Патрульные Апокалипсиса

Кандидатура остается.

– Мистера Васкеса-Рамиреса, пожалуйста!

– Минутку, – произнес женский голос с легким латиноамериканским акцентом. – Муж говорит по другому телефону, скоро закончит. Что передать, кто звонит?

– Замдиректора Кернс, Центральное разведывательное управление, советник.

– Вы знаете, что я юрист?.. Да, конечно, знаете.

– Простите за поздний звонок, но дело срочное.

– Надеюсь, seсor. У мужа слишком продолжительный рабочий день, иногда допоздна задерживается. Хорошо, если бы вы и платили соответственно, простите за смелость. Не вешайте трубку.

Воцарилось молчание. Нигде не зарегистрировано, что Васкес-Рамирес допоздна задерживается на работе. Через сорок пять секунд Рамирес взял трубку.

– Что за срочное дело, мистер Кернс?

– Утечка в вашем отделе, мистер Васкес-Рамирес.

– Мы же знакомы, сэр. Зовите меня просто Ролли или Рамирес.

– Так короче, спасибо.

– Вы простужены, мистер Кернс? Что-то голос у вас изменился.

– Грипп, Рамирес. Дышу с трудом.

– Тогда ром и горячий чай с лимоном… Так что за утечка, и чем я могу помочь?

– Утечка из вашего сектора.

– Нас там четверо, – прервал его Рамирес. – Почему вы мне звоните?

– Другим тоже позвоню. Вы первый в списке.

– Потому что кожа не так бела, как у них?

– Прекратите!

– Нет, не прекращу, это правда. В первую очередь вы, конечно же, набрасываетесь на латиноамериканца.

– Теперь вы оскорбляете и меня и себя. Некто сделал большие деньги, выдав позавчера совершенно секретную информацию из вашего сектора, – очень большие деньги, а мы знаем, кто их заплатил. В данный момент вопрос лишь в том, кому заплатили! Так что кончайте трепаться о расизме. Мне нужен источник утечки, а не латиноамериканец.

– Вот что я скажу, Americano. Мои люди не платят за информацию, ее доставляют бесплатно. Да, были времена, когда я вскрывал над паром запечатанные конверты, но только если на них стояло «Карибский бассейн». Зачем? Объясню. Я был шестнадцатилетним солдатом в заливе Свиней и провел пять лет в мерзких тюрьмах Кастро, пока меня не обменяли на лекарства. Эти великие Estados Unidos [151] говорят и говорят, но ничего не делают, чтобы освободить мою Кубу!

151

Соединенные Штаты Америки (исп.).

– Как вы попали в Управление?

– Самым легким способом, amigo. У меня ушло на это шесть лет, но я стал ученым, получил три степени – куда больше, чем нужно для той должности, что мне предложили, но я согласился, искренне надеясь, что вы оцените мою квалификацию и дадите мне пост, где я бы что-то значил. Вы его так и не дали, потому что я латиноамериканец, а вас тянуло к белой молодежи и к чернокожим – ах, как часто мне предпочитали черных без всякого образования! Вам, видите ли, надо было избавиться от репутации расистов, и они пришлись как нельзя кстати.

– Мне кажется, вы несправедливы.

– Думайте что хотите. Через двадцать секунд я выйду из дома, и вы меня никогда не найдете.

– Пожалуйста, не делайте этого! Вы не тот, кого я преследую. Я преследую нацистов, не вас!

– О чем вы, черт возьми?

– Это слишком сложно, – спокойно сказал Соренсон. – Продолжайте работать и делайте что всегда делали. От меня вам вреда не будет, я позабочусь, чтобы на вашу превосходную квалификацию обратили внимание те, кому положено знать об этом.

– Почему я могу на это рассчитывать?

– Потому что я солгал, я не из вашей конторы. Я директор другого управления, которое часто сотрудничает с ЦРУ на самом высшем уровне.

– Город в городе, – сказал Васкес-Рамирес. – Когда это закончится?

– Возможно, никогда, – ответил Соренсон. Уж явно не раньше, чем люди станут доверять друг другу, – а этого не будет никогда.

Возможный кандидат.

Глава 33

Директору отдела консульских операций вдруг пришло в голову, что надо действовать, как подсказывает интуиция. Питер Мейсон Пейн исключается, Роланд Васкес-Рамирес маловероятен, а вот Брус Уитерс засел у него в мозгу, как кость в горле, – бойкая речь и слишком уж трогательная сага о несчастной вдове или разведенной женщине с тремя детьми, зацепившейся за переростка-генерала со всеми вытекающими из его отставки материальными благами. Уитерсу не составило бы труда связаться с женой генерала по телефону в машине, если она действительно провела с ним вечер, или позвонить ей домой… У нее на дорогу уходит минут двадцать – двадцать пять. Больше чем достаточно, чтобы дать указания одинокой жене генерала. Ответ, однако, можно найти и в другом месте – на Восточном побережье Мэриленд у бывшей жены Бруса Н.М.И. Уитерс.

Соренсон снова взял трубку, надеясь, что она сохранила фамилию Уитерс из-за дочери-подростка. Из справочника явствовало, что так оно и оказалось, плюс вторая фамилия – Макгро, Макгро-Уитерс.

– Да, алло, – прошептал сонный голос по телефону.

– Извините, мисс Макгро, что беспокою вас в такой час, но дело срочное.

– Кто вы?

– Замдиректора Кернс из Центрального разведывательного управления. Я по поводу вашего бывшего мужа, Бруса Уитерса.

– Кого он еще надул? – спросонок поинтересовалась бывшая миссис Уитерс.

– Возможно, правительство Соединенных Штатов, мисс Макгро.

– Спасибо за «мисс»… я это заслужила. Конечно, он надул правительство – ему без разницы. Он, бывало, сверкнет своим цэрэушным значком, долго не распространяется, но дает понять, что прямо-таки супершпион. Готов ободрать любого.

– Он использовал Управление в корыстных целях?

– Господи, мистер… как вас там… у моей семьи связи по всему Вашингтону. Как только мы выяснили, что он спит с каждой секретаршей и потаскушкой, работающей на военных подрядчиков, отец мой сказал: «Нам надо от него избавиться». Так мы и сделали.

– Но все же у него есть право посещения вашего ребенка.

– Под самым пристальным наблюдением, уверяю вас.

– Вы боитесь изнасилования?

– Да нет, боже мой. Кимберли, наверно, единственный человек в мире, с которым этот мерзавец, похоже, ощущает родственную связь.

– Почему вы так говорите?

– Потому что дети для него не угроза. Объятия дочери сглаживают то ужасное, что сидит в нем.

– Что именно, мисс Макгро?

– Он нетерпим к этому миру. Стольких людей ненавидит – всех не перечислишь. Черных, или, как он говорит, мерзких ниггеров, азиатов, латиноамериканцев, евреев – всех, кто не с белой кожей и не христианин, хотя сам он уже точно не христианин. Он бы их всех уничтожил. Это его кредо.

Кандидат принят.

Низкий звон каминных часов в апартаментах посла Дэниела Кортленда в американском посольстве возвестил, что уже четыре часа дня по парижскому времени. Посол в открытой голубой оксфордской сорочке, в разрезе которой виднелись перебинтованная грудь и левое плечо, сидел за старинным столом, служившим ему рабочим, и тихо говорил по телефону. В другом конце большой, богато обставленной комнаты в парчовых креслах друг напротив друга расположились Дру Лэтем и Карин де Фрис и тоже тихо разговаривали.