Первая в списке
Шрифт:
– Дай мне поговорить с ней, – несколько раз слышала я своего отца.
– Ладно, поговори. Только помни: сейчас ее нельзя волновать. Она и так уж вся на нервах.
Так и получилось: никто меня не расстраивал. Кроме бабушки, которая уж расстроила, так расстроила. Но, прежде чем это сделала, она успела переписать на меня дом в Оливе.
– Дорогая, я уже старая. Неизвестно, сколько мне осталось времени небо коптить. Ты молодая, скоро вас будет двое, я бы хотела немного подстраховать вас…
– Бабушка, ты к чему клонишь?
– Я договорилась с нотариусом. Хочу переписать дом на тебя. Помни: дом твой, и ты решаешь, что с ним и как: захочешь – продашь, твое дело. – Она посмотрела мне в глаза. –
– Бабушка, ты так говоришь, будто с минуты на минуту собираешься отойти в мир иной.
– Человеку не дано знать ни дня, ни часа, – философски заметила она.
Дом был переписан на меня менее чем за неделю. Бабушка никогда не трепалась попусту. Она всегда делала то, что решила. Ее не стало несколько дней спустя после того, как дом стал моей собственностью. Инсульт. Это произошло внезапно, никто не ожидал. Скорая приехала слишком поздно.
Я снова роптала на судьбу. У меня вдруг появились претензии к пани Данусе, что та не спасла бабушку, не сумела вовремя рассмотреть опасность. Были у меня претензии и к бабушке, что оставила меня в этом большом доме, с которым я совершенно не знала, что делать. Я думала, что все худшее уже позади. Сколько раз я так думала в прошлом! И эта чертова судьба всегда показывала мне, что я ошибалась. Не надо думать, что тебе хуже некуда, – всегда может быть хуже. Всегда!
Только через несколько лет я узнала, что бабушка все спланировала заранее. Она знала, что больна и что может уйти в любой момент. Заставила пани Данусю молчать, чтобы та никому ничего не рассказывала. Отсюда спешка в переписывании дома. Бабушка до конца не хотела никого беспокоить.
После похорон я отправилась спать в ее дом, ставший моим. Впервые с тех пор, как она умерла, потому что за несколько дней до ее смерти я переехала к родителям. Я проснулась ночью. Я чувствовала, что со мной происходит что-то странное. Я включила свет. На простыне было красное пятно. Кровь. Много крови.
Бабушка ушла из этого мира не одна – взяла с собой моего ребенка. Может быть, она знала, что для меня в жизни так будет легче?
Я оделась, вызвала такси и поехала в больницу на Заспу. Спасать было нечего. Я помню – когда сидела в коридоре и ждала выписку, а рядом со мной были еще две грустного вида девушки, – из кабинета врача вышла молодая женщина в зеленой пижаме с надписью «Happy woman in bed» [7] . Ирония судьбы.
– Ты потеряла его… – тихо сказала Карола.
7
Счастливая женщина в постели (англ.).
– Да. Когда я добралась до больницы, уже все было кончено.
Она придвинулась ближе и обняла меня. Давно никто не обнимал меня так. Нежно, с сочувствием.
– Может, хочешь чего-нибудь выпить? – спросила я и встала, но, наверное, только для того, чтобы вырваться из ее объятий.
– Есть что-нибудь холодненькое? – спросила Каролина.
– Только вода.
– Ладно, годится.
Я
вернулась домой и уже знала, что делать. Я была уверена в этом, и мне было неважно, что скажут родители. Я сделала то, что считала правильным. Утром я позвонила родителям. Я не смогла сделать это раньше. Только после того, как встала, выпила кофе и выкурила две сигареты, купленные на обратном пути из больницы, я потянулась к телефонной трубке.– Мама, все кончено, – сказала я спокойно.
– Дитя мое. В жизни так бывает, люди приходят и уходят. Это ждет каждого из нас.
– Мама, она забрала с собой моего ребенка.
– Детка, что ты говоришь? – не могла сдержать эмоций мама.
– Сегодня ночью… я была в больнице. Уже не было что спасать, – говорила я сквозь слезы.
– Я еду к тебе.
– Нет, мама. Я хочу побыть одна. Я должна побыть одна.
Я повесила трубку и закурила еще одну сигарету. Вот тогда я и начала курить. Курение помогало снять напряжение. Как все просто. Хорошо, что я не додумалась до чего другого – алкоголя или наркотиков. В той ситуации скатиться до них было проще простого.
Я решила продать дом. Дала объявление, и мой план стал медленно обретать формы. Моя типичная реакция: сначала впадала в отчаяние, а потом что-то «вставляло» меня в режим работы. Так было и сейчас. Я не хотела, чтобы мне кто-то помешал. Я решила полностью изменить свое окружение. Продать дом, найти работу, желательно подальше от всех печалей и забот, от мест, которые были у меня связаны с болью.
Я хотела начать все с нуля. Я знала, что будет нелегко. Но, как всегда, думала, что уже хуже быть не может. И похоже, тогда я наконец-то оказалась права, потому что теперь жизнь стала помаленьку налаживаться. А может, я просто научилась жить, менее эмоционально смотреть на многие вещи? Я знала, что ни в чем нельзя быть уверенным. Ну, разве что в смерти.
Я полночи проискала работу. Просмотрела все объявления, достала все газеты за прошлую неделю. Имея диплом экономиста, ты в общем-то мало что умеешь. А где ты приземлишься через десять лет, на самом деле зависит от твоей первой работы. Мне повезло. Нашла работу в Варшаве. Достаточно далеко, чтобы убежать. Помощник директора по связям с общественностью в одной из фирм, занимающейся мобильной связью. Они наверняка легко могли мне отказать из-за отсутствия опыта работы. Но обошлось. Может быть, им понравился мой английский, а самому боссу – моя большая грудь и мои длинные ноги. А что? Если тебе сам Бог дал такие козыри, грех с них не зайти.
Даже не пришлось ехать на собеседование в Варшаву, потому что оказалось, что мой будущий босс находится в отпуске у моря и с удовольствием пригласит меня на кофе. Как-то не очень по-деловому это прозвучало, ну да ладно. Короче, пришла я в кафе…
Невысокий мужчина в приличном костюме тут же смерил меня взглядом. Когда мы поздоровались и обменялись всеми необходимыми любезностями, он спросил:
– Почему именно Варшава?
– Потому что Варшава настолько далеко от моего дома, что у меня появляется оправдание не приезжать сюда на каждый уик-энд, – ответила я честно.
– Вам здесь так не нравится? – удивился он.
– Скажу вам честно: хуже быть не может.
– Мужчины?
– О, не только. Мужчины, женщины, дети, молодые, пожилые – я должна изменить все.
Затем он спросил меня, достаточно ли я пунктуальна, старательна, даже расспрашивал о взглядах на какие-то щекотливые темы, чего, наверное, не должен был делать. А еще он спросил, есть ли у меня где остановиться в Варшаве. И сказал, что для начала корпорация что-нибудь придумает. Он развернул передо мной такую райскую картину моей будущей работы, что мне захотелось поскорее приступить к ней. Да не просто поскорее, а сразу.