Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Отмороженный (Гладиатор)
Шрифт:

Закон крысиного подвала – чем больших ты утопишь в вонючей жиже под ногами, тем выше твоя голова над ее поверхностью.

Только зря они боятся смерти, подумал Иван.

Эти люди мертвы от рождения.

Забирать их жизни легко, но скучно, словно на тренировке отрабатываешь одно движение, повторяя его тысячи раз, доводя до автоматизма и не чувствуя уже за ним его содержания. Иван знал, что профессионалу без этого не обойтись, автоматизм реакций – вещь необходимая в его профессии, но знал также и то, что автоматизм убивает чувство реальности происходящего. Если нажимаешь на курок автоматически, то лишаешь

смерть ее содержания, ее энергии.

Смерть имеет главный смысл не для того, кто умирает, ему уже все равно, а для того, кто убивает. Если убиваешь, ничего не чувствуя – ты сам уже мертв, твоя смерть уже ходит где-то неподалеку.

Такое убийство бессмысленно, оно ничего не изменяет в тебе, не дает тебе энергии для того, чтобы продолжать жить и продолжать убивать.

Иван докурил до фильтра, затушил пальцами огонек чуть тлеющего окурка.

Он уже принял решение. В подъезд он не пойдет. Пусть идиоты в машинах дожидаются кого-нибудь другого. Такого же идиота, как они.

Так. В доме три подъезда. Из двух оставшихся у одного тоже стоит машина.

Но если они – правда, Иван не знал, кто – они, но готов был поклясться, что они его ждут, – хотели бы перекрыть все входы в дом, машины стояли бы у каждого подъезда. Значит, там они его не ждут.

Но в какой из подъездов идти? Иван не доверял умозрительной логике, он доверял только логике событий. Если не можешь выбрать один из двух одинаковых вариантов, нужно дождаться, когда вмешается случайность.

Иван взглянул на часы.

Без пяти минут двенадцать. В такое позднее время он может и не дождаться никакой случайности. На этот счет у него было еще одно правило: если случайный фактор медлит, нужно его организовать.

Иван вернулся на Тверской бульвар.

Нужный объект попался ему минут через пять.

У одной из бульварных скамеечек, едва схоронясь от случайных взглядов патрулирующих канареек жиденькими зарослями каких-то кустов с уже распустившимися листьями, лежал тот, кто ему был нужен. Обычный московский пьяница, не сумевший дойти до дома. Может быть это был и загулявший «гость столицы», Ивана это нисколько не интересовало. Главное, чтобы он не успел еще проспаться на свежем воздухе и не начал соображать.

С трудом подняв непослушное тело московского алкоголика, Иван попробовал поставить его на ноги. Самостоятельно тот мог простоять не более двух-трех секунд. Затем ноги его подгибались и он устремлялся к облюбованному им месту за лавочкой на Тверском бульваре.

«То, что нужно», – решил Иван.

Он обхватил мужчину, оказавшегося толи «лицом кавказской национальности», как выражаются менты в своих сводках, толи грузинским евреем. Парень лет двадцати пяти был весьма не брит, видно не первый день уже «гулял», перегаром от него несло так, что Иван даже произнес мысленно: «Однако!».

Около дома Лещинского Иван в обнимку с пьяницей появились еще через пять минут и, постоянно падая и поднимаясь, направились прямиком через клумбу к среднему подъезду, у которого машин вообще не было.

У дверей подъезда Иван затеял возню с пьяницей, роняя его и поднимая снова, чтобы иметь время подобрать шифр на кодовом замке. Удалось ему это далеко не сразу, но пьяный «кавказец» ему хорошо подыграл. Он, наконец, пришел немного в себя и заявил:

– Ты че возишься,

брат? Пошли, я выпить хочу. У Вальки есть. Открывай. Че, никак? Вот, блин, я всегда тоже по полчаса вожусь. Щас. Не ссы. Щас вспомним.

Он задрал голову и заорал:

– Ей, Валька! Какой у нас код, я забыл.

Ивану, к счастью, удалось справиться с замком, иначе пьяница разбудил бы весь дом. Пришлось бы делать вид, что они перепутали дома и начинать все сначала.

– О! – радостно воскликнул он, когда Иван распахнул дверь. – Молоток! Дай пять.

Ивану пришлось с ним поцеловаться, и, обнявшись, они кое-как вписались в дверь.

Далеко тащить его Иван не стал. Слегка стукнув ему ребром ладони по шее, чуть ближе к левому уху, Иван усадил его в темном углу под лестницей, уверенный, что до утра его никто не обнаружит, а сам он тоже вряд ли очнется.

Иван был доволен его работой.

Вещи и люди в его руках именно работали, а не просто подчинялись его воле.

Взять хотя бы оружие.

Конечно, в экстремальных ситуациях Иван пользовался любым, которое попадалось под руку. Лишь бы оно могло стрелять.

Другое дело – когда Иван выбирал себе оружие. Он знал – у каждого пистолета свой характер. Дело не в системе: с иного нагана положишь больше целей, чем с первого попавшегося самого современного полуавтомата.

Главное – почувствовать пистолет.

Не пристрелять, это само собой, а именно – почувствовать. Осечки не происходят сами собой, как и кирпичи сами собой не падают. В руках Ивана никогда ни один пистолет, который он выбирал сам, не дал осечки.

Просто Иван знал, выстрелит пистолет, когда он нажмет курок, или нет. И поэтому не стрелял, когда знал, что последует отказ.

Свои пистолеты Иван любил. И они его не подводили.

С людьми, которых он, по необходимости, использовал, было то же самое. Если Иван выбирал на какую-то роль сам, он обычно не раскаивался в этом. Потому что, человек точно соответствовал этой роли.

Иван похлопал по щеке отключившегося пьяницу и двинулся наверх.

Выход на чердачную площадку был загорожен решеткой, закрытой на довольно внушительный амбарный замок. Не тратя времени на замок, Иван просто разогнул слегка прутья решетки, скорее декоративной, чем призванной преградить кому-то путь, настолько широко было расстояние между ее прутьями, и протиснулся между ними. Зато на чердачной двери вообще никакого замка не было.

Пройдя через помещение технического этажа, как теперь, в новых домах, стали называть обычные прежние чердаки, Иван выбрался в подъезд Лещинского, проделав ту же операцию с решеткой, только стараясь производить как можно меньше шума. И это ему удавалось очень успешно.

На пятый этаж он спустился очень спокойно и бесшумно.

А вот перед дверью квартиры Лещинского застрял на несколько минут.

Иван стоял и прислушивался.

Не к звукам – квартира молчала ровно и мертво. Иван прислушивался к своим ощущениям. И чем дольше прислушивался, тем меньше ему хотелось браться за замок.

У него было смутное чувство, что кто-то ждал от него именно этого действия, чтобы он открыл замок и вошел в дверь.

Кто-то посторонний словно спланировал действия Ивана, а он сейчас должен был только подчиниться чьей-то чужой логике, чужой воле.

Поделиться с друзьями: