Первым делом
Шрифт:
— Командир, снижайся как можно ниже! — заорал я в ответ, — у них скорость больше, так мы от них не уйдём!
— Понял, иду вниз, — ответила мне трубка, и самолёт резко клюнул носом вниз, так что уши сразу заложило.
— А кто это за нами летит? — поинтересовалась из своего угла Варя.
— Поляки скорее всего, но это не очень важно, — нервно ответил я, оценивая расстояние до этих истребителей и возможность их отпугивания своим пулемётиком.
— А почему неважно? — продолжила тем не менее она.
— Слушай, помолчи немного, — не выдержал я, — а то убьют нас обоих невзначай.
А сам дал длинную
— Толя, — крикнул я в переговорник, — так сильно не надо снижаться, за ветки можем зацепиться.
— Понял, — прокаркала трубка, и мы чуть поднялись.
Истребители проскочили над нами (я успел краем глаза оценить их силуэты и понял, что это польские «Караси», слабенькие машинки, в реальной-то истории почти все их посбивали 109-е Мессеры за первую неделю войны, но скорость у них всё равно выше нашей была. И пулемёт в задней полусфере у них тоже имелся, что не радовало.
— Толик, — заорал я в трубку, — впереди на одиннадцать часов лесная просека, а за ней ровная площадка и навес с краю, сверху брёвна, не пробьют. Можно попробовать там сесть и быстро затолкать машину под крышу.
— Хорошая идея, — одобрил мои слова Толя, — иду на посадку, держитесь.
Через пять минут мы уже сделали всё, что задумали и все вместе выглядывали из-под навеса (оказавшегося сеновалом) на рыскавших в небе Карасей.
— Чего они к нам прицепились? — задала такой простой вопрос Варя.
— Приказ поди у них такой, — рассудительно ответил Толик, — сбивать все воздушные цели. Вот они и выполняют его, как могут. У меня другой вопрос — они там в Польше что, коллективно все с дуба рухнули? Зачем они на нас напали — у нас же договор о ненападении имеется.
— Ага, есть такой, — со вздохом подтвердил я, — в 32 году по-моему подписан. Только кто же в наши смутные времена старые договора соблюдает. У меня тоже вопросик имеется — у поляков же с немцами тёрки серьёзные в последнее время были, из-за Данцига и дороги вдоль моря вроде бы… и война должна была бы по идее между ними возникнуть сначала, а тут вон оно чего…
— Значит договорились они насчёт Данцига, — мрачно сплюнул Толя, — и совместно теперь на нас навалятся, что не есть здорово…
— Ну пока-то совместных действий мы не наблюдали, — попытался успокоить его я, — а отдельно сама по себе Польша большой угрозы не представляет.
— Как не представляет, — продолжил Толя, — у них численность только регулярной армии полмиллиона, а кроме этого 900 танков, 4 тыщи орудий и полтыщи кажется самолетов, так нам на курсах говорили. Совсем немало.
— Это так, — отвечал я, — но из этих 900 танков больше половины обычные танкетки с противопульным бронированием, а из остальных половина скорее всего в нерабочем состоянии. Тогда как у нас только в Белоруссии пара тысяч работоспособных танков точно имеется.
— И откуда ж ты это знаешь? — хмуро спросил Толик.
— В лагере сидел с одним крупным военачальником из этих мест, — произнёс я свою универсальную отмазку.
Глава 11
— И боеготовых самолётов у нас много больше, чем у них должно быть, — продолжил я.
— Что-то я не наблюдаю наших боеготовых
истребителей, — хмуро отвечал мне Толя, — только польские Караси и летают. Однако улетели они кажется, можно продолжать наш путь в Бобруйск.Небо действительно полностью очистилось, и я помог Толе вытолкать наш А-седьмой из-под крыши.
— Ой, а тут сбоку струйка какая-то бежит, — сказала нам в спины Варя.
— Где? — сразу откликнулся Анатолий.
Девушка ткнула пальцем в район правого крыла — там и точно сочилось что-то, причём очень весело.
— Вот чёрт, — выругался пилот, — они наш бензобак зацепили, надо срочно заделывать пробоину, а то горючки совсем не останется.
Но пока мы искали, чем же можно залепить эту дыру, струйка сама собой иссякла.
— Всё, писец котёнку, — мрачно сказал уже я, — нет у нас больше горючки, а это значит что?
— Что пешкодралом двигать придётся, — так же мрачно отвечал Толя, — давай по карте что ли посмотрим, что тут рядом и сколько нам до Бобруйска осталось.
— Тээк, — сказал я, разворачивая на коленке пятисотку, — всего от Минска до Бобруйска 120 километров, мы одолели примерно 40–45, так что осталось всего ничего, 80… Дружный мы миновали, сейчас справа по ходу движения у нас должны быть Марьина горка, а потом Талька и Осиповичи.
— А за Бобруйском там чего следует?
— Эта же дорога ведёт на Гомель, — перелистнул я карту, — а потом будет развилка, на юг Чернигов, на восток Брянск.
— Однако 80 вёрст это немало, — внесла своё мнение Варвара, — это 3 дневных перехода кажется.
— Не всё так плохо, может подручные средства по дороге какие-то поймаем, — сказал Толя, — нам для начала в эту Марьину горку попасть надо, там наверняка что-то прояснится.
Мы затолкали наш самолётик обратно в этот загон и забросали на всякий случай ветками, тут неподалёку их целая куча была навалена. А затем двинулись направо, там согласно карте должна пролегать столбовая дорога Минск-Гомель, там же и Марина горка где-то притаилась. Идти оказалось не так, чтобы очень далеко, но и не два шага, через полчаса показались серые деревянные строения, а затем и соответствующая табличка сбоку от дороги. Народу ни души нам не встретилось, как будто вымерло всё.
— Сельсовет в центре должен быть, прямо туда и направимся, — решительно сказал Толя.
— Не нравится мне, что народу никого нет, сентябрь же, сельхозработы в самом разгаре должны быть, — добавил я, — сейчас всё и узнаем о текущем моменте.
Так и дошли мы до центральной площади этой Горки (оказавшейся весьма немаленькой по размеру) в полном одиночестве, здесь и точно оказалось здание с вывеской «Сельсовет», входные двери в которое были расхлебянены, а в воздухе летали какие-то бумажки.
— Гм, — сказал я, — очень похоже, что все разбежались по кустам.
— В любом случае надо это проверить, — отвечал Толя, решительно шагнув внутрь дома.
Мы вслед за ним зашли — было тут темно и пустынно, пахло какой-то химией. Последовательно открыли несколько незапертых дверей, никого, и только в последней по счету комнате за столом оказалась молоденькая девчушка с испуганными глазами.
— Что здесь вообще происходит? — грозно спросил Анатолий, — где руководство?
— Уси убиглы, дзядзенька, — слезливо ответил она, — как про поляков объявилы, так и убиглы…