Падение владык

Кто бы знал, что перед сном читает настоятельница. Какое там богословский труды? Даже не романы, а хроники древних войн. И без этого не в силах заснуть. Вот такая ирония судьбы.

Если б пронюхал Виктор — точно упирал бы, каким храбрым воином был его отец. А уж сын-то — весь в него, даже не сомневайтесь.

В который раз перед глазами пробегают строки о благородном герое, что щадит на поединке врага? А потом они становятся назваными братьями. И дружат всю оставшуюся жизнь.

Любимая книга Анж. Наверное, потому, что первым ей попался вариант, где никто никого не пощадил, а напротив — убил с чудовищной жестокостью. И так хотелось всё переиграть!

Будет обидно, если благородная версия — более поздняя. И родилась лишь потому, что кто-то захотел всё переиграть много раньше Анжелики. Переписать жуткую историю.

Если всё выйдет как нужно — Анжелика тоже допишет свою главу в книге жизни. Набело перепишет судьбу брата, уже определенную волей венценосного дяди. Посмевшего взять на себя — присвоить! — право решать, кому жить, а кому — иначе.

Набело. Или начерно. У нее два пути. Опять — два. И оба лучше третьего. А четвертый судьба предоставить забыла. Решила, что и так жирно.

Легкий стук в окно. Третьего этажа. Осторожный. Камешком или клювом.

Кулачком. Не таким уж слабым даже прежде. А уж теперь…

Изабелла. Легкая, изящная, такая прекрасная в свете луны.

Анжелика привычно распахнула окно. Сестра принесла с собой капли дождя на алом плаще и в роскошных белокурых волосах. И на лице. Нечеловечески красивом, навек застывшем в пятнадцати годах. Недостижимой мечте увядающих кокеток.

Папа хотел решить и за Изу. Она успела выбрать сама. И ей успели помочь.

— Вина? — предложила Анж. Привычно. Еще с тех времен, когда самой красивой в семье была она. И самой невезучей.

Иза давно не чувствует вкуса. Неважно — вино, вода или крепчайший северный напиток, что валит с ног с одного кубка.

Яблочных пирожных Анж сестре не предлагала уже давно. Об их вкусе та жалела дольше всего.

Устроилась на подоконнике Иза в изящнейшей в подзвездном мире позе. Кошка так сумеет, человек — никогда.

— Ты знаешь, что я люблю пить, — облизнулась сестренка. — Но я пришла не за тобой. И даже не за твоими нынешними подружками.

— Знаю, — вздохнула Анжелика. — Надо мной у тебя нет власти. Как и над ними.

— Пока ты сама не дозволишь, — напомнила Иза.

— Мы уже обсуждали это. Нет.

— У тебя может не остаться выбора. Лучше я, чем та Тварь. Ты сама говорила.

— Лучше. Но пока выбор есть, я хочу сохранить теплую кровь.

— Да. — Вина сестра всё же отхлебнула. Красиво и отточенно. И равнодушно. Как безвкусной теплой воды. — Ты можешь стать вечно юной и прекрасной. Можешь танцевать под луной со мной вместе. Но предпочитаешь краткую мотыльковую жизнь запертой в замшелых стенах старой девы.

— Иза, ты ведь сегодня пришла не уговаривать меня.

— Откуда ты знаешь? — серебристо рассмеялась навечно юная сестренка. Навечно подросток. — Может, мне одиноко в моем бессмертии? Вдруг я плачу каждую ночь, вспоминая, как у меня была любимая сестра? Она расчесывала мне волосы, пела на ночь песни и рассказывала сказки.

— У тебя есть кому расчесывать волосы, Иза. И есть кому петь тебе. Вся твоя нынешняя жизнь — сказка, хоть и страшная. — Как и у них всех. — И, в отличие от меня, ты не одинока ночами, чтобы плакать.

— Ты тоже не будешь одинока. Любой из моих новых братьев станет твоим возлюбленным. Какой захочешь. Ты всегда была прекраснее меня — я мечтала быть похожей на тебя. Ты видишь, какая я теперь? Только представь, какой станешь ты. За твою любовь станет драться половина клана. И мы будем вместе танцевать лунной ночью и смеяться, Анж. Я не помню маму, а ты всегда была мне дороже всех. Вернись ко мне, Анж.

— И пить человеческую кровь? Прости, Иза, но нет.

— Знаю: пока у тебя есть выбор. Я подожду — мне хватит времени. И ты состаришься еще не завтра и умрешь не следующей. А пока отдай мне ее.

— Нет.

— Анж, ты наложила чары на дом. И очень меня этим обидела, — капризно наморщила носик сестренка. — Как ты могла? Я не могу войти туда, не могу даже позвать. Но живые — могут. А королю служат и живые. Они легко войдут в дом при свете солнца, выволокут ее и отдадут Твари. Ее душа умрет, Анж.

— Если король пришлет живых — я разрешу тебе забрать ее.

— Мне нет дороги во дворец, и ты знаешь это. Нет дороги в царство Ормоса. Я — сильна, но очень молода, а он сотни лет копил силу, поглощал… Отдай мне ее заранее, Анж.

— Нет, Иза. Я еще надеюсь спасти ее. Надеюсь помочь дожить ее мотыльковую жизнь так, как она выберет сама.

— Твое право, — помрачнела сестренка. — Я — сильна, но ты — моя сестра, у нас одна кровь, и ты — старше. Спустись сейчас в свой храм. Кое-кто хочет тебя видеть.

— Кое-кто — это кто? Кто-то из твоих новых братьев?

Уже сейчас готовых драться за любовь еще не обращенной?

— Нет. Они — живые, и они в опасности. Спаси их — или спасем мы. Это будет очень быстро, ты знаешь.

— Знаю. Ты не даешь выбора.

— Зачем, если я права? Я и так не могу спасти мою любимую сестру. А ты хочешь, чтобы я не спасла и других?

Изабелла всегда была доброй девочкой. Анжелика сама растила ее такой.

— Веди, Иза, — вздохнула Анж. — Я сейчас спущусь.

— Помни. Я люблю тебя и жду, сестра. Жду всех вас.

— Я помню, Иза.

… — В одном далеком-далеком королевстве правил злой-злой король…

— Ты это уже рассказывала…

— Хорошо, тогда слушай, Иза. В одном далеком-предалеком королевстве жили-были две прекрасные принцессы. Одну отец заточил в темный, мрачный монастырь…

— А вторая испугалась, убежала, и ее похитили злые демоны?

— Ты сама всё помнишь. Спи, Иза. А то завтра не возьму тебя во дворец к тете. И не получишь никаких яблочных пирожных со сливками…

Глава 8

Глава восьмая.