Патрульные Апокалипсиса

Все вполне соответствовали образу нацистского агента. У них был мотив – поддерживать высокий уровень жизни и возможность – они имели доступ к информации… не хватало лишь абстрактного «почему в кубе». Что заставило кого-то из них перешагнуть черту и стать предателем? Стать нацистом, убившим двух захваченных нацистов? И тут ему показалось, что он, возможно, нашел ответ, но только возможно. Каждый кандидат, по сути, был курьером, связующим звеном между вышестоящими людьми; ни один не обладал реальной властью. Пейн изучал характеристики претендентов, и те, кого он нанимал, вскоре получали намного больше его самого. Уитерс мог рекомендовать огромные закупки, и они лишь делали более эффективной работу заказчиков – а сколько людей получало «комиссионные», тогда как ему ничего не перепадало? Обычная рабочая процедура.

А Васкес-Рамирес был и вовсе в полном смысле курьером, сверявшим заклеенные конверты А, В и С. Содержащиеся в них секреты оценивали люди, сам же он оставался за кругом. Каждый из троицы подозреваемых занимался своей рутинной работой, решения его с легкостью отвергали – и так долгие годы без каких-либо шансов на продвижение. Такие люди – очаги недовольства.

Времени на интеллектуальные размышления и дальнейший анализ больше не было. Или он прав, рассудил Соренсон, или нет, а это значит – назад к расчетам. Как он учил Дру Лэтема на ранней стадии подготовки, иногда лучше атаковать в лоб, особенно если совершенно неожиданно. Интересно, воспользовался ли Дру этой стратегией, чтобы заманить в ловушку священника-нациста. Если не полностью, пришел Соренсон к выводу, то с вариациями непременно. Итак, альтернативные решения искать некогда. И он взял трубку.

– Питера Мейсона Пейна, пожалуйста.

– Это Пит Пейн, кто говорит?

– Кернс из Управления, – ответил Соренсон, воспользовавшись именем достаточно известного замдиректора. – Мы не знакомы. Пит, извините, что беспокою вас в такой час…

– Все нормально, мистер Кернс, я смотрю телевизор в своей норе. Жена пошла спать, сказала, что это гадость, и оказалась права.

– Тогда вы сможете оторваться на несколько минут?

– Конечно. Чем могу быть полезен, сэр?

– Дело тонкое, Пит. Я звоню вот почему – завтра вас могут вызвать наверх, вдруг вам захочется продумать свои ответы.

– Какие ответы? На какие вопросы?

«Может, Питер Мейсон Пейн и не агент-убийца, – подумал Уэсли, – но явно что-то у кого-то берет. Это ясно было по вздоху, прозвучавшему прежде, чем тот начал говорить».

– У нас серьезные проблемы с новыми кадрами, поэтому мы проводим проверку почти круглосуточно. Некоторым из рекомендованных вами сотрудников не хватило квалификации, и компания понесла значительные убытки.

– Тогда дело в характеристиках или кандидатов не подготовили к собеседованию, мистер Кернс. Я никогда не рекомендовал кого-либо, кто, по моему мнению, не справился бы с работой, и деньги за это втихаря не брал.

– Понятно. – «Так вот в чем дело, – подумал Соренсон. – Он принялся отрицать свою вину быстрее, чем напрашивался сам вывод». – Но я ведь ничего подобного и не говорил, Пит.

– Нет, но до меня дошли слухи – богатые семьи хотят, чтобы их отпрыски поработали в Управлении пару лет – это впечатляет при поступлении на другую работу… Не стану утверждать, что несколько таких субъектов не могло проскочить из-за неправильной информации, как я уже говорил, и заготовленных ответов для собеседования, но тут вам надо будет проверить моих коллег. Они могли дать эту информацию, я – нет!

«Слава богу, вас не допустили к полевой службе, мистер Пейн, – подумал директор К.О. – Вас бы хватило на одиннадцать секунд». Однако Питер Пейн подвел его к заключительному вопросу.

