Палач и Дрозд

Он хватает меня за волосы и вздергивает голову, чтобы я видел довольную ухмылку. Некогда пустые зрачки теперь полны жизни и азарта.

– А ты? Не хочешь попробовать?

С лоскута содранной кожи течет кровь. Я дергаюсь, но вырваться не могу.

– Давай, один кусочек, – предлагает Дэвид.

Я плотно сжимаю рот. В горле дрожит протестующий рык. Дэвид прижимает окровавленный лоскут к моим губам.

– Что, не хочешь? Зря.

Фальшивый оскал сменяется змеиной ухмылкой. Дэвид демонстративно высовывает язык и кладет на него тонкую кожицу, неторопливо смыкает губы, втягивает ее в рот и, зажмурившись от удовольствия, медленно двигает челюстью, размалывая зубами человеческую плоть.

Когда он шумно сглатывает, у меня сводит желудок.

– Какой деликатес… Невероятная редкость… – Дэвид поворачивается к столу и подтягивает к себе бутылку «Порт-Неф». – А знаешь, что попадается еще реже?

В ответ я лишь рвано выдыхаю.

– Женщины вроде Слоан, – продолжает Дэвид.

К горлу подкатывает тошнота.

Никогда, ни разу в жизни мне не было так плохо. В животе будто бездонная яма, и с каждой минутой она становится все глубже. Меня накрывает чувством абсолютной беспомощности и дьявольского отчаяния. Перед глазами застыло лицо Слоан в тот миг, когда я сказал, что не люблю ее. Душу рвет и выворачивает наизнанку.

– Люди редко проявляют ко мне доброту, – говорит Дэвид, ввинчивая в пробку штопор. Тот скрипит при каждом повороте ручки. – Но Слоан по-другому не умеет, верно? Точно так же она защищала свою подружку, ту девчонку Монтегю… Ты слышал, что в их школе-интернате неожиданно пропал учитель? И вообще в их окружении часто исчезают люди.

– Не трогай ее! – хриплю я.

– Знаешь, собирая информацию, я выяснил, что про того учителя давно ходили нехорошие слухи. Говорят, он склонял учениц ко всяким непристойностям. Весьма порочным, кстати. Извращенным. Можно сказать, противоестественным. Впрочем, надо отдать ему должное – на его совести есть один достойный поступок. Благодаря ему на свет появился Прядильщик. Восхитительная тварь!..

Пробка с шумом вылетает из бутылки.

Дэвид с нарочито невинным видом произносит:

– Как думаешь, Слоан покажет мне, каким непристойностям научилась в школе?

В глазах у меня краснеет от ярости, и я с рыком дергаю за веревки:

– Не трогай ее, больной урод!

Дэвид, вздохнув, наливает вино в бокал.

– Вот и я думаю, что не покажет… Но ничего, я ее заставлю.

Я рвусь из веревок: дико, яростно, безумно, однако привязали меня на совесть.

– Торопиться, пожалуй, не стоит, – продолжает Дэвид, снимая пробку с металлической спирали. – Сперва пускай проникнется ко мне доверием. Может, я даже волшебным образом исцелюсь. Исцелюсь чуть-чуть: пусть ее черное сердечко по-прежнему тает от жалости, чтобы она не побрезговала лечь в постель с лоботомированным мужчиной. Хотя не факт, что мне хватит терпения. Я, знаешь ли, слишком долго ждал этого момента. Наверное, просто слетаю в Роли, в дом на Жасмин-стрит под номером сто пятьдесят четыре, и привезу ей разных деликатесов. Скормлю ей тебя по кусочкам, а потом трахну так, чтобы от нее осталась груда тухлого мяса, которому самое место на помойке!

Дэвид подходит ближе, взбалтывает вино и делает глоток.

– Как бы там ни было… – он ехидно улыбается, – ее беспомощные крики станут настоящей симфонией. Истинным шедевром!

Горло режет острый комок. Глаза жжет.

Я знаю, что договориться с ним невозможно. Предложить мне попросту нечего. Но я все равно не могу молчать.

