Парикмахер

–  Сейчас мы пересечем эту лужайку, чтобы сократить дорогу, и побежим навстречу им.

Я перепрыгнул через низкую железную штангу, отгораживавшую дорожку. Стефан за мной. Трава уже успела высохнуть, но над землей висела легкая дымка. Какой-то любитель ранних прогулок стоял под ясенем подобно скульптуре, вероятно, в позе йоги. Больше на лугу никого не было. Где же Холгер и Кай?

–  Вероятно, они куда-нибудь свернули. Проклятый туман!
– воскликнул Стефан, на его майке уже расплывался темный клин пота. Но тут я заметил за кустами удаляющуюся серебристую щетку на голове Холгера.

–  Бежим туда! В темпе!

–  Нам их не догнать! Надо же, как быстро бегает мальчишка на своей деревянной ноге! И вообще, вся твоя затея чистый бред!

Стефан хрипло дышал. Воздух нагревался с каждой минутой. Из боковой дорожки выехал мужчина на электрическом кресле-коляске, больше мы никого не встретили. Неужели отец с сыном побежали другим путем? Но тут они внезапно появились в конце дорожки. Ну, кто говорил? Теперь мы шли на сближение. Я перешел на свободную рысь.

–  Алло!
– воскликнул я.
– Кого я вижу!

Кай был в длинных спортивных штанах, вероятно, из-за протеза. Его лицо и волосы намокли от пота.

–  Господин парикмахер!

Мы обменялись рукопожатиями. Холгер убежал чуть дальше и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу. Стефан медленно приблизился к нам и остановился, положив руки на бедра.

–  Вы тоже тут бегаете?
– спросил Кай.

–  Почти каждое утро.

–  Кай, ты бежишь?
– Холгер не был расположен к болтовне. Щетина на его лице не превышала двух миллиметров, а мускулистые ноги были вообще гладкие. Неужели теперь и гетеросексуалы сбривают на теле растительность?

–  Папа, это Томми Принц, мамин парикмахер.

Холгер угрюмо кивнул. Не успел я начать разговор, как он уже двинулся дальше.

–  Нам нужно бежать.
– Кай тоже торопился за отцом.

–  Эй, может, потом попьем кофе в «Зеехаузе»?
– крикнул я вдогонку.

–  О'кей, через полчаса!
– ответил Кай и прибавил темп.

–  Договорились!

Мы со Стефаном медленно поплелись назад. Стефан был настроен скептически; он не верил, что я сумею расколоть «крепкий орешек» - Холгера Каспари.

–  Подожди, сам увидишь!
– сказал я ему, хотя и сам не знал, как все обернется. Я пытался представить такую ситуацию: Холгер убийца, и тогда Кай потеряет не только мать, но и отца. Впрочем, такая картина у меня не складывалась.

Мы сели на скамью в Биргартене. Под деревьями появились Кай и Холгер - последние сто метров они одолели в ускоренном темпе. Холгер впереди, Кай замыкал, и оба почти одновременно рухнули возле нас на скамью. Они жадно хватали ртом воздух и смеялись, не обращая на нас внимания. Я почувствовал себя абсолютно посторонним и вежливо сказал:

–  Много вы пробежали!

Холгер уже собирался встать, но Кай засучил штанину.

–  Зудит, - сказал он и отстегнул протез. Стефан отвел глаза в сторону. Холгер направился к машине. Случай был удобный.

–  Как у тебя дела?
– спросил я.

Кай растирал свою культяшку.

–  Придешь ко мне стричься?

–  А уже пора, да?
– Он смущенно провел ладонью по влажным волосам; они упали ему на лицо, придав разбойничий вид. От его прежней стрижки не осталось и следа.

–  Можно и немного подкрасить, - предложил я.

–  Мне все равно, как выглядят мои волосы. Абсолютно.

–  Когда похороны?

–  В пятницу. Вот будет ужас.

Я кивнул.

–  Я уже виделся с бабушкой. Еще с тетей Изабель. Они лишь качают головой, глядя на все, что у нас происходит. Вся эта мамина родня из Рурского горшка была ей абсолютно чужой.

Кай закинул ногу на ногу, а точней, половинку ноги на ногу.

–  Вчера я был в полиции, - сообщил я.
– Комиссарша задавала мне всевозможные вопросы.

–  Знакомое дело. Я уже вот как сыт этими вопросами, - он провел ребром ладони по горлу.

–  В конце концов, она отыщет убийцу.

Кай уставился себе под ноги.

–  Как ты думаешь, ты можешь чем-нибудь помочь полиции?

Кай шумно выдохнул.

–  Старушка Глазер мало что понимает. Она не рубит в своем деле. Переворошила мне всю хибару, словно от этого был какой-нибудь прок.

Холгер вернулся с термосом, бутылкой воды и двумя железными кружками. Бутылка пошла по кругу. Он налил кофе в кружку и предложил мне, а сам пил из крышки термоса и глядел на деревья, словно пересчитывал на них листья. Кай тоже замолчал. Мне редко встречались такие люди, как Холгер Каспари. Я умею разговорить кого угодно - дворников, профессоров, теток, недотрог, русских бабушек, даже если не знаю их языка. Это входит в мою профессию. А вот Холгер Каспари блокировал меня, словно источал яд, парализующий мой язык. И что только нашла в нем когда-то Александра?

Но разговор все равно нужно было как-то начинать. Я спросил:

–  Когда вы приехали в Мюнхен?

–  Несколько дней назад, - ответил Холгер, наблюдая, как Кай растирает ногу от бедра вниз.
– Как твоя нога, Кай? О'кей?

–  Примите мои соболезнования, господин Каспари, - сказал я.
– Как все ужасно. Я достаточно хорошо знал Александру. Мы все в шоке, что и говорить!

Холгер опять уставился на листву деревьев: то ли скучал, то ли ему было больно говорить на эту тему? Ладно, не важно, я должен двигаться дальше. Ради чего мы со Стефаном прели больше часа в машине?

–  В издательстве много говорят про смерть Александры. Высказываются самые разные версии, - сообщил я.

–  В самом деле? Например, что?

–  Чаще всего речь идет о ее новом друге.

Кай перестал массировать ногу и уставился на какой-то камешек. Глаз он не поднимал.

–  Его никто не знает, - продолжал я.
– Александра рассказала мне о нем, но только намеками.

–  Меня это не интересует, - отрезал Холгер.

–  Кай, а ты что-нибудь знал про нового друга твоей матери?
– спросил я. Стефан толкнул меня в ребра.

–  Я не хочу, чтобы Кая втягивали в эти дела.
– Холгер уже злился.
– Вся история и без того слишком тяжела для мальчика.

Я не сдавался.

–  К счастью, еще есть Клаудия. Александру наверняка порадовало бы, что ее подруга так заботится о мальчике. Если бы она могла узнать об этом.
– Стефан снова двинул меня по ребрам.

–  После похорон я уеду в Берлин вместе с Каем. Мальчик там отдохнет от этой истории. Нам нужно прийти в себя от шока, опомниться. Впрочем, вас это уже не касается.
– Холгер решительным жестом завинтил термос.
– Ты идешь, Кай?