Печать демона (Путешествие Чиптомаки)

Ларимма и Чиптомака видели, что тело спироголового какое-то мягкое, расплывчатое. Салакуни будто немного проваливался в гигантскую ладонь. В тех местах, где нож нанес чудовищу ужасные раны, теперь остались лишь неясные следы.

– Убей же меня, болотная тварь!
– выкрикнул воин, пытаясь разжать сжимающие его пальцы.

– И не подумаю. Ты - мой слуга! Так слушай же мои приказания!
– демон весело захрюкал, ну совсем как сношающийся спир.
– Найди ожерелье Поленша, оно должно быть у жрецов этого лжебога, в его храме. Ожерелье ты принесешь на остров, туда, где ты погубил мое тело. Принесешь и там, только там, оденешь его. Сейчас я, тот, кого в вашей земле называют Очи-Лош, уйду. Но ты не сможешь забыть обо мне! На твоей груди откроется язва - моя печать!

Демон поднес забившегося Салакуни к уродливой голове и прижал хобот к груди воина. Тот закричал, словно умирая, потом обмяк. Тогда черная рука опустилась и бережно положила беднягу на траву.

– Вы, двое, получите сто болезней, если не поможете моему слуге. Вы - тоже мои слуги. Слуги Очи-лоша.

Чиптомака хотел было сказать, что он, как лэпхо, слуга Джу-Шума, и не может иметь другого господина, но из пересохшего горла не вылетело ни звука. Ларимма тоже промолчала, а спироголовый демон стал расти, постепенно становясь все более расплывчатым. Опустилась полная темнота, и вскоре чудовища не стало.

– Ой, бежим отсюда!
– Ларимма нашарила руку старого лэпхо и крепко сжала.
– Бежим скорее!

– Зачем?
– сумел выговорить Чиптомака, сглотнув.
– Все уже кончилось. Подкинь веток в костер, он совсем потух. Я посмотрю, что с Салакуни.

Испуг Лариммы пробудил в старике остатки мужества. Дождавшись, пока женщина раздула огонь, Чиптомака подполз к воину и осмотрел. Салакуни лежал на спине, прижимая руки к груди. Лэпхо осторожно развел ладони в стороны и увидел язву, оставленную демоном. Она была совершенно круглой и черной. Чернее кожи воина, чернее даже окружающей путников ночи.

– Что там?
– пока старик любовался печатью Очи-Лоша, Салакуни открыл глаза.

– Страшная штука, - вздохнул Чиптомака.
– Я боюсь трогать.

Тогда Салакуни ощупал себя сам. Язва была твердой и горячей. Под кожей воин чувствовал слабый зуд, но почесывание не приносило никакого облегчения. Печать Очи-Лоша жила сама по себе, не являясь частью тела человека.

– Что мне делать, лэпхо? Может быть, утопиться?

– Тогда ты попадешь в мокрый ад, - напомнил Чиптомака.
– Не надо топиться, лучше сделай как он просил. Это будет интересно, ты расскажешь, когда вернешься, я сложу еще одну красивую песню, и-эмма.

– Песню?
– Салакуни задумался.
– Это будет песня не о великом Салакуни, а о слуге Очи-Лоша, мертвого колдуна. Мне не понравится такая песня. Кто он вообще такой, этот Очи-Лош? Не зазорно ли ему служить?

– Ларимма!
– старик обернулся к женщине.
– Кто такой Очи-Лош?

– Понятия не имею! Может быть, жрецы в храмах знают. У них полно всяких допогибельных богов, о которых кроме них никому не известно. Я верю в Джу-Шума, Асулаши и остальных, я не сумасшедшая!

– Зато ты, кажется, знаешь, где находится храм Поленша?
– осторожно спросил Чиптомака и увидел, как Ларимма усиленно ему подмигивает.
– Ладно, поговорим об этом утром. Сегодня была великая ночь, и-эмма, Салакуни не дрогнул перед лицом спироголового Очи-Лоша, и-эмма, Салакуни Демоноборец!

Ларимма тут же легла и закрыла глаза. Воин остался на своем месте, ощупывая язву. Тогда лэпхо тихонько отрезал себе кусок холодного жирного мяса и тоже лег, стараясь жевать тихо. Нужно дождаться, пока Салакуни уснет и тогда спокойно поговорить с женщиной.

