Ожесточение

– Это Шамиль, мой товарищ. Переоденься, нужно идти.

В рюкзаке находилась хорошая горная экипировка.

– А где его бойцы? Я слышала здесь много людей.

– Мы сделали так, что их сейчас нет, но скоро они вернутся, быстро одевайся. В своей одежде в горах тебе будет неудобно. Собери ее в рюкзак.

– Мы не поедем на машине?

– Нет, так нужно.

Ботинки, носки, одежда, куртка, очки - все было в рюкзаке и все ей подходило. Она не спрашивала, почему так. "Хорошее планирование - это наша семейная паранойя", - говорил Ахмед.

Пока она переодевалась, Ахмед с товарищем затащили труп в машину. Кровь на песке засыпали лопатой.

– О том, что здесь произошло, будем знать только мы трое. Для остальных я заплатил выкуп. Труп скроет Шамиль. Получится, что я привез выкуп, а этот предприимчивый джентльмен с ним смылся, обдурив товарищей. Я всегда знал, что в конце он всех кинет. Думаю, никто из этих джентльменов удачи не удивится. Садись в машину.

Вверх по ущелью плохая, вся в крупных камнях грунтовая дорога продолжалась еще два-три километра, потом исчезла в горной реке. На той стороне продолжения не было - просто каменная отмель. Шамиль перевез их через реку.

– Дальше пешком, - сказал Ахмед.

Джип развернулся, двигатель стих, через минуту только шум реки нарушал тишину.

– Сегодня нужно много пройти, чтобы убедиться, что мы оторвались, - сказал Ахмед.

Этель имела опыт походов в горах, но сейчас она была не в лучшей форме, кружилась голова, пот застилал глаза, хотя ее рюкзак почти ничего не весил в сравнении с поклажей Ахмеда. Через несколько километров она уже почти не видела гор вокруг, только камни перед глазами. Шли, почти не останавливаясь. Только иногда после очередного подъема Ахмед говорил ей: "Жди". Сам из-за камней по нескольку минут внимательно осматривал в бинокль ущелье дальше. "Пошли".

Наконец, Ахмед сделал привал.

– Хочешь поесть?
– спросил он.

Этель помотала головой:

– Потом.

– Ничего, ты здоровая и быстро восстановишь силы. Но сегодня придется туго.

Ахмед снова повесил автомат на укороченном ремне себе на шею, одел рюкзак. Сложив руки на автомат, он двинулся дальше. От реки начали постепенно подниматься вверх, крутые скользкие травянистые склоны перемежались каменными осыпями, идти становилось все труднее. Повернули в небольшое каменистое ущелье, уже без растительности, которое вело к снежным вершинам. Этель много раз думала, что скоро не сможет идти дальше, но шла. Наконец, Ахмед сказал:

– Отдохнем. Потом на сегодня крайнее усилие. Ты же показывала фотографии с восхождений?

– Да, в Альпах и один раз в Патагонии. Ахмед, мне не одолеть стену в таком состоянии, если ты это имеешь ввиду.

– Глупая, какая стена, так, небольшой уклон. Но без веревки его не пройти. Всего одна маленькая веревочка, я сам тебя подниму если что.

– А обойти вокруг?

– Вокруг можно, но это много часов и придется ночевать в этом ущелье. Поэтому я и хочу там подняться, чтобы знать, что мы оторвались, даже если пустят собак по следу, даже если бы у них был вертолет. Погони не должно быть, Шамиль все правильно сделает, но нужно думать, что что-то пойдет не так.

Подошли к скале. К счастью, это была стена с уклоном, которую действительно было невозможно пройти без снаряжения, но не слишком сложная. Был момент, когда она подумала, что все, силы оставили ее, но Ахмед затащил ее наверх, на каменистое плато. Теперь выше были только снежные вершины, по плато тянуло холодом высокогорья. Ахмед поднял наверх веревку. Этель лежала на скале, счастливая, что это закончилось.

– Больше тебе ничего не грозит. Это уже территория моей семьи.

– А тебе?

– Сюда забираются отряды сопротивления, когда армия сильно давит на равнине. За ними иногда приходит русский спецназ. Обычные армейские подразделения сюда не суются. Сейчас перемирие, поэтому мы никого не должны встретить. В любом случае, если что-то случится, и ты останешься одна, сразу кричи и сдавайся. Моим скажешь, что ты под защитой семьи. Русским скажешь, что ты иностранный заложник.

– Ты имеешь ввиду, если тебя убьют?

Ахмед пожал плечами.

– Еще немного до места ночевки, мы сможем перекусить и заснуть. Там одно из наших запасных убежищ на этой войне.

Ночевать устроились в каменном мешке неглубокой сухой пещеры. Там были приготовлены спальные мешки, коврики, все необходимое для ночевки.

– Я хочу помыться, - сказала Этель, - я чувствую, как от меня воняет. Нас найдут по моему запаху. Люблю тебя, милый.

– Лезь в спальник. Это ручьи с тающих ледников, не нужно в них купаться. Подожди до завтра. Ты пахнешь восхитительно, как самая лучшая и смелая из женщин. Завтра легкий переход, и мы сделаем большую стоянку. Там ты сможешь помыться. Спи, я посторожу.

Этель так устала, что не могла сразу заснуть, потом стала грезить какими-то тревожными картинами: людские галактики, снятые с телескопа Хаббл, крыса, выползающая из стены подвала, мрачный всадник, всех предавший Алкивиад, предлагающий Ахмеду сразиться, Ахмед, конечно, должен был его победить, но все равно тревожно. Этель вздрагивала и просыпалась, но тоже не совсем, не было сил до конца проснуться. Через несколько часов, когда она немного отдохнула и почувствовала себя лучше, она выглянула из мешка. Выход пещеры сиял мириадами звезд. Лунный свет слегка освещал мужчину - он неподвижно слушал темноту. Этель стала участницей сцены верхнего палеолита: женщина, спящая в пещере, ее мужчина с оружием на входе, на фоне звезд, охраняющий пещеру от диких зверей и ужаса снаружи. Не было сил шевелиться, она заснула, уже спокойно.

Утром это был кошмар. Каждая клетка мышц, сухожилий и костей отделилась от других клеток.

– Теперь я знаю, что чувствует фарш, - сказала Этель. Она знала, что в таком состоянии главное начать двигаться и постепенно станет лучше. Она не спрашивала, спал ли Ахмед.

– Ты смогла. По правде говоря, это было самым слабым местом плана. Шамиль говорил мне, что женщине это не под силу. Но я был в тебе уверен. Перекусим немного, через несколько часов мы выпьем горячего чая. Свою старую одежду оставь здесь, тебе будет легче идти.

– Мне нужно день-два, я легко набираю форму.

Снова двинулись по склонам. Сегодня двигались по альпийским лугам вдоль верхней кромки леса. Мышцы понемногу разогрелись, двигаться было почти не больно. Было тепло. Подвал остался во вчерашнем дне. Тюремщик мертв. Спина Ахмеда перед ней. Чего еще желать от жизни? Они шли по альпийским лугам, усыпанным цветами, пробирались через заросли рододендронов, проходили почти по вершинам сосен у них под ногами. Далеко внизу на дне ущелья искрилась река. С противоположного пика к реке спускались языки ледника, голубоватые, с ярко-синими трещинами. Выбрались на большую плоскую скалу, нагретую солнцем. Здесь сделали привал.