Патрульный

— Что ж, дедушка, спасибо за учение. Правда, я другого результата ожидал, но ведь это только начало. Сам я как ни бился, а даже дрогнуть не мог заставить предмет.

Хозяин кивнул с ободряющей улыбкой и, видя, что гость вконец измотан жестами пояснил, что он может лечь спать на широкой лавке. Сам же подкинул еще немного дров и полез на печь. Зонтик, перекусив сушеными ягодами и разомлевши от тепла печи, полез обратно в карман Кальвадоса.

Положив под голову рюкзак с пожитками, а под лавку пояс со снаряжением и оружие, парень лег спать. В эту ночь в его снах, наконец, отсутствовали кошмары, он не ворочался и не вскрикивал. Кальвадосу снился дом, родители, сестра. Они сидели за обеденным столом, с грустью вспоминали пропавшего Николая, на глаза матери наворачивались слезы, но она тут же их вытирала и интересовалась, как прошел день у дочери, как ей понравилась поездка в Питер.

Кальвадос со стороны наблюдал за этой сценой и прислушивался, о чем они говорят. Он очень хотел войти в столовую, сказать: «А вот и я! Что у нас сегодня на обед?». Но возле него стоял с грустной улыбкой хозяин лесного дома и придерживал за рукав.

— А знаете, вот чую сердцем, что жив наш Коленька. — Сказала его мама. — Пусть, не получается найти, но думаю жив. И где б он ни оказался, очень надеюсь, что вспоминает нас. Не знаю, увидимся ли еще с ним, главное, чтоб был жив-здоров и счастлив. И я буду верить в это.

Борис Павлович взял жену за руку в молчаливом жесте поддержки, а дочь взяла ее за другую. Они продолжали сидеть за столом, каждый погруженный в свои мысли или воспоминания. Кальвадос неожиданно понял — это не совсем сон. Словно сновидение приоткрыло ему дверцу в его мир, в его дом, чтоб он имел возможность хотя бы так повидать родных. В комнату он не мог войти. И не только потому, что старик придерживал. Возникло ощущение что не время сейчас. Может, когда-нибудь потом, но не в этот момент. Пока он еще нужен здесь, в мире куда его случайно закинуло неведомыми силами. «Всему свое время и место», — так часто говорила мама, считая, что раз что-то произошло, значит так нужно и лучше воспользоваться этим.

Потом снилась бабушка. Он ей задавал немного глупые вопросы:

— Бабуль, а если у меня никого не станет, ни родителей, ни сестры, ни тебя? Как мне жить дальше без вас?

Старая женщина, поправляла платок, качала головой, мол, откуда такие мысли у внука, но все же отвечала:

— Мы все равно останемся с тобой в твоем сердце, в твоих мыслях. Пока ты помнишь о нас, мы живем. И ты живешь в наших сердцах. Не переживай, внучек, все будет хорошо. — И стало так тепло и спокойно от ее слов.

А потом снилась Земля. Такая красивая, такая далекая, но уже почему-то не совсем родная...

Вдруг он обнаружил себя сидящим на рыжем коне, так похожем на Фурма, и тот его понес по знакомым местам. Они менялись в непрерывном калейдоскопе и наступил момент, когда он их перестал узнавать. Но конь нес дальше и так быстро, что Кальвадос боялся спрыгнуть, как бы того не хотелось. Он обернулся назад, надеясь увидеть что-то знакомое и заметил, как позади скачут на лошадях другие силуэты. Присмотревшись, парень понял, что все лица знакомые: вон там отец, еще молодой как на фотографии что он видел в семейном фотоальбоме, только отслуживший в армии; вот и мать рядом с ним, в белом халате, будто только из своего докторского кабинета вышла; а вон Костик скачет, лучший друг, с которым проводили бесшабашное студенческое время и Лерка, первая любовь, подающая надежды в спортивном фехтовании на саблях...

Взглянув вновь вперед туда, где мелькали незнакомые пейзажи и города, Кальвадос понял, что уже не боится неизвестности, ведь он не один — вон какая толпа позади скачет!

Сон закрутил, завертел, убрал все тревожные мысли и чувства. Последнее что он помнил во сне — улыбающееся лицо бабушки, которое на глазах менялось и превратилось в улыбающееся лицо молчаливого старика, хозяина странной избы в лесу.