Ради Слоан я готов на любое унижение.

– Пожалуйста, не трогай ее… Хочешь криков, я буду орать. Нужны деньги – забирай все, что у меня есть. Мечтаешь разрезать меня на кусочки – валяй. Делай со мной что угодно. Только, пожалуйста, не трогай ее. Умоляю!

Дэвид подается ближе и пристально заглядывает в лицо.

– И какой резон соглашаться на твои условия, если я все равно убью вас обоих?

Он стремительно взмахивает рукой. В тусклом свете вспыхивает серебристый металл. Запястье пронзает острой болью, и я испускаю дикий крик.

Из руки у меня торчит штопор, дергаясь при каждом ударе сердца.

– «Порт-Неф» – неплохое вино, – говорит Дэвид, ловя бокалом крупные капли крови. – Правда, на мой вкус, излишне пресное. Я предпочитаю более яркие напитки.

Он делает глоток, поднимает на меня туманный взгляд из-под прикрытых век и медленно растягивает губы в ликующей улыбке.

– Так намного лучше, – шепчет он, взбалтывая вино с кровью, и отпивает снова. – Привкус железа придает новую глубину. Как ни бесил меня тот напыщенный аристократишка, надо признать: в кулинарии Торстен знал толк… Хотя что-то мы заболтались, не находишь? Я проголодался. Да и ты, готов поспорить, тоже.

Дэвид разворачивается к столу, где на железной поверхности в лужице крови лежит овощерезка.

Я роняю подбородок на грудь и закрываю глаза. Перед внутренним взором возникает лицо Слоан. Влага на моих щеках не пот, а ее слезы: это они падают каплями мне на колени. Какой красивой она была в тот миг, когда я сказал, что не люблю ее, – будто вспыхнула от боли. Я видел, как разбилось ее сердце, – и нарочно провернул в нем нож. Я должен был уберечь Слоан от страданий и защитить от психопата, стоявшего в темном углу.

Надеюсь, она сумеет убежать и спрятаться. Ей стоило сделать так с самого начала, как только я выпустил ее из клетки.

Вспоминая о нашей первой встрече, я не сразу замечаю, что Дэвид отчего-то замер.

Подняв голову, я вижу, как он стоит возле стола, так и не взяв овощерезку. Насторожившись, он медленно озирается по сторонам, глядя то на разделочный стол, то на кухонную стойку.

– Что-то потерял? – раздается из тени звонкий голос.

Шок и замешательство. Отчаяние и страх. Эти чувства накрывают меня разом: на свет выходит Слоан. В руке у нее пистолет Дэвида.

Ужасно красивая и безумно отважная, оружие она держит уверенно и шагает твердо. Выйдя вперед, в середину кухни, Слоан останавливается.

Безо всяких эмоций, безучастно, она смотрит на мою освежеванную руку и торчащий из запястья штопор. Затем переводит взгляд на моего мучителя и чуть заметно улыбается.

– Привет, Дэвид. Очень рада, что у нас наконец появилась возможность поговорить. – Слоан неожиданно опускает пистолет. – Я долго гадала, когда ты сделаешь первый ход.

Ее улыбка становится нехорошей и мрачной. Сердце у меня тревожно екает.

На меня Слоан не смотрит даже краем глаза – только на Дэвида. Причем взгляд у нее откровенно ласковый… а на щеке проступает ЯМОЧКА!

Я порву этого ублюдка голыми руками!

– Меня всегда восхищали твои работы, – говорит Слоан. – Убийца с Южного побережья… Полагаю, ты сдружился с Торстеном, когда жил в Торрансе, верно?

Дэвид ухмыляется, подносит к губам бокал и делает большой глоток, потом ставит его на стол рядом с овощерезкой и скрещивает на груди руки.

– Итак, ты меня вычислила. Не стану говорить, что сильно удивлен.

Слоан пожимает плечами.

– Предпочитаю знать, кто меня окружает.

– Понимаю. Сам такой же. Я давно выяснил твои предпочтения. Ты пришла убить меня?