Пастух для крокодилов

– Два патрона, - сказал Дмитрий Константинович, разглядывая свой "нитроэкспресс" с некоторым удивлением.
– Два патрона, сорок баксов. Мне кажется, оно того стоит.

– Да уж, реклама впечатляет, - признал Богдан, подходя к краю плота и вглядываясь.
– Если он и после этого вернется!..

На острове, разбуженные невиданным шумом, голосили вовсю птицы.

Никто больше не спешил всплывать из глубины.

Глава шестнадцатая

Неразрывно связанная все с тем - же болотом

Весло, выстроганное из цельного куска дерева, погружается в воду, проходит недолгий путь, выныривает. И вновь погружается. Который раз уже - тысячный, десятитысячный, ста? Глупо считать. Все равно, что путнику мерить дальнюю дорогу шагами, а водителю - оборотами колеса. Глупо, бессмысленно и отвлекает внимание от нужных вещей. От островов, например. Их много раскидано в этой части болот: похожи меж собой будто близнецы-братья, поросли все тем же бамбуком и тростником. Каждый способен таить сюрпризы, а потому расслабляться нельзя ни на секунду. Даже если от мельтешения пестрых трав рябит в глазах и под веками начинается зуд. Даже если ладони от весла превратились в одну сплошную мозоль, несмотря на перчатки. Моргни, сделай пару глубоких вздохов, сосредоточься. И продолжай...

После встречи с крокодилом минули уже сутки, а пейзаж и не думал меняться. Даже если сделать поправку на скорость плота, покрытое расстояние выглядело отнюдь не маленьким. Об общей площади болот даже думать не хотелось.

К середине второго дня у Дмитрия Константиновича проявились явные признаки недомогания: повысилась температура, глаза покраснели, слабость накатила такая, что лежать бы и не шевелиться. Скверные признаки. Может, банальная малярия, а может, похуже чего.

– Вы прививки делали?
– спросил Богдан, разглядывая задумчиво содержимое аптечки.
– От лихорадок всяких там?

– Ну да, кололи что-то, - припомнил Суханов без должной уверенности.
– Там требовалось сроки выжидать, а мне уже некогда было. Приплатил кому надо...

– Великолепно, - хмыкнул телохранитель.
– Доктор мне курить запрещает, но я ему дал сотню баксов, и он разрешил! А еще говорят, что анекдоты про "новых русских" сплошь выдуманные!

– Думаешь, у меня серьезное что-то?

– Жизнь покажет, - отозвался Богуславский беспощадно, потому как людская глупость его неизменно бесила. Лезть в тропики, не имея прививок!

– Глотайте, для начала, вот это, там поглядим.

– Что это?

– Аспирин. Даже не "Упса", если хотите знать. Вот тут я положу вашу фляжку и пейте как можно больше. Температура скоро пройдет, обещаю...

Дальнейшие несколько часов заметно ухудшили состояние больного. Жар сменялся ознобом, пот выступал крупными каплями по всему телу, аспирин решительно не помогал.

– Что с ним такое?
– спросила Кира шепотом, сидя с Богуславским на корме.
– Это опасно?

– Смотря для кого. Ну, чего ты так смотришь, родная? Я разве доктор чтоб диагнозы ставить?!

– Ты ведь бывал здесь раньше!

– И что с того? В тропиках столько заразы, что мозгов на нее не хватит. По симптомам явная лихорадка, каковой лично я знаю два вида: желтую и паппатачи. Первая хуже, вторая - проще, но тоже не сахар. Раньше считалось, что заразиться можно от болотных испарений, миазмов, если ими дышать. Глупые были люди, потому и мерли сотнями в таких вот местах.

Ответом стала тишина. Богдан, налегая на весло, двигал громаду вперед, вода журчала под днищем, где-то вдали тоскливо кричали птицы. На острове, справа по курсу, разлеглось на солнышке очередное буро-зеленое бревно, не проявившее ни малейшей реакции на явление плота. Сытый? Вообще, за последние сутки крокодилы попадались на пути все чаще: лежали на берегу, ползали, плыли параллельно или перпендикулярно курсу, вытарчивая из воды гребнем. Очень скоро даже Кира перестала обращать на них внимание.

– А на самом деле, почему?

– Что?
– пару секунд Богуславский соображал, о чем речь, потом вспомнил.
– А, это! Так вот, причина у большинства лихорадок одна единственная - насекомые. Комары и прочие москиты. Кое-чем можно заразиться через воздух, или через телесный контакт, но это не наш случай. Про эболу слыхала когда-нибудь?

