Ответный удар

Протасов, наш главный инженер, в третий раз проверял график работ на время моего отсутствия:

— Значит так, Леонид Иванович. Первую партию брони пускаем через три дня. К вашему возвращению как раз будут результаты.

— А новая мартеновская печь? — я просматривал чертежи.

— Монтаж закончим к следующей неделе. Величковский лично проследит за наладкой.

В кабинет без стука вошел Рудаков, начальник производства:

— Извините, Леонид Иванович. По поводу поставок кокса из Кузбасса.

— Знаю, — я достал из сейфа папку. — Вот договоренность с Наркоматом путей сообщения. Два маршрута в неделю, внеочередной пропуск составов. Проблем быть не должно.

Рудаков с облегчением кивнул:

— Тогда справимся. Бригады уже работают по новому графику, производительность растет.

— Что с автоматикой в третьем цехе?

— Зотов доложил, что система Бонч-Бруевича работает без сбоев. Даже старые мастера признали, что с ней проще.

Я встал из-за стола:

— Хорошо. Теперь главное… — я посмотрел на обоих. — Пока меня не будет, никакой самодеятельности. Все строго по утвержденным планам. Любые отклонения, немедленно телеграмму в Ригу.

— А если… — начал было Рудаков.

— Если что-то серьезное — решение через Протасова. Он остается за старшего.

Уже в дверях я обернулся:

— И еще. Завтра приедут корреспонденты из «Правды». Ничего им не показывать, кроме того, что написано в официальном разрешении. Особенно новую броню.

До своей квартиры неподалеку я добрался затемно. Степан, мой шофер, что-то насвистывая, уехал на скрипучем «Форде» в гараж. В доме пахло свежезаваренным чаем, Агафья Петровна, старая экономка, успела приготовить ужин и ушла. Она все равно приходила ко мне, чтобы убраться и приготовить кушать.

Только я успел перекусить, как пришел мой бухгалтер. Я усадил его перед собой в гостиной.

Котов сидел в кресле, раскладывая на столе какие-то бумаги:

— Все готово, Леонид Иванович, — он протянул мне тонкую пачку документов. — Здесь договор с фирмой Круппа на поставку оборудования, командировочное предписание от ВСНХ, и… — он понизил голос, — остальные бумаги.

Я пролистал документы. Под официальными договорами лежали несколько листков с зашифрованными банковскими реквизитами и письмо от старого знакомого отца из Риги.

— Телеграмма подтверждает — они готовы к операции, — Котов снял пенсне. — Но вы же помните? В Риге заметили повышенный интерес ОГПУ к прибалтийским банкам.

— Знаю, — я убрал бумаги в специальный двойной портфель. — Поэтому действуем строго по легенде. Я еду закупать оборудование для новых цехов. Все документы в порядке, все согласования получены.

— А реальная операция?

— Через старые связи отца. Они помнят, как он помог им в четырнадцатом году. Теперь настала их очередь помочь.

Котов покачал головой:

— Рискованно. Если что-то пойдет не так…

— Если что-то пойдет не так, — я подошел к окну, — вся документация уже подготовлена. Официальный договор, задаток за оборудование, банковские проводки. Комар носа не подточит.

— А личные вещи? Там же все состояние семьи…

— В надежном месте. — Я похлопал по стене кабинета. — За этой панелью есть тайник. Только вы и я знаем о нем.

Когда Котов ушел, я еще раз проверил содержимое портфеля. Все готово для рискованной игры. Оставалось только правильно ее разыграть.

В камине потрескивали поленья. За окном накрапывал мелкий дождь. Я достал из ящика стола старую фотографию отца. Он в сюртуке управляющего банком стоит на крыльце рижской конторы. Теперь пришла моя очередь пройти по его стопам. Только ставки намного выше.

Утром меня ждал поезд на Ригу. А пока нужно было еще раз проверить все детали операции. В такой игре мелочей не бывает.

Я не спал допоздна. Потом подрезал чуток, собрался и отправился на вокзал. Степан подвез меня на грузовике.

Утро выдалось промозглым. Рижский вокзал, сейчас он назывался Виндавский, встречал привычной суетой: носильщики с тележками, командированные с портфелями, продавцы газет. Степан внес мой чемодан в здание вокзала.

— До первого звонка еще пятнадцать минут, — доложил он. — Прикажете взять билеты в вагон-ресторан?

Я кивнул, разворачивая свежий номер «Известий». И тут же ощутил чье-то присутствие за спиной.

— Доброе утро, Леонид Иванович, — знакомый негромкий голос заставил меня вздрогнуть.

Рожков. В своем неизменном потертом коричневом костюме, с папиросой «Герцеговина Флор» в тонких пальцах. Никогда не мог понять, как ему удается появляться столь бесшумно.

— Доброе утро, товарищ Рожков, — я сложил газету. — Какими судьбами на вокзале в такую рань?

Его светло-серые глаза внимательно изучали меня:

— Да вот, провожаю знакомого в Ленинград. А вы, я слышал, в Ригу? За оборудованием?

— Все верно. Новые мартеновские печи нужны для военного заказа.

Рожков глубоко затянулся:

— Похвально. Только знаете… — он понизил голос. — В Риге сейчас неспокойно. Много… нехороших людей появилось. Особенно в банковских кругах.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок:

— Спасибо за заботу, но я еду по официальной командировке. Все документы в порядке.

— О, не сомневаюсь, — он едва заметно усмехнулся. — У вас всегда все в порядке. Просто будьте осторожны. Особенно со старыми знакомыми.

Прозвенел первый звонок. Рожков выбросил окурок:

— Не буду задерживать. Счастливого пути, Леонид Иванович. И помните, мы всегда готовы помочь, если возникнут сложности.

Ага, как же, помочь. Я уж как-нибудь сам, спасибо. В любом другом деле, но только не в этом. Тем более, что в Ленинград едут с другого вокзала, с Николаевского, ныне Октябрьский.

Рожков растворился в толпе так же незаметно, как появился. А я еще несколько минут стоял, глядя ему вслед. Предупреждение? Угроза? Или просто демонстрация осведомленности? В любом случае, поймав агента на проколе с вокзалом, я слегка приободрился.

— Леонид Иванович, поезд подан! — окликнул меня Степан.