Пастух для крокодилов

– Кто?

– Да так... ты его не знаешь, - хмыкнул Богуславский, окончательно приходя в себя.
– Иди, покемарь, а я уж до утра не усну.

– Мне, вообще, тоже не до сна, посидела бы с тобой. Или хочешь один остаться?

– Хочу, - кивнул телохранитель, уловив плеснувшуюся в глазах девушки обиду, но тон смягчать не пожелал. Не до того ему было сейчас.

– Спокойной ночи...

Следующих несколько часов Богдан провел на палубе с карабином в руках, но ничего больше не увидел.

* * *

Четверо с лишним суток на воде - много это или мало? Все зависит от условий. Одно дело, скажем, шикарный океанский лайнер или даже речной теплоход: сервис, рестораны, отдельные каюты. Публика, скучающая на палубе, живописные виды, новые впечатления. Красота, короче! Не заметишь, как и время пролетит.

Экипаж самодельного плота, одолевающий тропические болота, ощущал ситуацию несколько иначе. Под другим, так сказать, углом зрения. Провонявшие тиной и рыбой, с лицами, почерневшими от солнца и распухшими от укусов мошки, потерявшие за эти дни почти всякую связь с цивилизацией. Уставшие не столько от работы, сколько от скуки и отсутствия новых впечатлений. Только весло, только вода, только шалаш. Плавание в горячем пекле, ночевки во влажной духоте испарений. И вновь плавание. Чтобы вовсе уж не закиснуть, каждый искал себе дело сам, в меру сил, возможностей и таланта. Кира пыталась стирать одежду - от болотной воды та становилась, кажется, еще грязнее, а потому нужно было "под занавес" облить ее кипятком. Видимой чистоты не возникало, зато некоторый психологический комфорт налицо. Воду для кипячения брали, естественно, из того же болота, а дрова находили на островах. Богдан, вынужденный часто причаливать, ничуть против этого не возражал. Гигиена - прежде всего. Сам проводил основное время все с тем же веслом в руках, а потому скучать им обоим (веслу и Богдану) было особо некогда. Рыбу еще ловил, вечером и ночью. Первая шла в общий котел, вторую телохранитель потрошил, натирал солью (остаток НЗ) и вялил на палубе. Даже Дмитрий Константинович, все еще болезный, без дела лежать не хотел - промыслом кустарным занялся. Осматривал найденные коряги и обрабатывал здоровенным своим кинжалом. Изделия получались разнообразнейшие, от крокодила и Эйфелевой башни до гигантского искривленного фаллоса (опять!), увидев который Кира совсем уж хотела покраснеть, но передумала.

– Это искусство, между прочим, - заявил Суханов, уловив реакцию охранников.
– Вы же не смущаетесь, когда глядите на картины Рембранта! Вот и нечего тут!

Такой вот график сложился у беглецов за четверо суток заплыва, простенький, зато привычный. Иногда всем троим начинало казаться, что прошедшая жизнь была лишь призрачным сном. Красивой иллюзией, пропадающей к рассвету.

...На пятый день Большого Плавания местность вокруг начала неуловимо меняться. Вода сделалась темнее и прозрачней, острова теперь выглядели не глиняными, а илистыми, воздух приобрел, вдруг, легкий привкус йода.

– Море начинается?
– удивился Суханов, ощутив в чае соленость.

– Вряд ли, - ответил Богдан серьезно.
– Скорее, большая река. Они тут во время приливов начинают течь в обратном направлении и несут морскую воду черт те куда.

Вскоре появилась еще одна, вполне ожидаемая деталь пейзажа - мангровые деревья. Росли они прямо на островах, а то и вовсе в воде, раскинув по сторонам толстенные, узловатые корни-щупальца.

– Мерзкие какие!
– охарактеризовала Кира нового представителя флоры.
– Будто растения-монстры из ужастиков. Схватят и начнут кровь сосать!

– Для этого дела тут другие желающие найдутся, - усмехнулся Богдан лавируя между висячими корнями.
– Тебе осталось только раздеться и нырнуть, дорогая.