– Это которая в Африке?

– Точно. Кровь бежит в три ручья, из глаз, из ушей и даже оттуда, где дырок нет.

– Сам видел?

– По телевизору. Мне хватило.

– А эта... которая у Дмитрия Константиновича... она лечится?

– Вирусные хворести вылечить невозможно, даже банальный грипп. Ждать надо, пока само пройдет. Сбивать температуру, создавать условия и молиться, чтобы печень не шибко пострадала. Иди, кстати, взгляни, как он там...

Новую ночь, как и две предыдущие, встретили в заякоренном состоянии. Причалив к очередному островку, набрали коряг и сухой травы, отплыли подальше, сбросили на дно обвязанный лианами корявый камень. Редчайшая для болот вещь найдена была случайно и ценилась сейчас Богданом куда дороже золота. Оторвется булыжник, и перспективы перед путниками возникнут самые заманчивые: либо нырять за ним ТУДА, либо вовсе без якоря обходиться. На привязь вставать у берега, рискуя заполучить на палубу множество незваных гостей. С учетом изложенного, лианы Богуславский менял ежевечерне, растертые выкидывал, свежие наматывал на камень в три слоя, прихватывая морскими узлами. Так и сегодня сделал. Бухнул заарканенный минерал в воду (определенно, глубже пятнадцати метров), убедился, что плот стоит крепко и плыть никуда не собирается. Сварили наловленную загодя рыбу, бульон, на всякий случай, вылили (а вдруг ядовит), пожевали без аппетита. Суханова кормить пришлось едва ли не силой - плохо было Дмитрию Константиновичу. Лежал пластом в шалаше, облизывал пересохшие губы, матерился вяло.

– Не надо его пичкать, если организм не принимает, - заявила Кира с неожиданной уверенностью.
– Мы на курсах первую помощь проходили, так что знаю, о чем говорю. Лучше ему чайку сладкого сделать.

Богдан, слегка удивившись, пожал плечами, но оспаривать не стал. Ждала его на этот вечер еще одна обязанность - истинно мужская и традиционная. Добыча еды. Учитывая нездоровые вкусы местных крокодилов, огонь на корме больше не разжигали, а вместо остроги Богуславский использовал примитивную рыболовную снасть. Кусок лески с крючком и насаженными внутренностями все тех же рыб. "Зарядить" сейчас импровизированную жерлицу, вскипятить чаю, которого так добивается Кира. И спать! При всех недостатках спокойного плавания имелось у него важнейшее достоинство - возможность отдыхать, не глядя себе под ноги, и не ожидая каждую секунду пакостных сюрпризов. Гладкая палуба, хорошая видимость, оружие под рукой. Мой дом - моя крепость, знаете ли.

...Пробудившись ночью, Богдан не сразу понял, где находится. Темно вокруг. Чья-то осторожная рука скользит по его плечу, готовясь в лицо вцепиться, или просто погладить.

– Богдан? Проснись, Богдаша, - громкий шепот принадлежал определенно Кире, и эротизма в нем не ощущалось, увы, ни малейшего.
– Проснись, там такое!..

Рядом тяжело заворочался во сне Суханов, и телохранитель решил в загадки не играть. Вылез вслед за Кирой из шалаша, огляделся. И замер.

Метрах в пятидесяти от плота колыхался над водою сноп зеленоватого фосфоресцирующего тумана. Двигался, словно кобра под дудочку дрессировщика, удлинялся и укорачивался, менял ежесекундно форму, принимая очертания то человеческой фигуры, то дерева, а то и вовсе чего-то неясного, пугающего. Тишина при всем при этом абсолютная - ни плеска воды, ни дуновения ветерка. Лунный свет и... туман.

– Маму вашу так...
– произнес Богуславский шепотом, как и положено простому смертному при встрече с необъяснимым. Произнес, ощутив на плече цепкие Кирины пальчики.

– Тихо! Услышит ведь!

Словно отвечая на эту реплику, зеленоватый столб прекратил колыхаться, потом, вдруг, сорвался с места и улетел, исчезнув за дальним островом. Умчался как обычный клочок тумана под ураганным ветром - если забыть, что вокруг полный штиль.

– Вот только не спрашивай меня, что это было такое, - предупредил Богдан, усаживаясь прямо на палубу.
– Может, мираж, может - марсиане. А возможно, та самая исчезнувшая форма жизни, о которой ты мечтала. Пускай Толя Карпенко от зависти облезет со своими гориллами...