Первым делом

— Ага, — радостно поприветствовал он нашу процессию, — допрыгались, вражины? А давай я лично вас расшлёпаю! — предложил он свою дружескую помощь конвоирам Царёву с Мельниковым.

— Товарищ комкор, не положено, — отвечал Царёв, как старший по расстрельной команде. — У нас приказ сделать это лично.

— Ну ладно, — остыл Жуков, пряча револьвер в кобуру, — валяйте исполнять приказ.

И мы проследовали в самый дальний угол лагеря, миновали конюшни, откуда резко шибануло в нос конским потом и навозом.

— Ну чего, — уныло сказал я Толику, — давай прощаться что ли… недолго мы повоевали за советскую власть…

— Ты погоди прощаться-то, — спокойно ответил мне он, — слышишь гудит чего-то?

— Да, — отозвался я, — вроде б самолёт летит какой-то…

— Не какой-то, а наш родной А7-бис… точно он, я его по звуку влёт определяю… а это значит что?

— Что это по нашу душу летят, тут ведь на всём фронте их пять штук всего, и все в нашем подразделении. Надо время потянуть, да?

— Молодец, быстро схватываешь — какие будут предложения?

Вместо того, чтоб языком молоть, я обернулся к своим конвоирам и просто спросил:

— Братки, покурить перед смертью не дадите?

Братки переглянулись, и Царёв вытащил из кармана кисет, а Мельников обрывок газеты с названием «Красная звезда».

— Покурите, конечно, ребята, — просто сказал Царёв, свёртывая самокрутку, — а то неизвестно, дадут ли вам табачку в небесном-то царстве. Одной на двоих хватит?

Мы согласились с одной, первым затянулся Толик.

— Ядрёный табачок, где брали?

— У нас на Тамбовщине везде такой растёт, — ответил Царёв, — из дому прислали.

— А где ты там живёшь, на этой Тамбовщине? — решил поддержать разговор я, — просто у меня там куча родственников, в Моршанске и в Покрово-Марфине.

— Ну надо ж, — отозвался он, — а я из Сосновки, двадцать верст от Моршанска. И как зовут твоих родственников?

— Половина Хопровы, другая — Сокольниковы.

— Знал я одного Хопрова… как его… Лёхой вроде звали, а жена у него Феня, это не они?

— Дядей он мне приходится, — сказал я, а самокрутка тем временем к концу подошла.

— Улетели ведь наши А-седьмые, — с грустью сказал Толя, — значит не к нам они летели-то…

— Да, делать нечего, — ответно вздохнул я, — надо прощаться, сейчас расшлёпают нас по полной программе.

— Ну всё, сынки, покурили и будя, — буднично сказал Царёв, снимая мосинку с плеча, — становитесь вон туда.

И он показал рукой, куда нам следует встать. Мы с Толиком нога за ногу поплелись к обозначенному месту.

— Именем Союза Советских Социалистических… — начал Царёв, но договорить не успел, потому что в воздух сначала ввинтился гудящий низкий звук, а следом послышался разрыв снаряда совсем недалеко от нас.

— Это ещё что такое? — закричал Царёв.

— Похоже япошки нас окружили, — спокойно ответил ему Мельников, — пушками обстреливают. Я вот что думаю — по такому поводу расстрел этих двоих надо бы отложить, а сейчас бежать по своим местам согласно боевому расписанию.

— А мы как же? — заволновался Толик.

— Сейчас выдадим вам ваши наганы, будете Родину защищать, — пообещал Царёв.

И мы все четверо рванули к палатке с военинженером, он же у них за главного тут был, насколько я понял. Но добежать не успели — очередной взрыв угодил прямиком туда, в палатку. Нас разбросало взрывной волной в стороны, но ранений вроде бы никто не получил.

— Что делать-то? — жалобно спросил Царёв, — начальство похоже всё поубивало.

— Ты теперь старший по званию, — тяжело дыша, ответил ему Толик, — вот и бери командование на себя.

— А может ты? — так же жалобно продолжил Царёв, — у тебя звание выше, чем у меня.

— Хорошо, — просто согласился Толик, — бойцы, слушай мою команду — бегом к пушкам. Пушки-то у вас здесь есть?

— Есть, — ответил, утирая сопли, Царёв, — вон там целых четыре штуки стоят.

И мы побежали туда, куда он указал… там действительно стояли 4 сорокапятки и вокруг них суетились бойцы, снимая брезент.

— Кто здесь старший? — гаркнул Толик.

— Старшина Сергеев, — тут же отозвался один из бойцов, — а вы кто такие?

— Потом разберёмся, кто тут кто, — продолжил кричать Толя, — а сейчас надо врагов бить. Снаряды есть?

— Есть чутка, — сказал старшина, — вон в тех ящиках.

— Заряжай, — скомандовал Толя, и я тут же подбежал к тем ящикам, открыл один и вытащил крайний с моей стороны снаряд и притащил его обратно.

— Кто тут умеет с наводкой управляться? — спросил Толик, таких не нашлось, пришлось мне потянуть одеяло на себя.

— Надо её в боевое положение перевести, если ещё не перевели, — крикнул я, — а для этого станины разводим в стороны до упора…

Я начал первым это делать, ко мне присоединились ещё двое.

— Закрепляем станины в отведённом положении намертво, — я несколько секунд искал стопоры и таки нашёл их. — Потом выключаем подрессоривание… чёрт, где это… а, вот… и надо вроде б жёстко соединить колеса с нижним станком…

Тут мне на помощь пришёл Толик и соединил эти чёртовы колёса, как надо.

— Теперь откидываем затвор в сторону, заряжаем снаряд… бронебойный надо бы… а, ладно, какой есть… запираем затвор и надо ещё навести на цель…

Тем временем не очень далеко от нас раздались ещё три взрыва, а в начинающем рассветать утре вдали отчётливо стали видны японские танки, я посмотрел на них повнимательнее — да, это были знаменитые Чи-Ха, средние танки, только-только поступившие в войска, это именно их я сфоткал с воздуха во вчерашней разведке. И ползло их на наши позиции аж четыре штуки в ряд.

— По горизонтали понятно, как наводить, — крикнул мне Толик, подвигая пушку вместе с ещё двумя бойцами, — а по вертикали что?

— А хер его знает, тщ майор, — крикнул я ему в ответ, — будем действовать методом тыка.

И я лихорадочно закрутил верньер подъёма, установив угол возвышения примерно в 45 градусов.

— Проверим, куда упадёт, потом подкорректируем. Выстрел! — скомандовал я, и Толик рванул тросик.

Однако ударная волна нехилая была, даром, что калибр всего-то 45… уши заложило напрочь. Разрыв случился, не доходя до ближайшего Чи-Ха примерно на полсотни метров. Он резко затормозил и начал поворачивать свою башню в нашу сторону.