Падение лесного короля

– А что же невеста его?
– спросил Коньков.

– Адзига? Она, понимаешь, пришла к сопке и стала стучать в нее кулаками. Кричала, плакала, просила Сангию-Мама отпустить Банга. Много плакала, в реку превратилась и все еще и теперь стучится в сопку, шумит.

– Н-да...
– Коньков только головой покачал.
– Сусан, а бригадира Чубатова ты знаешь?

– Конечно! Хороший человек. Бывал у меня. Гость богатый...

– А ты видел, как он плоты вязал?

– Видел, такое дело.

– Откуда он брал топляк? Как из воды он лес доставал?

– Кран приходил. Люди были. Наши охотники. Тоже помогай, такое дело. Чубатов всем деньги давал. Хорошо платил! Пиво привозил! Целая бочка! Хорошо. Все пили! Его наши люди называют Лесной Король.

– Вы ему выделяли людей?
– спросил Коньков Кялундзигу.

– Специально нет. Я слыхал, что он топляк подымал. Ну, кто из охотников был свободен, помогал. Зимой лошадей давал, бревна вывозить на санях.

– А Боборыкин не давал ему леса со склада?

– Я не знай, - ответил Сусан.

– Ну что ж, спасибо и на этом, - сказал Коньков, и, вставая, хозяйке: Спасибо за угощение! Все было вкусно.

Та согласно кивнула головой и выпустила целый клуб дыма изо рта.

– Куда теперь поедем?
– спросил Кялундзига.

– Заедем на место заготовки... На притоку Долгую. А потом к Боборыкину, на склад.

9

На лесной склад приехали уже в сумерках. Их поджидал Голованов; он сидел на берегу возле удэгейского бата, на котором отвезли Гээнту, курил.

– Успели застать врачей?
– спросил его Коньков.

– Застали.

– Что ж врачи сказали?

– Говорят - разрыв сердца. Перетрудился. Оно конечно... На шесте вверх по реке дойти туда не шутка. К тому ж он был выпимши. Вот оно и не выдержало, сердце-то.

– Вот что, мужики, - сказал Коньков, беря под руки Голованова и Кялундзигу.
– Положа руку на сердце, скажите мне откровенно: сколько надо заплатить, чтобы снять плоты, то есть разобрать их и перегнать через перекаты?

– Осыпь ты всех золотом - и то не успеют перетащить до морозов, ответил Голованов.

– А ты что скажешь, Соза Семенович? Ведь району позарез нужен этот лес. В степи живут люди. Вы понимаете?

– А почему нет? Конечное дело... Но помочь может только Сангия-Мама, усмехнулся, - если пошлет много хороших дождей. Но я, понимаешь, не Сангия-Мама. Помочь не могу.

– Жаль, очень жаль, - сказал Коньков.

Из уцелевшей дощатой конторки вышел к ним Боборыкин. Он опять держался с достоинством, - в тех же хромовых сапожках, при галстуке, и щеки сияют, будто луком натерты.

– Слыхали, капитан? Умер Гээнта, своей смертью умер.
– Боборыкин, шумно вздыхая, с сожалением качал головой.
– Жаль старика! Такой был добрый, безропотный человек.

– Ага, пожалел волк кобылу, - ответил Коньков.

– Я вас не понимаю.
– Брови Боборыкина поползли на шишковатый лоб.

– Пойдемте в контору, я вам растолкую.
– И, обернувшись к Кялундзиге, сказал: - А вы ступайте домой. Не ждите меня.

– Ночевать приходи!
– сказал Кялундзига.

– Приду, обязательно.
– И опять Боборыкину, повелительно указывая на конторку: - Прошу!

В дощатой конторке, похожей на ящик, поставленный на торец, был маленький столик, железный сейф с документами и две табуретки. Они сели за столик на табуретки, нос к носу.

– Ну, так в чем же вы меня обвиняете, капитан?
– спросил Боборыкин с терпеливой готовностью выслушать все что угодно.

– Вы были пособником смерти человека.

– Какого человека? Того самого?
– кивнул он в сторону реки.

– Да. Вашего сторожа.

– Но вам же сказал Голованов: Гээнта умер естественной смертью. Так решили доктора. Экспертиза!
– с горьким укором растолковывал Боборыкин.

– Вы с ним пили?

– Выпивал. Ну так что? Водка же не яд.

– А кто ему давал эту смесь? Вы?
– Коньков вынул трубочку Гээнты.
– Это что?

– И что? На той хреновине тоже остались отпечатки моих пальцев? горько усмехнулся Боборыкин.

– Мы докажем это иным путем. Это ваш наркотик.

– Нет, не мой. И ничего вы не докажете: Гээнта мертв.

– Ну, это мы еще посмотрим!

– А чего смотреть? Дело кончено.

– Скажите какой проворный! Думаете, все концы упрятали в воду?

– Не надо сердиться, капитан. Мне прятать нечего. Я весь тут. Что вас интересует? Все выложу начистоту.

– Какой вы старательный и чистосердечный, - криво усмехнулся Коньков.

– Опять сердитесь. Значит, вы не правы, капитан. А я вот спокоен, значит, прав. Ну что вам дался этот Гээнта? Умер старик, смерть подошла, вот и умер. И не надо клепать мне дело. Ведь не за этим вы сюда приехали.

– И вы знаете, зачем я приехал?

– Знаю или догадываюсь... Не все ли равно. А приехали вы затем, чтобы найти виноватого - кто посадил плоты и оставил без леса целый район.

– Кто же?

– Известно. Иван Чубатов, наш лесной король.

– И за что избили его, тоже вам известно? И кто?

– Конечно. Избили его рабочие. За то, что он их оставил фактически без зарплаты.

– И сколько вы продали ему леса и по какой цене? Это вы тоже скажете?

Боборыкин огорчительно развел руками.

– Этого я вам не скажу, капитан.

– Ну что ж, другие скажут.

– Капитан, вы же опытный человек. Неужели я похож на мелкого жулика, который днем со своего лесного склада будет отпускать лес налево?

– Мудер, мудер. Но смотрите не перемудрите.

– Капитан, я простой советский труженик. Единственно, что мог бы я недоглядеть - это либо излишки на складе, либо недостачу. Такое бывает. Но склад сгорел. Теперь все, что есть в бумагах, - он прихлопнул лежавшую на столе папку ладонью, - то и было на самом деле. Но я человек откровенный все, что вас интересует, - расскажу.

– Почему Чубатов запоздал со сплавом?

– По причине собственной алчности. В июле еще держалась в реке хорошая вода. Лес был у них заготовлен, тысячу с небольшим кубов. Ребята торопили его со сплавом. Но на него жадность напала. Мало тысячи - две пригоним!