Глава седьмая Дорога в Шерешен

Поговорить ночью у них не получилось. Салакуни то и дело ворочался, стонал, а потом и вовсе уселся у костра, почесывая грудь. Язва не давала ему покоя, слабый зуд превращался в кошмар. Сначала Ларимма, а потом и лэпхо подсели к нему, да так и остались до рассвета, в мрачном молчании.

– Сначала мы должны разузнать про этого Очи-Лоша, - твердо выговорил воин при первых лучах солнца.
– Вы ведь поможете мне?

– Ну конечно!
– чуть ли не выкрикнула Ларимма и осторожно погладила гиганта по спутанным волосам.
– Мы тебя не оставим, верно, Чиптомака?

– Ну...
– старик проглотил очередной кусок мяса.
– Конечно, мы ведь тоже... Ну, он ведь приказал нам помогать тебе, и-эмма! Иначе нас поразят сто болезней.

– Я бы и без ста болезней помогала тебе, любовь моя!
– заявила Ларимма.
– Но действовать надо не спеша. Сейчас мы с тобой пойдем к озеру Чамка-Ти, и спрячемся в пещерах. Лэпхо отправится в Шерешен, на разведку.

– Ах, да, - поморщился Салакуни.
– У тебя ведь там богатый муж... Идем лучше сразу к нему. Или нет, идем сразу к храму этого Поленша, у меня в груди все горит огнем! Я готов сразиться с целым войском, чтобы или добыть это ожерелье, или погибнуть поскорее!

– Этого нельзя!
– женщина стала успокаивающе гладить его по спине.
– Жрецы сразу поймут, что мы затеваем и запрут ворота. Тогда хоть с войском туда приходи, а внутрь не попасть. Они железные, как твой нож. Допогибельные боги когда-то были очень сильны.

– Допогибельные...
– проворчал старик.
– Ты веришь в эту чушь, про Погибель?

– Нет, не верю, - помотала головой Ларимма.
– Но жрецы верят и храмы у них построены так, как мы не умеем. Поэтому я, может быть, немножечко верю.

Чиптомака хмыкнул. Существовали легенды, почти забытые, о Золотом Веке. Якобы в древности люди были не черными, а белыми, летали по небу, управляли молниями и вообще были как боги. Но потом поссорились и поубивали друг друга, заодно разрушив большую часть мира. Лэпхо никогда не верил в эти сказки, да и все, кого он знал - тоже. Правда, совсем недавно он вспомнил предание - когда увидел белое туловище Очи-Лоша на острове. Наверное, именно такие тела были у людей в древности. Что ж, на его, Чиптомаки, вкус, люди Золотого Века не отличались красотой.

– Ладно, все это не важно сейчас. Ларимма, я думаю, ты должна признаться Салакуни во всем, он имеет право знать правду. Все-таки печать наложена на его грудь.

Женщина едва не сожгла его взглядом, но потом выложила воину всю правду. Тот выслушал, не дрогнув. В сущности, из всей истории его заинтересовало только одно.

– Что вы украли из храма Поленша?

– Ты думаешь, мы взяли его ожерелье?
– уточнила Ларимма.
– Нет, я даже не знала раньше о его существовании. Амуча забрался в храм через окно, мы спустили веревку с Серой скалы. Потом я ждала наверху, а он искал что-нибудь подороже. Насобирал полный мешок, я его еле вытянула. Потом он и сам залез наверх и мы спрятали сокровища. Пошли в Шерешен, но по дороге на нас налетели и бедному моему толстяку сразу отсекли голову... Глупцы. Я сказала, что только он знал, где спрятал украденное, а мучать и убивать женщин Поленш запрещает. Жрецы, конечно, меня запугивали, но я не сдалась.

– И обязательно пошла бы на корм теркам, если бы не я, - уточнил Чиптомака.
– И зачем они тащили тебя так далеко? Бросили бы на болоте...

– Боялись, что с болота я вернусь, - гордо сказала Ларимма.
– У меня есть кое-какая репутация в Шерешене и окрестностях. Верховный жрец, Кипауси, вообще приказал своим негодяям идти десять дней, но они испугались. Жаль, что на обратном пути они не попали к болотным людям, слугам Очи-Лоша.

– И не могли попасть. Это ты повела нас не той дорогой, вот все и получилось. А говорила: я все запомнила! Эх, глупая негодная женщина, и-эмма! Царская дочь, сокровище богатого мужа! У тебя и детей-то, наверное, нет, и-эмма!