– Тогда, возможно, кто-то другой пытается свалить все на вас. Понимаете, родители одного из ребят с недостаточной квалификацией говорят, будто встречались с кем-то из ваших позавчера рано утром, чтобы расплатиться окончательно.

– Бога ради, это был не я!

– А где вы были, Пит?

– Тут все просто. – Облегчение, прозвучавшее в голосе Пейна, было мучительным. – Мы с женой были в доме конгрессмена Эрлиха на позднем пикнике для всей нашей улицы… позднем, поскольку палата собралась на сессию. Мы там пробыли приблизительно до 2.30 ночи, и, честно говоря, мистер Кернс, никому не хотелось садиться в машину и куда-то ехать.

Кандидатура отклоняется.

– Мистера Бруса Уитерса, пожалуйста.

– Других тут нет, приятель. Ты кто?

Соренсон опять представился заместителем директора Кернсом и теперь упирал на постоянные и значительные перерасходы на офисные поставки.

– Высокая технология дорого стоит, господин директор. И я тут ничего поделать не могу, да, честно говоря, принимать такие решения – не в моей компетенции.

– Но давать рекомендации в вашей компетенции?

– Должен же кто-то начальной спецификацией заниматься, это я и делаю.

– Скажем, есть конкурентная цена на более мощный компьютер в пределах ста тысяч долларов. Ведь ваше слово много значит?

– Нет, если мои боссы могут отличить мегабайт от своего локтя.

– Но большинство не может?

– Кто как.

– Тогда для тех, кто не может, ваша рекомендация окончательна, верно?

– Возможно. Я выполняю домашнее задание.

– А могут быть такие ситуации, когда выбор определенной компании выгоден лично вам?

– Кончайте задавать мне такие вопросы! Что вы пытаетесь навесить на меня?

– Позавчера ночью, а точнее, рано утром фирма из Сиэтла произвела выплату лоббисту здесь, в Вашингтоне. Хотелось бы знать, не вы ли это были.

– Чушь собачья! – воскликнул Уитерс, у него перехватило дыхание. – Извините, господин директор, но вы меня оскорбили. Я на этой проклятой работе уже семь лет, потому что лучше всех знаю высокую технологию, а это же непознанная земля. Я незаменим, поэтому меня не повышают и не понижают – думаю, это вам о чем-то говорит.

– Я не хочу вас обидеть, Брус, мне просто надо знать, где вы были позавчера в три часа утра.

– Вы не имеете права задавать такие вопросы.

– Думаю, имею. Именно тогда и произведена выплата, о которой я упомянул.

– Послушайте, мистер Кернс, я в разводе, мне приходится искать удовольствия на стороне, понимаете?

– Кажется, да. Так где вы были?

– Встречался с замужней женщиной, муж ее за границей. Он генерал.

– Она подтвердит?

– Я не могу назвать ее имя.

– Мы же выясним, вы знаете.

– Да, конечно… Ладно, мы провели вечер здесь, у меня, она только что уехала. Муж ее с инспекторской поездкой на Дальнем Востоке, ежедневно звонит ей где-то в час – упаси боже нарушить военный распорядок ради одинокой жены. Такова история ее брака.

– Очень трогательно, Брус. Как ее зовут?

– До дома она добирается за двадцать – двадцать пять минут.

– Имя, пожалуйста?

– Анита Гризуальд, жена генерала Эндрю Гризуальда.

– «Злобный Энди». Божья кара Сонгчоу во Вьетнаме? Он ведь уже старый?

– Для армии точно. Анита – его четвертая жена и намного моложе. Пентагон его не загружает, ждет не дождется следующего года, когда сможет наконец избавиться от него.

– Зачем она за него вышла?

– Денег не было, а у нее трое детей. Но, впрочем, хватит вопросов, господин директор.