Ожесточение

Мужчина был в возрасте, еще не выглядел стариком. Он выключил двигатель. Он был совершенно спокоен. Местные привыкли к бесконечным проверкам на блокпостах. Не торопясь, не делая резких движений, чтобы не напрягать бойцов, он достал документы из красной папочки. Боец стал не спеша проверять документы.

– Кто с вами в машине?
– спросил боец. Он явно ждал указаний.

– Внук и родственница.

– Попрошу их документы тоже. Куда следуете?

– В районный центр.

Боец не спеша перетасовывал документы, сцена начала затягиваться. Евгений подошел к машине так, чтобы не закрывать сектор обстрела Сафину.

– Прошу всех выйти из машины, нам нужно досмотреть ваше транспортное средство.

Мужчина не стал переспрашивать, начал выбираться из-за руля. Евгений отметил про себя, что он посмотрел на погоны - действительно, капитан воздушно-десантных войск на мобильном блокпосту - это не совсем обычно.

Пацан выпрыгнул с сиденья рядом с ним. Женщина аккуратно вышла. Красивая, лет под тридцать. Молодые дрочилы - бойцы Евгения - смотрели на нее с нескрываемым интересом.

Досмотрели машину. Ничего интересного, обычный деревенский хлам в багажнике, трос, масло, тосол.

На самом деле Евгений все время прислушивался, но шума еще одной машины не было.

– Вам придется подождать, - сказал он, - отойдите, пожалуйста, от машины, постойте здесь.

Прошло еще минут пять. Евгений вернулся к бронетранспортеру и попробовал вызвать штаб - безрезультатно. Да что там у них? Что такое происходит? Он волновался и чувствовал неуверенность. Поднялся на позицию Сафина.

– Старик, женщина, ребенок, - сказал Сафин, - вполне похожи на разведгруппу.

– Это да, - сказал Евгений, - не о том речь. Рафкат, я не понимаю, почему мы в отключке.

– Может, станция неисправна? Или горы мешают?

– Только что прием был сносный, ты сам слышал. Да и базу на равнине я слышу. Вообще не понимаю, почему такой приказ. Если командиры знали точно, когда они поедут, какая машина, значит, знали и кто поедет.

– Может, поэтому такой приказ?
– пожал плечами Сафин.

Евгений вернулся к дороге.

– Сколько нам еще ждать? Все документы в порядке, - сказал мужчина. Видно было, что это человек с положением, человек, привыкший к уважению окружающих.

– У меня приказ никого не пропускать, придется ждать, пока я не получу указаний, - сказал Евгений.

Горцы сели на бетонную плиту, ограничивающую поворот. Евгений еще несколько раз вызывал штаб. Прошло еще минут пятнадцать. Ни одной машины, молчание радиостанции. Полотно дороги прогрелось, три фигуры струились в поднимающемся теплом воздухе.

Сафин подошел к нему и прислонил СВД к бронетранспортеру.

– Опасно тут торчать, - сказал он. Евгений и сам понимал, что подвергает группу большому риску. А возможно, срывает большую операцию.

Он чувствовал неуверенность, руки тряслись. Елена Петровна не учила, что делать, если получил приказ расстрелять безоружных людей. Мелькнула мысль, что он не хочет, чтобы она узнала. Он дал сигнал бойцам приготовиться. Поднял автомат, чтобы подстраховать на случай, если кто-то из горцев останется жив.

– Огонь, - скомандовал он.

Пацан попытался дернуться вниз с горы, но не сделал и шага, скользнул на животе по камням, оставляя кровавый след. Женщина успела поднять подбородок, прежде чем в ее красивое лицо попала пуля. Еще до выстрелов старик почувствовал возникшее в бойцах напряжение, он посмотрел на Евгения ясным взглядом, который Евгений часто вспоминал потом. Все получилось мгновенно. Стреляли в три калаша, Сафин из стечкина.

Группа Вдовина была лучшей. Ему самому даже нажать спуск не потребовалось.

– Что с трупами, с машиной делать?
– спросил Сафин.

– Положим в машину, с обрыва скинем?
– предложил один из бойцов.

– Приказ был уничтожить и больше ничего. Все оставить как есть, только документы заберите.

Молодого водителя вырвало в кустах. Надежный парень, но еще не привык. Пинками загнали его в машину, Сафин сел на его место.

Успели на базу к обеду. Выдвигались перед рассветом, толком не позавтракали, все проголодались. Парни умылись, из своей палатки Евгений видел, как с бойцами других групп они пошли в столовую. В том числе молодой водитель, который уже порозовел и чувствовал неловкость перед парнями за свою слабость.

Потом Евгений часто думал, почему мысль, что он может просто отпустить этих людей, ни разу, ни разу не пришла ему в голову за весь этот час.

Два слова в защиту римского солдата

Когда бойцов стали вызывать к следователям, они даже ничего не пытались скрывать. Они были скорей удивлены, потому что не сделали ничего предосудительного. Ну да, это было не обычное боестолкновение, конечно, но среди жестокостей той войны это не было чем-то необычным. Вообще, особенностью дела было то, что непосредственные обвиняемые ничего не скрывали и говорили полную правду. Старшие командиры юлили, хотя обвинялись по легкой статье "превышение должностных полномочий".

Все было по серьезному. Экспертиза, кто, где находился, сколько пуль из какого ствола, в кого из пострадавших. Правда, не провели экспертизу тел десятков тысяч других погибших. Да что там, сотни неопознанных трупов еще лежали в морозильных вагонах на станции Ростов.

Понятно, что все произошло в неудачный момент, когда стороны пытались договориться о перемирии. Когда люди, которые вчера назывались "участниками незаконных вооруженных формирований" и "террористами" были амнистированы и стали "территориальной милицией". А "полевые командиры" стали командирами батальонов МВД и получили золотые пистолеты за вклад в дружбу народов. За кулисами суда чувствовалась мощная политическая возня.