Глава 5

Проснулся Кальвадос ранним утром от холода. Очень сильно замерзли ноги, нос и уши. А руки он прятал в рукавах дублета. Каково же было его удивление, когда вместо деревянных стен избы вокруг возвышались лишь стволы деревьев, а вместо не очень-то и удобной лавки — куча желто-красных листьев, покрытых легким налетом изморози. Рюкзак так и лежал под головой, все остальные вещи — рядом возле лиственного ложа.

Избы, как и не бывало! Неужели вчерашние посиделки с молчаливым стариком просто привиделись от усталости и, заколебавшись бродить по лесу в потемках, он лег спать там, где остановился?

Ну, делать нечего, привиделось или нет, а мерзнуть нет желания. Вон аж пар при выдохе идет! Порывшись в вещах, и насобирав поблизости хвороста, Кальвадос развел небольшой костерок. Дерево, правда, за ночь немного отсырело и сейчас дымило, но лучше уж такой источник тепла, чем его отсутствие.

Надевая снятый на ночь пояс, патрульный в одном из подсумков обнаружил ложку. С такой же вырезанной в форме головы дракона ручкой, как и та, что ему привиделась. Стоп! Но если ложка осталась у него, значит, изба и в самом деле стояла тут ночью, а под утро исчезла, сам-то он подобные штуки никогда не мастерил!

«Ага, избы нет, старика нет, вокруг осенний лес... Чертова дыра, я же так и остался в Триззумском лесу!», — наконец, дошло до него.

Скорее всего, та аномалия являлась вовсе не дверью, через которую можно войти или выйти, а чем-то вроде окна, ну или загранпоста, если так удобнее.

Все-таки, Кальвадос так и не смог осуществить задуманное — вернуться на Землю к родным и не допустить ужасного будущего для людей. Но после сна, привидевшегося ему этой ночью, уже не чувствовалось той уверенности, что обязательно нужно что-то менять. Вдруг Мэл Ко и вовсе не из его реальности, а из другой, параллельной? Или вдруг если б он вернулся в свой мир то, наоборот, далеко в прошлое? И с этими мыслями парень стал успокаиваться и пришло осознание того, что он хотя бы попытался. Возможно, это чувство и есть то, чего ему не хватало в последнее время.

Сидя возле костра и постепенно согреваясь, Кальвадос благодарил тот случай, который привел его к этой странной лесной избе. Кто знает, как бы он провел ночь, не повстречай этот уютный и безопасный островок среди леса. Пусть, даже и принадлежал этот островок другому миру. А ложку он бережно переложил в рюкзак, пригодится.

Согревшись и накормив сонного Зонтика, Кальвадос тоже перекусил еще теми продуктами, взятыми из казарменной кухни. После этого он проверил и зарядил пистолеты. Еды оставалось еще примерно на день, как раз до того времени как он либо сам выйдет в знакомые места, либо его найдут сослуживцы.

Пока он тушил костер и надевал рюкзак, решение о последующих действиях созрело быстро. Оно было предельно простым: вначале примерно сориентироваться по еле проглядывающему сквозь тучи солнцу и выйти на любую дорогу, а дорога уж выведет к людям, как и случилось с ним в первый день пребывания на Варидии.

Вокруг простирался все тот же уныло однообразный лес, но теперь не такой пугающий при свете дня. Встреть он сейчас кабана или даже ночную зверушку из дыры, то вполне смог бы постоять за свою жизнь. Вспомнив о своих вчерашних приключениях, Кальвадос призадумался: за короткое время он вышел на две открывшихся аномалии. Аж две! О таком ему никто из СОУП не рассказывал. Возможно ли, что теперь дыры чаще и в большем количестве открываются? Так или иначе, будет, что рассказать своим сослуживцам.

Днем он быстро нашел дорогу. Вначале меж деревьями петляла совсем звериная тропка, с рытвинами от кабаньих клыков, со старыми и новыми следами прочей мелкой и крупной живности. Тропка вывела к тонкому ручейку, крутившему в своих водах золотистыми лодочками опавшие листья. Пройдя вверх по течению, чтоб не спускаться в натоптанное зверьем болото, Кальвадос умылся в ручье и немного побродив около него, нашел тропу получше. Возможно, тут уже и люди ходили.

Деревья в этой части леса уже не были такими высоченными, подлесок рос немного гуще. Видимо, это уже окраина леса или очень давняя вырубка, успевшая хорошо зарасти. Когда дорога стала шире, справа вдруг раздался выстрел. Судя по звуку, стреляли примерно в полукилометре от него.