Paradisus

Шум в ушах и голове стал болью в висках.

– Спасибо, - пробормотал я, сам не зная, зачем.

Марина встрепенулась:

– Тебе лучше, Андрей?

– Да … лучше. Все-таки я двужильный, - сказал я и поднялся. Кровь

бросилась в голову, в глазах потемнело. Марина подскочила, не дав мне упасть,

подставила плечо.

Выпятив серое брюхо, на мощных кронах повис вертолет. Снизу он казался

маленьким, как теленок.

– Неужели мы оттуда на.бнулись?
– пробормотал я.

– А ты и правда двужильный, - проговорила Марина, глядя вверх.

– Но вот

ухватиться за ветки ты не смог.

Превозмогая боль в висках, я засмеялся.

7

ОБНИНСК

Мы побрели в направлении разрушенного города, увиденного с вертолета,

в надежде найти там пристанище на ночь.

Один рюкзак и автоматы похерили, и теперь (учитывая мое состояние), в

сущности, - беззащитны. Отвратительное ощущение.

Я опирался на плечо Марины, стараясь как можно меньше давить на него,

но понимая при этом, что без поддержки просто-напросто рухну на снег. Мне

нужна одна ночь покоя и тепла: тогда тело восстановится, сила вновь заструится

по жилам. И, конечно, не помешало б чего-нибудь пожрать… Какие, однако,

жирные крысы шныряли по коридорам Калужской городской администрации!

Город был дальше, чем нам показалось с вертолета. Первые груды битого

кирпича, бывшие когда-то домами, появились только тогда, как на небе выткался

серпик луны.

Зеленоватые лужи, глянцевые, с кусками звездного неба, источали

удушливый гнилостный запах. Я встречал такие: все живое обходит их стороной.

В лесу они редки, здесь же - на каждом шагу.

Этот городок мертвее Калуги… Кирпич, лужи, снег. Из-под снега торчит

былье, лепится к невысоким деревьям кустарник. Жутко, пусто, мрачно…

Неужели здесь когда-то жили люди?

А это - башня… Одна часть – б ольшая, лежит на земле, другая – меньшая,

протыкает небо обломком. Какой исполин переломил ее?

Как тревожно здесь! Тревожно и … знакомо.

Идти дальше незачем – скорее всего, все здания в городке разрушены, и

надеяться на надежное кирпичное укрытие не приходится.

Между тем темнота сгустилась, – вот-вот вынырнет из черноты рука и

схватит за горло…

Марина дышала тяжело. То ли ночной воздух, то ли чувство опасности

прибавили мне сил – я уже не чувствовал себя разбитым. Распрямился, отпуская

плечо девушки.

– Зачем ты?
– сказала она,- я совсем не устала.

Я замер, вглядываясь в темноту. Нет, в этом городе надо держать ухо

востро, гораздо дольше, чем где бы то ни было. Тишина лжива: здесь нет ни

стрелков, ни игроков, ни тварей, но наверняка притаилось что-то, более

страшное… Чтобы пережить эту ночь, нам необходимо убежище.

Я огляделся: тьма. Плотная, непроходимая тьма. Серпик луны скрылся в

тучах, на ветру стучит обледенелое былье.

Что-то надвигалось на нас – ближе, ближе – я чувствовал кожей. А лицо

Марины спокойно – это понятно: она не имеет такого, как у меня, опыта игры,

единственная ставка в которой – Теплая Птица…

Металлическая узкая лесенка… Почему я подумал о металлической узкой

лесенке? Откуда эта мысль в моей голове?

– Марина, - я дернул девушку за рукав, - за мной.

Мы побежали к башне.

– Андрей, что ты задумал?

Я не ответил, озираясь по сторонам. «Только б она существовала», -

крутилось в голове.

Лесенка была припаяна к телу башни.

– Лезь.

Марина вцепилась в тонкие перекладины и полезла вверх, осторожно

перебирая руками. Оглянувшись на тьму, я полез следом.

Нам повезло - на вершине башни образовалась небольшая площадка,

частично огороженная острым забором из переломанной, искореженной

арматуры.

Марина лежала лицом к небу и тяжело дышала. Я повалился рядом –

казалось, сердце выпрыгнет из груди.

– Знаешь, Андрей, - выдохнула Марина, взглянув на меня. – Там, внизу,

отчего–то стало так жутко… Я едва не умерла.

Нет, у этой девушки чувство опасности развито не меньше, чем у меня.

Ветер, застревая в металлических обломках, сердито насвистывал.

Редкие звезды показались на небе. Не они ли льют вниз пробирающий до

костей холод? Деться от него некуда, он окружил нас, опутал… Сейчас бы

костерок! И черт с тем, что станем маяком – лишь бы потеплело. Вот только где

взять дрова?

Единственное тепло в окружившем нас мире - это наши тела.

Марина придвинулась ко мне, я обнял ее, уткнувшись лицом в рыжие

волосы, накрылся курткой. Мало-помалу озноб отступил… А сколько, наверно,

погибнет в эту ночь игроков, не успевших развести костер. Сколько примерзнет к

стволам деревьев!

Я закрыл глаза, слушая биение сердца Марины.

– Андрей.

– А?

– Послушай.

Я откинул с головы куртку.

Какое-то время не было слышно ничего, кроме тишины, затем отчетливо

донесся глухой перестук – кто-то лез по лестнице, стуча подошвами. Я оглянулся:

глаза Марины расширились, лицо вытянулось.

– Тихо.

Я поднялся и, пригнувшись, подкрался к краю площадки. Стук подошв по

перекладинам совпадал со стуком моего сердца. Кто это может быть? Игрок?

Едва ли – все игроки, не нашедшие укрытия до этого времени, уже мертвы.

Стрелок? Исключено – стрелки орудуют при свете дня. Тогда кто же?