Отмороженный (Гладиатор)

Так и сейчас, на вопрос «Что делать?» в его мозгу сама собой всплыла фамилия Белоглазов.

Лещинский ухватился за нее, почувствовав, что с ней связана единственная на его взгляд возможность остаться в живых.

Так ему казалось. Соответствует ли это действительности, его издерганный страхом за свою жизнь логический аппарат уже не мог дать ответа.

Белоглазов еще недавно был премьер-министром России.

«Раз его люди заинтересовались Крестным настолько, что решили убрать его человека, – лихорадочно соображал Лещинской, – значит, их заинтересует любая информация о Крестном. Крестный меня уже похоронил. И тем самым записал во враги. Но поторопился. Я очень многое знаю о его делах. И за это знание, за эту информацию смогу купить свою жизнь. Белоглазов – вот кто мне нужен.»

Лещинский понимал, что до Белоглазова сейчас, поздним вечером, ему не добраться.

До него и днем добраться было очень трудно. Даже Лещинский, знавший все ходы и выходы не только в аппарате правительства и министерствах, но и в аппаратах оппозиционных структур, не мог рассчитывать на немедленную встречу с лидером политической оппозиции, уже заявившим, что обязательно выдвинет свою кандидатуру на пост Президента России на ближайших выборах.

Белглазова охраняли и нешуточно.

Причем охраняли именно те структуры, которые должны были бы подчиняться Президенту, и, формально, ему и подчинялись, но слишком много среди силовиков было недовольных его политикой, в основном, кадровой. Слишком много было обиженных – и чинами, и вниманием, и даже доверием. Они берегли Белоглазова, всегда принимавшего их под защиту в разборках на ковре президентского кабинета, как свою надежду на лучшую жизнь.

Их представления о лучшей жизни Лещинский хорошо знал – неограниченная власть в стране, неограниченное влияние на Президента и Правительство. По образцу тридцать третьего – тридцать седьмого годов. Их целям Лещинский сочувствовал очень мало, у него всегда были свои цели, индивидуальные, но сейчас у него не было выбора: либо в ФСБ, либо под пулю Крестного.

Лещинский набрал номер телефона офицера, к которому ему часто приходилось обращаться по делам своих аппаратных обязанностей. Когда он начал говорить в трубку, голос его срывался.

– Меня хотят убить, – заявил он, едва представившись. – Вышлите за мной машину, пожалуйста. У меня есть ценная информация. Я знаю, кто заказал убийство Кроносова... Я нахожусь недалеко от станции метро Аэропорт. Жду вас там через полчаса.

Когда через пятнадцать минут в трех кварталах от назначенного Лещинским места, рядом с ним остановилась «девятка» и выскочившие из нее двое коротко стриженных молодых крепышей затолкали Лещинского в машину, он подумал, что не знает, кто они – фээсбэшники, люди Крестного или какая-то еще сила, о которой он просто еще не знает. Он сидел, зажатый на заднем сидении телами тех ребят, что втащили его в машину, и прощался с жизнью.

У него немного отлегло на сердце, когда в человеке, сидевшем за рулем, он узнал того самого офицера, которому только что звонил, а сидевший с ним рядом полноватый мужчина с обвислыми щеками, явно постарше и по возрасту, и по званию, повернулся и, не представляясь, спросил:

– Ну, Лещинский, так что Вы там знаете о Кроносове?...

– За мной охотится человек, организовавший его убийство, – заторопился Лещинский. – Как его зовут, я не знаю. И никто не знает. Его все зовут Крестный. Это он послал человека, который убил Кроносова.

– Ты знаешь, как найти этого человека? – сидевший впереди справа перешел на «ты» в обращении к Лещинскому, и тому это не очень понравилось. Он засомневался – правильно ли он поступил.

– Я знаю, что он скоро найдет меня, – буркнул расстроенный своими мыслями Лещинский.

– А ты этого очень не хотел бы, – рассмеялся фээсбэшник. – Так, Лещинский? Теперь слушай внимательно. Сейчас поедем к тебе домой. Ведь тебя там ждут?

– Зачем? – быстро и нервно спросил Лещинский. – Я не поеду.

Полноватый заулыбался во весь рот.

– Ты здесь сойдешь? Да, Лещинский? Ты нас с трамваем не перепутал? У нас нет остановки «По требованию».

– Да я-то вам зачем? Меня убьют, – заторопился Лещинский, стараясь тем не менее, чтобы слова его звучали убедительно. – Мне домой нельзя. Я дам вам ключи. Там очень крепкая дверь. Без ключей войти просто невозможно...

Здесь полноватый иронически взглянул на него, и Лещинский сбился.

– ...Наверное, невозможно. Я, например, на смогу без ключей войти в квартиру.

Сообразив, что несет уже совершенную чушь, Лещинский хотел замолчать, но не смог, и лишь вернулся к своей главной мысли:

– Я не хочу домой. Он меня убьет. Он...

– Лещинский, – перебил его знакомый офицер, что сидел за рулем, – заткнись. Ты уже так навонял со страха, что дышать нечем.

Лещинский заметил, что они только что миновали стадион «Динамо» и уже приближались к Белорусскому вокзалу.

Лещинский решил сделать еще одну попытку избавиться от посещения собственной квартиры.

– Ко мне нельзя. Там засада. Меня предупредили. По телефону.

– Кто предупредил? – быстро спросил Лещинского тот, что старше.

– Крестный...

Лещинский почувствовал, что запутался.

Он посмотрел на часы.

– Через пятнадцать минут, – решился он наконец, – мне приказали быть дома и ждать человека от Крестного. Но он придет только затем, чтобы меня убить. Нам не нужно туда ехать.

Увидев в окно машины памятник Маяковскому и колонны Концертного зала имени Чайковского, Лещинский понял, что его усилия изменить маршрут, совершенно безрезультатны.

Тем временем водитель счел нужным ответить на последнюю фразу Лещинского.

– Кому это нам, Лещинский? Мы тебя в свою компанию не приглашали. Сам напросился. И вообще... – он замолчал, резко выворачивая руль вправо и сворачивая с Тверской в какой-то переулок.

– И вообще, Лещинский, – резко и раздраженно закончил за него старший, – не учи отца ебаться.

За те несколько минут, что еще оставались до назначенного Крестным времени, они успели вырулить на Тверской бульвар и к дому Лещинского подъехали вовремя, имея в запасе две-три минуты.

– Вы со мной наверх, – сказал старший молодым оперативникам.

– Выходи, – приказал он Лещинскому.

Тот нехотя вылез, стараясь тянуть время, сам не зная, зачем.

– Вперед. И побыстрее, – в словах полного фээсбэшника Лещинский уловил нотки, которые заставили его ускорить шаг и не испытывать судьбу.

Открыв дверь квартиры, Лещинский едва смог себя заставить переступить порог. Чувствительный толчок в спину помог ему преодолеть нерешительность. Он все ждал, что раздадутся выстрелы, из-за углов начнут выпрыгивать темные фигуры в масках, и думал только о том, как бы вовремя упасть и закатиться куда-нибудь в уголок, забиться под кровать, чтобы его не было видно и слышно. Он понимал, что все это глупо, что если его хотят убить, то непременно убьют, но не мог преодолеть детской надежды спрятаться от опасности.