Paradisus

костра остались только я, Марина и Рудольф. Серая все так же сидела в своем

кресле, в свете костра ее неподвижное лицо походило на маску.

– Андрей, Марина, - нарушила молчание госпожа. – Нет ли у вас каких – либо

вопросов ко мне?

– Никаких, - не задумываясь, ответил я.

Ну вот, начинается – ни одна секта не упустит шанс привлечь новых членов.

– У меня есть к тебе вопрос, - сказала вдруг Марина.

Что-то в ее голосе мне не понравилось…

– Я слушаю.

– Эта молитва, что вы все только что пели, - ведь это не молитва, верно?

Ведь это песня, а не молитва?

Чувствуя холодок под сердцем, я увидел, как, ловя каждое слово, привстали

со своих постелей цоисты, как напряглось лицо Рудольфа, как вспыхнули его

звериные глаза.

– Я не понимаю тебя, женщина, - ледяным тоном отозвалась госпожа.

– Это песня, а не молитва, - упрямо повторила Марина. – Я точно знаю.

Рудольф медленно приподнялся. Я до боли сжал рукоять пистолета.

– Рудольф, оставь!
– прикрикнула госпожа, сверкая глазами. – Ты что-то еще

хочешь сказать, женщина?

– Мне кажется, что в изначальной песне нет ни слова про Цоя, там идет

речь только о ночи…

Серая вдруг рассмеялась: гадко, наигранно, сквозь зубы.

– Ты оскорбляешь Храм, приютивший тебя, - по-змеиному прошипела она. –

Кощунствуя, ты выносишь приговор своей душе.

Откровенно сказать, я готов был согласиться с ней.

– Виктор Цой – не бог, - звенящим голосом сказала Марина. – Он – певец,

бывший.

6 Переделанный текст песни «Спокойная ночь» группы «Кино».

Серая вскрикнула, словно ее ударили хлыстом. Рудольф вскочил на ноги, в

руке у него блеснула заточка.

– Убей ее! – в вопле госпожи было столько злобы, что хватило бы на целую

стаю тварей в Джунглях.

Рудольф перешагнул через костер. Я встал между ним и Мариной,

дрожащей, как осиновый лист. Что тебе стоило держать язык за зубами?

– Назад, Рудольф. Знаешь, что это такое?

Цоист бросил взгляд на пистолет и остановился.

– Убей эту суку! – скрежеща зубами, требовала Серая.

– Заткнись, – прикрикнул я. – А не то, я заткну тебе пасть пулей. Слушайте

все! Мы уходим, сейчас, сию минуту. Если кто-то последует за нами, - умрет.

Ясно?

Сектанты молча смотрели на меня.

– Рудольф, кинь мне свою заточку… Вот так. Мы уходим.

Я подтолкнул Марину к выходу.

– Спасибо за гостеприимство.

Последняя фраза – совершенно искренняя. Я испытывал нечто вроде

стыда за Марину. Люди впустили в свой Храм, чем смогли – накормили, а ты?

Рассвело. Снежная муть уже не мешала отдохнувшим собакам чуять дом, и

они бежали рысцой. Я молчал, разглядывая развалины. Оказалось, что они

совсем не такие мертвые, как я себе представлял: нет-нет и мелькнет в окне чье-

то настороженное лицо. В одном из переулков нам навстречу шли двое, по самые

лица закутанные в тряпье. Завидев издали упряжку, бросились бежать и исчезли в

одном из домов.

За поворотом показалась река.

– Андрей?

– Да?

– Прости меня.

Марина нервно повела плечами:

– Я повела себя, как дура.

Вот и Пустошь. Упряжка въехала на мост. Река разлеглась внизу - широко и

вольно.

– Я рад, что ты это поняла, - сказал я. – Я был бы вынужден убить этого

Рудольфа, что мне совсем не улыбается…

Марина засмеялась.

– Ты чего?

– Ничего. Просто вспомнила, каким ты был до встречи со мной.

В ее глазах засверкали веселые огоньки.

– И все-таки эта Серая – сумасшедшая, - сказала девушка.

– Да, но в одном она права – быть одиноким путником мучительно…

Марина коснулась холодными губами моего лба:

– Я рада, что ты это понял.

7

ХРИСТО

– Где Вислоух?

Марина сообщила, что пса застрелил мародер. Лицо Снегиря из багрово-

красного перекрасилось в белый цвет. Тяжело и больно было смотреть на этого,

пышущего здоровьем человека, вдруг ставшего меньше ростом.

– Где это произошло?

Голос его звучал глухо, как со дна колодца.

– В Районе Второго Кольца, - сказал я. – На Москве-товарной.

И смутился: не время было демонстрировать, насколько я продвинулся в

изучении местности.

– Вислоух спас нас, Снегирь, - тихо произнесла Марина.
– От верной смерти

спас.

Я подошел к Снегирю, дружески хлопнул по плечу. Он не взглянул на меня,

делая вид, что внимательно рассматривает руины кремлевской стены.

– Что привезли-то?

– Взрывчатку.

Похоже, он был удивлен.

– Взрывчатку?

– Ну, да, целый ящик.

– Надо сообщить Христо, думаю, он будет доволен.

То, что «Христо будет доволен», похоже, примирило Снегиря с гибелью

Вислоуха. Он усмехнулся, посмотрев на меня:

– Как одёжа-то, солдат?

– Одежда что надо, особенно гриндера.

– Да, таких гриндеров во всей резервации хорошо, если пять пар найдешь, -

похвастался Снегирь. – Христо сказал: «Выдай ему», ну я и выдал.

– Спасибо, Снегирь.

– Пошли, Андрей, - Марина засмеялась. – А то Снегирь может часами о

барахле болтать.

– Вот как не выдам тебе «барахло», посмотрим, что запоешь, - пригрозил

Снегирь и принялся распрягать собак.

«Кабинет» Христо представлял собой такую же келью, как у Марины, с той

лишь разницей, что здесь было не так пусто. Широкий стол с зеленой лампой,

аккуратная постель, полка с книгами, статуэтка в виде ангела на полу, -

соединяясь воедино, все эти вещи создавали некое подобие уюта.

Христо был один. Надев на нос очки с треснувшим стеклышком, он читал.