Первая в списке

– Не поступай так со мной. Пожалуйста. – Я села рядом с ним. Я не знала, что мне делать – оставаться и тешить себя надеждой, что мы поедем дальше, или бежать и искать автостоп до Берлина. Я бы сделала это, но в его машине была моя сумка. Деньги я носила с собой, но в сумке остались документы. Свидетельство о рождении, свидетельство о браке родителей. На тот случай, если отец не узнает меня. Видимо, за эти несколько лет я изменилась (я стала женственной, как говорила мама с нескрываемой гордостью). Еще там лежали школьное удостоверение, бутерброды, сменное белье и пара тряпок. Вот и все имущество. Вроде ничего такого, а для меня бесценное. Я не могла убежать. Или могла, но только когда верну сумку.

– Черт, со мной такое впервые. – Филипп все еще был в ярости.

Я схватила его за руку и посмотрела ему в глаза. Я вдруг решила, что просто расскажу ему все. И тогда он либо оставит меня на этой станции, либо отвезет в Берлин. Я рассказала ему о маме, о ее болезни, о Майке, о папе, который на самом деле даже не знает, как мы выглядим. И о том, что мне страшно.

– Но мама поправится, – уверенно сказала я. – Сейчас есть разные методы.

– Я знаю. – Он сидел уставившись на меня. Пил кофе. – Что мне с тобой делать?

– Отвезти в Берлин, – сказала я, глядя ему в глаза. Я выдержала его взгляд.

– Как я могу тебе поверить?

– Позвони бабушке. Мне уже все равно. Максимум что будет – бабушка станет нервничать.

– Само собой, позвоню твоей бабушке, скажу ей, что я на десять лет старше тебя и что везу тебя в Берлин. Вот так, просто. Наверняка успокоится.

– Да, не думаю, что это хорошая идея.

– А по-честному, сколько тебе лет? Про институт тоже наврала?

Я наклонила голову.

– Восемнадцать. – Я заметила, что он пристально смотрит на меня. – Почти… – добавила я тише.

– Господи, ты к тому же несовершеннолетняя! Ты вообще имеешь право одна, без сопровождающих выезжать за границу?

Я пожала плечами. Я этого не знала.

– У тебя даже общегражданского паспорта нет!

Я покачала головой.

– А загранпаспорт?

Я снова отрицательно мотнула головой.

– Он только что закончился…

– Ну и как ты собираешься пересечь границу?

– Говорят, больше не проверяют. В случае чего у меня есть школьное удостоверение и свидетельство о рождении.

– Господи, что же мне с тобой делать? – Филипп схватился за голову.

– Помочь мне найти отца, – пожала я плечами.

– Сейчас выяснится, что ты везешь в своей сумке запрещенные вещи, – съязвил он.

Тогда мне пришла в голову одна идея.

– Открой мне машину. Я возьму сумку, и ты ее обыщешь.

– Ты покажешь мне ее в машине.

– Открой машину, я принесу ее сюда. Мне надо кое-что из нее достать.

Филипп попытался открыть машину брелоком, но электроника не сработала. Мой план рушился. Он оставил недопитый кофе, подошел к машине и открыл ее.

– Давай сумку. Жду.

Я медленно подошла к машине, спокойно взяла сумку, перебросила ее через плечо, чтобы она ни в коем случае не упала. Филипп закрыл машину и повернулся ко мне, но я была уже в десяти метрах от машины. С противоположной стороны и от него, и от заправки.

Я решила бежать. Мне нужно было добраться до этого чертова Берлина любой ценой. Филипп не мог мне в этом помешать! Я бежала изо всех сил. Бежала довольно быстро, но не учла, что он крепче меня, да и все-таки институт физкультуры. Расстояние между нами сокращалось с каждой секундой. Я не успела добежать до улицы, когда он поймал меня и крепко схватил. Я пыталась вырваться. На глазах прохожих разворачивалось скандальное зрелище, что никак не входило в планы несовершеннолетней девушки, которая сейчас по идее находится в летнем лагере. А на самом деле убежала из дома, чтобы уехать непонятно с кем в Германию.

Филипп крепко держал меня за руку, словно капризного ребенка.

– Даже не пытайся вырываться, – прошипел он. – Сейчас мы возвращаемся в машину и поговорим.

– Не сжимай меня так крепко! – огрызнулась я. Я действительно думала, что он сейчас отвезет меня обратно домой, в Гданьск. – Я не ребенок!

– Хуже! Ты ведешь себя как ребенок.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Мы сели в машину. Он заблокировал двери. На мгновение мне показалось, что я в ловушке.

– И что теперь? – Я посмотрела ему прямо в глаза. – Ты меня похитишь? Ты даже не можешь забрать у меня паспорт, потому что у меня его нет.

– Господи, девочка, успокойся. Я бы предпочел выпить еще один кофе и спокойно поболтать за обедом, но боюсь, ты снова сбежишь от меня.

– Невелика беда – тебе же хлопот меньше.

– Конечно, чтобы до конца жизни мучиться вопросом, не случилось ли что с тобой.

– У тебя нет других дел, кроме как думать обо мне всю оставшуюся жизнь? Есть у тебя семья? Дети? Жена? Невеста?

Он покачал головой:

– Нет. Но у меня есть сестра. Ей восемнадцать лет. И если бы она выкинула такой номер, то я вообще не знаю, что бы с ней сделал.

Я сидела тихо.

– Нет, только подумать: еще вчера она говорила, что едет в зеленую школу!

– Легко тебе говорить, у тебя нет больной матери. И наверняка есть отец, который каждый вечер сидит в теплых тапочках на диване, и вы все вместе поете колядки за рождественским столом.

– Какое это имеет значение? – спросил он, заводя мотор.

– Куда мы едем? – испугалась я. Я была уверена, что он отвезет меня в участок, где меня сразу определят в детскую комнату полиции (черт возьми, какой я вам ребенок?), а потом поставят на уши всех моих – и маму, и бабушку. – Если отвезешь меня в участок, все равно меня будет некому оттуда забрать.

Филипп молчал.

– Ты слышишь?! – крикнула я.

– Слышу. Мы едем к твоему отцу.

– В смысле?

– Я еду туда с тобой. Ты не видела его несколько лет, и ты не уверена, что он все еще там живет.

– На банковских переводах есть адрес…

– Ты даже не знаешь, захочет ли он с тобой разговаривать, – грубо оборвал он. – Если не сможешь остаться у него, где ты будешь ночевать?

А вот этот вариант я даже не рассматривала. Потому что мне было ясно: отец обязательно приютит дочь, если та пожелает встретиться с ним. Ведь это невозможно – выбросить своего ребенка на улицу, в ночь, на произвол судьбы. Кто угодно, только не мой отец.

– Конечно, он захочет поговорить со мной, – возмутилась я. – Разве ты не захотел бы поговорить со своей дочерью?