Падение владык

Что он собрался делать с сестрой и кузиной, а? Потому что отец потом взбесится… но Марию и Юли это уже не вернет.

Роман с детства не любил Константина — просто потому, что они настолько непохожи. Но и это — не основная причина. Основная — подставить брата и отнять власть. И подольститься к отцу.

Ну и вволю покуражиться, конечно. В этом весь Роман.

Первый луч зари робко коснулся небес. И дороги.

А вот теперь — вперед!

2

Давно Евгений не гнал коней так. Потому что… потому что если Роман всё поймет — выбора не останется. Ни в чём.

Его и так уже практически нет.

Потому пока еще престолонаследник и взял с собой людей побольше. И — насколько успел — отобрал попреданнее. Лично ему. Насколько это при дворе вообще возможно. Особенно при мидантийском.

Иногда кажется, что ты превратился в стрелу. Сам себя выпустил из лука. И изменить полет уже не властен. Только разбиться или убить.

Такого милосердия отец не простит. А заодно не простит и Марию с Юлианой. Первую — за связь с Константином. За страсть к врагу, за утрату ценного для невесты «товара». Хорошо, если сестричка отделается монастырем. В прошлый раз ей грозило большее. Подкуп лекаря стоил тогда весьма дорого. Как и тайного дома, где Мария отлеживалась. И оплакивала нерожденное дитя.

Юлиане же светит кара… много за что. И далеко не всё из этого — незаслуженно. Юли всегда была… сложной. С самого детства. К счастью — с тех же времен и редкостно красивой.

Бедная Мария. Сначала — быть отвергнутой несостоявшимся свекром невестой. Потом — тайной возлюбленной приговоренного.

И еще — что теперь делать с собственным отрядом? Тем, что побольше и попреданнее — насколько возможно. Им ведь всем рты не заткнешь. Хоть один да проговорится. Или продастся. Хоть сколько заплати — перекупят.

А жене и дочери тогда не жить и так. Отец не верит в законность рождения принцессы. А Роман если и верит — ему плевать. Племянница — неважно, родная или нет, — для него лишь препятствие к трону. Как когда-то Константин — для отца.

Когда-то — и сейчас. А Мария — разменная монета.

И остается лишь порадоваться, что Вики еще так мало лет. Даже Роман ее пока еще просто убьет. И даже, может, быстро.

В отличие от сестры Константина, Зои. Той ведь уже пятнадцать. А Мария и Юли — еще старше. И вторая из них — еще и намного красивее.

Почему Константин выбрал менее яркую Марию? Юлиана ее затмевает на раз. На Юли кавалеры пялились задолго до того, как она надела взрослые платья. От ее огромных зеленых очей захватывало дух чуть не у каждого первого.

А почему сам Евгений женился на тихой, мягкой Софии? Что тогда так привлекло его в хрупкой, белокурой девочке?

Отец не убивает женщин без необходимости. Даже не калечит и не уродует — если они красивы. Иначе Юлиана уже была бы мертва. Или разделила бы участь Константина. Причем задолго до него самого. Иоанн Кантизин не стал бы здесь спорить с весьма полезным ему братом.

Роман же такой ерундой вообще не заморачивается. Уничтожать красоту ему наоборот нравится. Пойманные на улицах смазливые горожанки — тому пример.

К тому же, в законности дочери Евгения сомневаются. По поводу Юли сомнений нет вовсе. И у нее уже очень давно не осталось тех, кому она действительно дорога.

3

В это поместье когда-то они так любили отдыхать — он сам, Константин, Мария, Юли, маленькая Зоя. Пока отец здесь не разместил тюрьму для Константина.

Слово нарушили все. Константин и Мария обещали не видеться. Юлиана — им не помогать. Роман — не соваться в узилище к Константину. Этот нарушил еще и прямой приказ отца. Значит, знал, за что рискует. Что может выиграть.

Ничего не нарушил лишь эвитанский офицер из посольства. Потому как ничего и не обещал. Зато все прочие вполне оправдывают чистокровное мидантийское происхождение. Здесь не бывает невинных овечек. У любой припрятана волчья шкурка про запас. Иначе просто не выжить.

Евгений успел к немой сцене. Юлиана и Константин — посреди камеры. И повязки на нем нет.

Из них двоих лучше дерется принцесса, но невезучего сына Иоанна Кантизина понять легко: не за девицу же прятаться.

Сегодня Юлиана изменила алым и изумрудным шелкам. Как и драгоценностям. Променяла роскошь на удобство.

Впрочем, охотничий костюм идет ей не меньше. Мужской.

Наивный эвитанец заслоняет старшую принцессу. Ту, что не воительница. Герой. В чужой стране, на чужой войне, в чужом заговоре.

Мария — за их спинами. Но вовсе не жмется в угол, а вполне решительно сжимает кинжал. Двумя не слишком сильными руками. Тонкими, белыми, изнеженными.

Убивать, очевидно, собралась себя. Больше ни в кого просто не попадет.

Кожа у нее тоже нежная — любой луч солнца обжигает. Отец явно об этом забыл, когда в гневе приговорил к бичеванию на площади. А количество ударов убило бы и крепкого варвара-наемника. Но императора Бориса волновало лишь, что «терять тут нечего. Всё равно не красотка».

Если приговор повторится — на сей раз его приведут в исполнение. Можно не сомневаться. Некому будет отговорить отца и выволочь обморочную сестру из тюремной кареты. Уже у самых ворот Багряной Площади. Тогда Евгений впервые в жизни чуть не загнал коня. При всей любви к лошадям.

Понимает ли это сама Мария? Конечно. Растрепанные темные локоны, дорожки слез на щеках. Чем-то похожа на Софию и — непохожа. Сестра пуглива, но если нужно — способна сделать выбор, а не ждать чужой помощи. Даже если этот выбор — шагнуть за Грань вместе с возлюбленным.

А вот Роман, к сожалению, уродился подлецом и садистом, но не слишком трусом. Во всяком случае — не с настолько малочисленным противником. И не при такой охране за плечами. Выбрал самых плечистых?

Вон — нагло прет вперед. С десятком гвардейцев позади, и еще тремя — в ряд. Если что — загородят принца мигом, можно не сомневаться.

Слово здесь нарушили два принца и две принцессы. И кого за это убивать? Слишком много видевшую гвардию Романа? И что тогда опять же делать со своей? И как объяснить столько смертей?