Память льда

— Поспорю, все так и было, — сказала первая женщина. — Если она похожа на вас.

— Теперь меня душит не только пыль, солдат. Вперед.

Вискиджек подъехал к Серебряной Лисе.

— Они умрут за тебя, хоть сейчас, — сказала та сразу же. — Я знаю, ты им сознательно зла не хочешь. Старый друг, человеку не на что рассчитывать. Это и делает тебя так смертельно опасным.

— Не удивительно, что ты гуляешь в одиночку, — ответил он.

Она язвительно усмехнулась. — Знаешь, мы очень похожи. Нам нужно только сложить ладони, и десять тысяч душ поспешат их наполнить водой. Время от времени кто-то из нас это понимает, и внезапная невыносимая тяжесть где-то внутри становится еще немного тяжелее. А то, что в нас мягкого, становится намного меньше, немного слабее.

— Не слабее, Лиса. Скорее внимательнее, разборчивее. Если ты чувствуешь тяжесть — значит, ты остаешься живой, нормальной.

— Есть разница. Я сегодня об этом думала, — отвечала она. — Для тебя десять тысяч душ. Для меня — сто тысяч.

Он пожал плечами.

Она собиралась продолжить, но позади них внезапно послышался резкий треск. Они резко повернулись и увидели, что в тысяче шагов разверзлась щель, и которой хлынула багряная река. Моряки спешно разворачивались, а поток мчался прямо на них.

Высокие травы потемнели, заколыхались и стали оседать. От войска ривийцев донеслись заполошные крики — там тоже заметили пожар.

В щели показался фургон трайгаллов, охваченный черным пламенем. Лошадей засосало в поток, они дико и страшно ржали, погружаясь в эту безумную реку. Через миг лошади были пожраны, оставив фургон вращаться по инерции в красном потоке. Переднее колесо исчезло. Громадина повозки заколыхалась, развернулась, с боков посыпались обожженные люди. Раздался взрыв, и фургон перевернулся в вихре огненных языков

цвета черного дерева.

Второй вагон тоже лизало волшебное пламя, но он еще мог управляться. Всех восьмерых лошадей окружал нимб защитных чар, ослабевавших, пока те вырывались на простор, разбрызгивая потоки все еще вытекающей из портала крови. Возница, словно жуткое привидение стоявший в вихре черного пламени, выкрикнул предостережение морякам, потом обернулся и посмотрел на колеса. Лошади дернули вбок, поставив громадину повозки на два колеса; но через миг он тяжело опустилась на все четыре. Висевший на боку охранник был сброшен сотрясением, с глухим плеском упав во все разливавшуюся кровавую реку. Над потоком поднялась рука, вся красная, упала и скрылась из вида.

Фургон на дюжину шагов разминулся с двумя моряками, замедлился. Огни на его боках угасали.

Появился третий фургон, за ним еще и еще один. Следующий был размером с дом и ехал на десятках стальных колес. Его окружало мерцание магии. В повозку было запряжено более тридцати тяжеловозов; но Вискиджек догадывался, что даже такого числа мощных животных было бы недостаточно, если бы не видимое волшебство, двигавшее великий вес.

Позади него портал внезапно схлопнулся, напоследок выбросив фонтаны крови.

Командор нагнулся, и увидел, что ноги его коня по бабки скрыты неподвижной теперь кровавой рекой. Он поглядел на Серебряную Лису. Та стояла неподвижно, смотря на жидкость, залившую голые лодыжки. — Эта кровь, — сказала она раздельно, словно еще не веря, — его.

— Чья?

Она вздернула голову. На лице читалось отвращение. — Старшего Бога. Д… друга. Это то, что наполняет садки. Он был ранен. Как-то. Может быть, смертельно. Боги! Садки!

Вискиджек выругался, натянул поводья и послал коня галопом к гигантскому фургону.

Узорные бока словно бы крошили долотом. Темные жирные пятна показывали, где недавно находились охранники. Фургон дымился. Из него вываливались люди, шатались, словно ослепшие, что-то бормотали, словно их души были вырваны из тел. Он увидел, как стражники падали в липкую кровь, рыдая или застывая в потрясенном молчании.

Едва он подскакал, открылась дверь в передней части фуры. Наружу устало вылезла женщина. Ей помогли сойти, но едва ступив сапогами в темно-красную, густую от травы жижу и найдя опору, она сразу оттолкнула услужливых компаньонов.

Командор спешился.

Купчиха склонила голову, но спину держала прямой. Ее покрасневшие глаза смотрели твердо. — Прошу простить задержку, господин, — сказала она сиплым от усталости голосом.

— Я так понимаю, что вы будете возвращаться в Даруджистан другим путем, — сказал Вискиджек, поглядывая на сломанный фургон позади нее.

— Мы все решим, оценив ущерб. — Она смотрела на пыльное облако на востоке. — Ваша армия разобьет лагерь на ночь?

— Не сомневаюсь, что такой приказ уже отдан.

— Хорошо. Мы не сможем угнаться за вами.

— Я заметил.

Трое стражников — пайщиков подходили от ведущего фургона, с трудом неся громадную звериную лапу, оторванную в плече и все еще сочащуюся кровью. Три когтистых пальца и еще два им противопоставленных сжимались и дергались в ладони от лица одного из стражников. Все трое весело ухмылялись.

— Мы так и думали, что она еще тут, Харадас! Хотя три других потеряли. Ну разве не красота?

Купчиха, Харадас, только вздохнула и на миг закрыла глаза. — Они напали очень рано, — объяснила она Вискиджеку. — Десятка два демонов, наверное, столь же потерянных и испуганных, как мы.

— А почему они на вас напали?

— Это не было нападением, господин, — сказал один из охранников. — Они просто хотели сбежать из того кошмара. Ну нам пришлось, хотя они сильны были…

— И они не отступали, — поддержал его второй охранник. — Мы даже побились об заклад…

— Довольно, господа, — сказала Харадас. — Уберите это прочь.

Но трое мужчин подошли слишком близко к переднему колесу большой фуры. Едва рука демона коснулась обода, как крепко в него вцепилась. Трое отскочили, оставив руку болтаться на колесе.

— Ох, какой ужас! — воскликнула Харадас. — И как теперь от этого избавиться?

— Думаю, надо ждать, когда пальцы устанут, — нахмурился один из стражников. — А до тех пор поедете с тряской. Уж извините нас.

Со стороны армии приближалась группа всадников.

— Вот и ваш эскорт, — заметил Вискиджек. — Мы потребуем детального отчета о путешествии, госпожа — советую остаться до вечера и передать детали доставок своему заместителю.

Она кивнула. — Отличная идея.

Командор отыскивал глазами Серебряную Лису. Она снова шагала вперед, за ней двое моряков. Кровь бога испятнала сапоги моряков и ступни ривийки.