Память льда

Седой воин приподнял бровь и усмехнулся:

— Поручение, достойное Короля?

— А что, предательство уязвляет твое чувство собственного достоинства? — спросил Гетоль.

— Если назвать это… внезапным изменением стратегии… то нет, не уязвляет. Но взамен я тоже прошу оказать мне услугу. Я желаю получить возможность, сотворенную так, как того захочет Увечный Бог. Мне нужен шанс.

— О чем ты говоришь, Верховный Король?

Каллор улыбнулся, выражение его лица стало жестким.

— Есть некая особа по имени Серебряная Лиса. Мне нужно застать ее врасплох, причем тогда, когда она будет наиболее уязвима. Это все, о чем я прошу.

Гетоль медленно поклонился:

— Я твой Вестник, господин, и посему обязан передать твою просьбу Увечному Богу.

— Еще один вопрос, Гетоль. Как по-твоему, этот трон… он соответствует дому Цепей?

Яггут присмотрелся к древнему креслу, заметил многочисленные трещины в спинке и подлокотниках и кивнул:

— Трудно представить себе более подходящий трон, Верховный Король.

— Тогда ступай.

Вестник опять поклонился. Портал перед ним раскрылся. Яггут шагнул внутрь и исчез.

Струйки дыма от свечи чертили зигзаги под куполом шатра. Каллор поправил фитиль. Ничего, если будет надо, он зажжет и вторую. Ведь сейчас так нужны силы… О, ему потребуется очень много сил.

Каллор застыл… Охотник в засаде, готовый к внезапному смертельному броску.

Скворец вышел из штабного шатра и запрокинул голову, разглядывая россыпи звезд. Давненько уже он не чувствовал себя таким изможденным.

Сзади послышались легкие шаги. На его плечо мягко легла рука с длинными пальцами, и от этого прикосновения по всему телу пробежала дрожь.

— В последнее время мы не слышали ни одной доброй вести, — сказала Корлат.

Скворец молча кивнул.

— Я вижу тревогу в твоих глазах, командор. Что же тому причиной? — продолжала тисте анди. — Наверное, причин наберется немало, получится длинный список, правда? Сжигатели мостов, Серебряная Лиса, Мхиби, а теперь еще — состояние магических Путей. Мы движемся вслепую. Куда ни ткнись — сплошная неизвестность. Что с Ходоком? С Параном? Как там Быстрый Бен?

— Можешь не перечислять, Корлат. Я в курсе, — угрюмо ответил он.

— Прости, Скворец. Но я ведь тоже о них беспокоюсь.

Он повернулся к тисте анди:

— Беспокоишься? Но почему? Вот чего я никогда не мог понять. Ведь это не ваши битвы. И мир, куда занесло твоих соплеменников, тоже не ваш. Так почему же вы откликаетесь на чужие беды? — Малазанец тряхнул головой и вновь стал глядеть на звезды. — Не я один задаю себе этот вопрос. Помню, в Чернопсовом лесу мы наткнулись на убитых тисте анди. Их было пятеро или шестеро. Всех скосила морантская «ругань». Взвод местных военных начал обшаривать трупы в надежде поживиться. Слышала бы ты, как они ругались, не найдя ничего стоящего. Несколько связанных в узел цветных ленточек; блестящие камешки, каких полно на речном дне; заурядное оружие, которое можно купить на любом рынке в любом городе… — Скворец помолчал и продолжил: — Я тогда задумался: а как, интересно, жили эти тисте анди? У них ведь тоже были свои мечты, надежды и стремления. Как сородичи восприняли их гибель? Мхиби рассказывала мне, что рхиви возложили на себя заботу об убитых тисте анди: готовили их к погребению, потом хоронили… Мы делали то же самое. И тогда, в лесу, тем мародерам так досталось, что они бежали не оглядываясь. Наши ребята хоронили ваших убитых, Корлат. Предавали их земле по малазанским обычаям.

Глаза его собеседницы, и без того темные, стали цвета ночи.

— Но почему вы это делали? — тихо спросила она.

— Почему?! — нахмурился командор. — Да потому, что мы — армия, а не шайка разбойников. Мы уважали своих врагов, кем бы они ни были. Но тисте анди мы уважали больше остальных. Они никогда не убивали пленных. Они лечили раненых и не бросались в погоню за отступавшими. Это я говорю тебе по своему опыту. Нам не раз приходилось спешно уносить ноги. Тисте анди ничего не стоило бы догнать нас и перебить. Но они всякий раз позволяли нам уйти.

— А разве сжигатели мостов не возвращали этот долг — раз за разом, командор? И вскоре точно так же начали поступать все остальные солдаты Дуджека Однорукого.

— Большинство кампаний чем дольше продолжаются, тем более жестокими становятся, — задумчиво проговорил Скворец. — Но только не эта. Война сделалась более… цивилизованной. Появились неписаные правила…

— Когда вы взяли Крепь, многое изменилось в худшую сторону.

Скворец кивнул:

— Да, многое. Больше, чем ты думаешь.

Рука Корлат оставалась на его плече.

— Пошли в мой шатер, — тихо промолвила тисте анди.

Брови командора взметнулись, затем он улыбнулся и ответил сухо:

— Понимаю, такую ночь тяжело провести в одиночестве…

— Не будь глупцом! — огрызнулась Корлат. — Я приглашаю тебя не потому, что мне вдруг стало скучно. Мне нужна не просто компания, а именно ты. Если бы мне захотелось поболтать, я бы, наверное, предпочла Круппа, у которого так хорошо подвешен язык. Ну что, теперь понятно?

— Не совсем.

— Хорошо, Скворец. Скажу открытым текстом: я хочу, чтобы мы с тобой стали любовниками. Прямо сейчас. Я хочу просыпаться в твоих объятиях. А еще я желаю знать, нравлюсь ли тебе.

Командор ответил не сразу:

— Только глупец может остаться равнодушным к такой женщине, как ты, Корлат. Но я всегда считал, что еще более глупо делать попытки сблизиться с тобой. Мне казалось, что тебя связывают отношения с кем-нибудь из тисте анди, причем ваш союз длится не один век.

— А какой смысл в таком союзе?

Вопрос несколько озадачил малазанца.

— Ну, не знаю, как это принято у тисте анди. У нас люди сходятся, чтобы быть вместе. Стать супругами. Завести детей.

— Дети появляются и у нас. Но редко. В основном от скуки, а не от любви, как у вас. Тисте анди не ищут супругов среди себе подобных. Браки у нас давным-давно изжили себя. Но еще реже бывает, чтобы тисте анди вышел из тьмы в смертный мир, дабы избавиться от… от…

Скворец поднес палец к ее губам:

— Не надо ничего говорить. Твое предложение — большая честь для меня, Корлат. Вряд ли ты это поймешь. Я постараюсь быть достойным твоего подарка.

Женщина покачала головой и опустила глаза:

— Не преувеличивай. Это жалкий дар. Загляни поглубже в мое сердце, и ты разочаруешься.

Малазанец развязал свою поясную сумку. Пошарив в ней, он извлек кожаный мешочек и высыпал на ладонь содержимое: несколько монет, связка выгоревших разноцветных ленточек и, наконец, темный речной камень-голыш.