Тут он был прав - мангровые болота кишели жизнью, причем специфической. Бегали по стволам деревьев насекомые, среди ила копошились крабы, а странные пучеглазые рыбки выползали из воды на корни и сидели там, как лягушки, готовые бултыхнуться обратно. Тут и там на заиленных островах грелись крокодилы - тоже какие-то не такие, с необычайно угловатыми гребнями.

Грести теперь приходилось вдвоем - Богдан веслом работал, а Кира, стоя на носу, отталкивалась шестом от встречных препятствий. Пару раз плот упирался в такое сплетение корней, что шесты приходилось брать обоим и "включать заднюю" под словесный аккомпанемент.

– Однако, суша скоро, - сказал Богуславский с интонацией шамана-предсказателя погоды.
– Скоро будем как те рыбешки, по корням прыгать.

Суханов, еще одолеваемый периодическими приступами, от такой перспективы лишь поморщился, зато Кира заинтересовалась живо:

– Ты эти места знаешь?

– Я знаю ПОДОБНЫЕ. А вот там, если не путаю, весь берег истоптан копытами.

– Ну и что?

– Коллега, где ваша сообразительность, елки зеленые?! Ты в болотах такие следы хоть раз видела?!

– А-а...

– Вот именно. Крупные звери не могут жить на этих островах, они сюда попить приходят. Откуда-то с большой земли.

– Так может, нам причалить, да по следам...

– По башмакам своим соскучилась?
– Богдан кивнул на три пары тяжеленных, ждущих своего часа ботинок.
– Будем плыть, пока не застрянем окончательно, а там уж куда деваться.

– Гляди!
– вскинулась, вдруг, девушка с такой интонацией, что Богдан вздрогнул. Обернулся в направлении ее взгляда, ожидая увидеть, как минимум, еще один туманный сгусток, а то и вовсе, загадочное чудище.

Увидел лишь лодку.

Узкое, низко посаженное плавсредство скользило себе по воде с хищной грацией спортивного судна. Далеко отсюда скользило, метрах в двустах, едва видимое за переплетением ветвей.

– Эй!
– крикнул Богдан, не успев сообразить, что делает. Показалось или нет, но ход лодки замедлился слегка, а гребец глянул в их сторону. Еще через пару мгновений плавсредство пропало из виду окончательно.

– Я убью тебя, лодочник, - пробормотал Богуславский, осматривая окрестные горизонты и размышляя о причине, помешавшей подать сигнал выстрелом. Чего, спрашивается, испугался? Неужели решил, что у НИХ могут быть такие вот байдарки? Или просто "синдром Робинзона" - одичание, то бишь, когда любой человек кажется опасным, и даже след чужой ступни на песке тебя шокирует?

– А может, это дикари?
– ассоциации Кирины вполне пересеклись с его собственными, но форма изложения вызвала у Богдана смешок:

– Ага, людоеды. Окстись, коллега, здесь тебе не Африка и даже не Южная Америка! Местные скорее будут червяков лопать в пряном соусе!

Шутливый тон удался, а вот напряжение не исчезло. Не мог от мысли отделаться, что тот, в лодке, их увидел. А если так, то почему сбежал?

Еще через час стало ясно, что ботинки обуть всё же придется. Застрял плот, окончательно застрял, так и не сумев протиснуться мимо очередного островка. Ни взад, ни вперед. По обе стороны узенькие протоки, дальше просматривается открытая вода, вот только добраться до нее нереально.

– Всё, тупик, - констатировал Богдан вытаскивая из шалаша немудреную амуницию.
– Давайте, что ли, экипироваться.

Суханов, вставший было на ноги, пошатнулся, вдруг, едва не упал. Кира успела подхватить и "приземлить" аккуратно. Посмотрев на побелевшее лицо бизнесмена, переглянулась с Богуславским, головою молча покачала.

– А что делать?
– вопрос Богдана прозвучал риторически.
– Нет, ну мы можем, конечно, заякориться и пожить тут недельку...

– Не стоит, - буркнул Суханов, отходя понемногу от восковой бледности.
– Я думаю, скоро само пройдет. А с болот этих грёбаных надо выбираться!