Пазолини. Умереть за идеи

Если до 1968 года в своей интеллектуальной деятельности Пазолини демонстрировал приверженность идеалам – в связи и в сотрудничестве с КПИ, хотя и не внутри нее – и, до некоторой степени, вере, то после он вступил в период потери иллюзий, одиночества, пессимизма. В последние годы «состояние души Пазолини тотально безнадежное, как у кого-то, кто ощущает себя окруженным со всех сторон и больше не надеется не только быть понятым, но даже просто услышанным – ввиду жуткой демохристианской пустоты; внутри тупого бессилия прогрессизма; перед разрушением единственного, любимого пролетарско-крестьянского мира»{Asor Rosa 2009, стр. 552–553.}.

Trasumanar e organizzar: конец поэзии

В сборнике Trasumanar e organizzar («Трансгуманизировать и организовывать»), практически последней поэтической книге Пазолини (за исключением «Новой молодежи», о которой мы уже говорили), мы как бы присутствуем вместе с автором на его прощании с поэзией, и предчувствуем темы и мотивы финальных трудов автора – корсарских и лютеранских писем{Подробности см. ниже, § 6.2.}. Сборник включает в себя стихи, написанные в период между 1968 и 1970 годами, в эпоху решительных перемен, которые, вместе с другими социально-экономическими факторами, привели к радикальной и быстрой смене привычек и обычаев итальянцев: эти перемены, как мы уже отмечали, для Пазолини были однозначно ужасны.

Стихи из сборника относятся к заключительному периоду поэтического творчества Пазолини – автор декларирует, в одном из открывающих сборник стихотворений, названном «Поиск работы», недоверие к искусству поэзии и собственной возможности чего-то достичь с ее помощью, оказать какое-то влияние на действительность. Время стало иным, раньше Пазолини было все ясно, включая и роль поэта – теперь все не так:

Я думал – земля центр мира; Поэзия – центр земли. Это было прекрасно и логично. В конце концов, почему мне было не верить, что все люди поступают, как я? Потом, наоборот, они все стали намного лучше меня; А я оказался, скорее, представителем низшей расы.

В этих стихах Пазолини не без сарказма пытается рассказать о разрыве между собственным мировоззрением и мировоззрением большинства. И продолжает:

Я ответил взаимностью и понял, что не хочу больше писать стихи. Теперь же, когда призвания больше нет – но не жизни, не жизни, – теперь же, когда вдохновение не приносит стихов, – прошу вас, помните, что я готов поставлять поэмы под заказ: снарядами{P2, стр. 13.}.

Темы стихотворений этого сборника крайне разнообразны, в книге нет единого центра или тематического стержня, вкруг которого бы объединялись разные тексты. Название сборника отсылает к нас к Данте (Trasumanar significar per verba / non si poria» 166 , Рай, I, 70–71) и намекает на то, что в исследовании Пазолини присутствуют спонтанные мысли и результаты размышлений, метафизика (trasumanar), однако для него характерно и внимание к материальному существованию (organizzar – глагол, применяемый на производстве, в промышленности, в торговле, а также в определенном смысле и в политике – то есть касается действия). Таким образом название сборника – в некотором смысле оксюморон, объединяющий две разные, и, как правило, не соприкасающиеся, реальности, идущие рука об руку в пазолиниевском измерении.

166

В переводе М. Лозинского строфа звучит как «Пречеловеченье вместить в слова / Нельзя»; пречеловеченье – имеется в виду выход за пределы человеческих возможностей.

Выше мы уже упомянули разнородность тем. Некоторые тексты были вдохновлены событиями из новостей или из мира литературы. Стихотворение «Он или ты» было написано в честь Роберта Кеннеди, брата Джона Фитцджеральда (президента США, убитого в Далласе в 1963 году) и кандидата в президенты в 1968, тоже убитого палестинцем Серханом Б. Серханом.

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

Другое стихотворение, «Панагулис», посвящено Александросу Панагулису (1939–1976), деятелю греческого сопротивления военной хунте (1967) «черных полковников», приговоренному к смерти после покушения на премьер-министра Папандопулоса (1968), впоследствии амнистированному и высланному в Италию (1973–1974):

На этот раз нет. Это не должно случиться. Мы переживали такие вещи много раз. Но мы были детьми: дьявол искушал нас. Быть на стороне убитых означало надеяться. Стрельба повышала желание жить: мы пели. Мученики были удобны: КПИ еще не знала кризиса. Гаррота и петля были хорошими аргументами благодаря глупости врага. Но сегодня мы уже не дети. СССР – государство мелкобуржуазное. Надежды больше нет; нет больше причин бороться за жизнь. Правота не делает более невиновными шантажистов. Мы не хотим использовать смерть Панагулиса. Мы хотим, чтобы Панагулис остался в живых{Там же, стр. 33.}.

Другое стихотворение, «Мир, спасенный детьми», получило название опубликованной в тот же период книги Эльзы Моранте.

В некоторых текстах можно отметить даже присутствие иронии, которая, скорее всего, служила проявлением разочарования и усталости. Например, «Сообщение в Петле (стилистический выбор)»: «Перестаю быть оригинальным поэтом, за это надо платить / свободой: стилистическая система уж слишком уникальна. / Принимаю проверенные литературные схемы, чтобы быть свободнее. / Конечно, по практическим соображениям»{Там же, стр. 76.}. А стихотворение «Сообщение в Петле (пес)» – буквально похвала «отставке»:

Эй, пес, стоишь на краю Виа Пренестина и смотришь по сторонам, прежде чем перейти улицу. Ему нечего сказать: он со всем согласен. Ему не нужно защищать достоинство, потому что он добр. И вот мое заключение: смирение не должно завидовать героизму{Там же, стр. 79.}.

Другими словами, его вовлеченность, вера в политику, идеологию, в возможность перемен потерпели крах. Как поэту, писателю, интеллектуалу ему оставалось только смиренно наблюдать происходящее, не питая иллюзий и не проявляя собственной воли ни в малейшей степени.

Оставалась только личная, частная жизнь, привязанности. ?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

?????????????????????????????????? ?????????????????????????????? ??????????????????????????????? ??????????????????????????????????????? ??????????????????????????? ?????????????????????????????????? ?????????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????????????????????? ???????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????????????

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

?????????????????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????????????? ?????????????????????????????? ????????????????????????????????????? ????????????????????????????????????????????????????? ?????????????????????????????????????????????? ?????????????????????????????????????????????? ??????????????????????????????????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????????????? ????????????????????????????????????????????? ???????????????????????????????????????????????? ????????????????????????????????????