь открыть месторождение. Но каждый должен быть готов к этому! Конечно, наука сводит к минимуму случайности. Но в вашем деле случай занимает не последнее место. И я полагаю, случай, он не слепой! И по опыту своей жизни знаю, все же случай предпочитает людей, ищущих добра, справедливости и блага не только себе... Я уверен, большинство из вас тут сидящих достойны выдержать самые высокие испытания жизни. Так будьте же и впредь достойными людьми, и случай не обойдет, вас! Аминь!

Журкин осенил зал трубкой и добавил:

— Все свободны до самой защиты проектов. А Бандуреева, Солонцова, Кузнеца, Слоникова прошу остаться для важного собеседования...

Актовый зал, в котором слушали Журкина обе группы геологов, наполнился грохотом крышек, смехом, топотом и гулом выпускников. Кто-то кого-то огрел по голове общей тетрадью, кто-то запустил на прощание в зал бумажного голубя, кто-то запел арию Ленского, кто-то нахлобучил приятелю шляпу на глаза, кто-то, скрутив тетрадку, пытался перекричать все шумы выходным маршем.

Журкин стоял у переднего ряда столов и, улыбаясь в усы, набивал трубку табаком. Выпускники почти не отличались от первокурсников. Только его золотая четверка из первой группы сидела чинно.

Четверке было не до телячьих восторгов. Все понимали: старик оставил их не зря. Видно, начнет уговаривать насчет аспирантуры. Дали ему одно место, и он собирается выбрать, конечно, из четверки себе аспиранта. Но не всякий согласится после пяти лет изнуряющих академических занятий сразу садиться за те же науки и диссертацию. К тому же журкинского избранника ждала не простая аспирантура, а с нагрузкой: надо будет работать за двоих. Конечно, опыт приобретешь и багаж научный, но кому хочется жертвовать в молодости интересной поисковой работой ради бесконечных расчетов, формул и чертежей?

Но Журкин, оказывается, и не намеревался долго распинаться по этому поводу. Он создал вокруг себя сладостную дымовую завесу и заявил:

— Я оставил вас, чтобы посоветоваться с вами, друзья, насчет кандидатуры аспиранта... Кого бы вы честно хотели мне предложить из вашей славной четверки? Лично у меня глаз нацелен на Игоря Петровича. Но может, есть возражения?

Стало слышно, как посапывает трубкой старик.

— Кого же, кроме Игоря! — высказался Слон.

— Но кто поедет тогда в Витимск? — отозвался Борис, вертя головой во все стороны, словно их было не четверо, а в десять раз больше. — Игорь там нужнее, мне кажется.

Журкин закурил и понаблюдал за дымными волнами. Неожиданно он подмигнул парням, как первокурсник.

— А я сюрпризец один вам приготовил, — объявил старик бодрым голоском. — Жалко мне стало, что разлетится такое товарищество... Ну, и позвонил я министру. И тот без всякого велел вам собираться на поиски в Витимск!

В зале загремело снова, будто все возвратились назад. Борис, Женя и Слон ринулись к Журкину, точно старик должен был тут же раздать им дипломы. Нет, не дипломы он им принес, а нечто большее: доцент позаботился сохранить их товарищество. Они как-то раньше сами об этом не думали. Грустили, что придется разъехаться далеко друг от друга, и все. Но старик о них позаботился сам. И теперь они готовы были расцеловать его в бороду.

— Ну, спасибо, Илларион Борисович!

— Самому министру!

— Вот как надо работать!

— Все вместе — красота!

Про Игоря они вроде как забыли. А он сидел один, не зная, радоваться такому исходу или горевать. Аспирантура не всякому предлагается — это да. А не проигрывает ли он, делая ставку на науку? Товарищество на поисках — сила не меньше науки. Получилось же, что он сразу взял азимут на отделение от своих друзей. Пусть сами условия складывались неблагоприятно для их сообщества. Но в конце-то концов Борис, Женя и Слон оказались вместе, а он в одиночестве! И не останется ли он таким образом далеко за бортом тех дел, что развернут в Витимской тайге его друзья?