Оттенки изумрудных глаз

Легкие сжались, выпихнув из себя остатки кислорода. Все мое существо будто окатили холодной водой. Которая моментально замерзла, превратившись в невероятно крепкий лед.

А монстр уже попросту летит в мою сторону. Прямо на меня.

Мой мозг на максимальной громкости посылает команды онемевшему организму. Но все конечности упрямо не шевелятся, будто разом омертвели. Я стою на месте, широко распахнутыми глазами взирая на чудовище, что с каждой миллисекундой все ближе и ближе. В воздухе сверкают хорошо знакомые острые когти.

Правое плечо отзывается тупой ноющей болью. Как импульс воспоминания.

Но в целом меня будто поглощает мертвая пустота.

Как бы я ни пыталась заставить себя убежать, уклониться в сторону — все бесполезно.

Ближе. Ближе.

А сердце, как неживое, тихонько бьется где-то в самой глубине груди. Знает, что это конец.

Но вдруг замирает.

Потому что до моего слуха вдруг доносится имя. Мое имя.

А затем резкий толчок с левой стороны.

Так, что я рывком втягиваю в себя кислород, чувствуя, как кожа на ребрах натягивается до предела.

И мой организм вдруг возвращает себе способность двигаться и ощущать.

Ну наконец-то.

От сильного толчка из моего поля зрения пропадает монстр. Я мешком падаю в снег, к счастью, на колени. Упираюсь голыми ладонями в колючую поверхность, тяжело дыша. Чувствуя, как все внутри медленно сокращается, стряхивая ледяную крошку.

Каких-то пару секунд смотрю на белый снег под собой. А затем резко вскидываю голову.

И мое обезумевшее сердце в этот раз так сильно рвется к ребрам, что, кажется, почти выбило их наружу.

Локи был на опасно близком расстоянии от монстра. Его руки находились в постоянном движении, выбрасывая ярко-зеленые вспышки, которые попадали то в хвост, то в грудь или даже в голову чудовищу. То неуклюже вертелось, щуря красные глаза и злобно рыча. Вспышки не наносили особого вреда, но зато достаточно тормозили монстра.

Все равно мое сердце с трепетом вздрагивало, когда бог коварства едва успевал уклоняться от огромной когтистой лапы, которой чудовище остервенело махало из стороны в сторону.

Я напрочь забыла о себе, о собственном дыхании, о ладонях, изо всех сил сжимающих мокрый и холодный снег. Все мое существо было обращено к Локи, будто это как-то могло помочь ему. Я даже не думала о том, чтобы подняться.

Страх опутал меня серой паутиной. Заскользил проворной ледяной змеей по горлу к самым ребрам, пробираясь в щели между ними, обвивая, будто каленая цепь.

Морозный воздух сгустился, отчего дышать стало совершенно невозможно. Поднялся ветер.

Но я ничего этого не замечала. Мои глаза, наполненные нескрываемым плещущимся морем ужаса, следили за фигурой трикстера. А в голове бились друг об друга тревожные кричащие мысли так, что вырывались искры и опадали на дно сознания.

А затем внутри что-то будто взорвалось и резко перевернулось, заставив снег упрямо заскрипеть под максимально сжавшимися онемевшими и опухшими пальцами.

Потому что бог коварства вдруг резко обернулся в мою сторону, что-то выкрикнув. Что-то непомерно важное. Нужное.

Сердце бухнулось в груди, а затем полоснуло по ребрам с практически ощутимым скрежетом.

Я вытянула шею, наконец встав с этого намокшего и разбухшего снега. Неосознанно утянув не двигающиеся пальцы под рукава рубашки в попытке согреть их.

Даже не до конца осознавая всю глубину ужаса и безысходности этой ситуации.

Мы не сможем справиться с этим монстром. Что нам делать?

Бежать? Но куда? И как долго мы сможем делать это?

Бежать…

Это слово отозвалось в сознании странным гулом, как будто…

— Беги, живо!

Я вздрогнула, слишком резко втянув в себя опасно-чистый морозный воздух, отчего он прошил иглами легкие изнутри, заставив закашляться. Подняла отрешенный, частично перепуганный взгляд на Локи, изумрудные глаза которого при каждой предоставленной возможности между отражением нападения существа полосовали мое искаженное непонятной эмоцией лицо.

Бежать, мне?

— Нет! — вырвалось из самой глубины моего холодного горла. Я подобралась всем существом, каждый мускул натянулся под кожей и задрожал от максимального напряжения. Я не могу уйти одна. Оставить бога лжи биться самому с этим монстром? Нет уж, увольте.

Эти бешеные, необдуманные мысли скачут в сознании с таким грохотом, что подавляют весь здравый смысл. Мои ноги сами делают пару онемевших шагов вперед; я поднимаю ладонь, стараясь сосредоточиться на собственной магии. И без того разгоряченная, разбухшая кровь начинает нагреваться и течь еще быстрее, отчего сумасшедшее эхо сбившегося пульса начинает набатом стучать в висках под замерзшей кожей.

Я растопыриваю пальцы, игнорируя трение сердца об грудную клетку. Вот-вот вывалится наружу. Кажется, что практически истерло кости в пыльную крошку.

Все мое существо мечется, напрягается, то рвется, то замирает. Я чувствую себя кем-то другим. Незнакомым, неизведанным человеком. Который все это время прятался где-то под моим сердцем.

Оранжевое свечение на фоне белоснежного снега заставляет расслабить зрение и пошире открыть веки. Однако я все равно щурюсь от проблесков ярких искр, что безудержно начинают вырываться прямо из горячей кожи, падая в белый снег и зарываясь в него, оставляя лишь крохотный черный след.

Все внутри дрожит, рвет и трепещет. Сходит с ума.

А монстр все вертится вокруг Локи. Бьет лапой и, кажется, совершенно не устает. В отличие от самого бога обмана, движения которого стали менее резкими. Да и зеленоватые вспышки, казалось, теперь наносили меньше вреда монстру. Даже здесь, на таком расстоянии, я чувствовала напряжение Локи, его магию, темными импульсами выбивающуюся во все стороны, безмолвно отражаясь от снега и ударяясь об мою грудь, отчего ребра, кажется, потрескивали. Вот-вот сломаются, позволив силе пробраться внутрь подобно червю.

Четко очерченный профиль. Кипящие изумрудные глаза. Продуманные, но слегка ослабшие движения. Блестящая от проступившего пота белоснежная кожа напряженного лица.

Не выдерживая, я резко вскидываю ладонь вперед, позволяя нагревшемуся сгустку сорваться с нее и улететь вперед, со свистом рассекая сжавшийся воздух.

Мои легкие что-то распирает изнутри так, что они вот-вот разорвутся. А глаза неотрывно следят за траекторией полета моей вспышки. И даже обезумевшее сердце затихло, поумерив свою разгоряченность адреналином.