Первый нехороший человек

– Мы их не знаем – и никогда больше не увидим. Я решила, это хорошее имя.

У мамы другого Джека лицо было одновременно польщенное и обиженное. Кли погладила нашего Джека по родничку, как ни в чем не бывало. По-настоящему ли это все для нее? Думала ли она, что все это временно? Или, может, в этом и есть суть любви: не думать.

Глава двенадцатая

Она теперь вела себя немножко больше как гость – складывала одежду и делала из нее опрятную стопку у меня на туалетном столике, нечаянно сбивая все мои лосьоны и украшения. Первые несколько дней по возвращении мы пытались есть за кухонным столом и разговаривать, но я чувствовала, что не ее это, и потому садилась с ней на диван, и мы по вечерам смотрели телевизор. Я даже время от времени ела обеды из микроволновки; у всех у них была одна и та же бурая сладость, даже у соленых. Я промывала ее разобранный на части молокоотсос и помогала надписывать бутылочки датами; она фотографировала нас и украшала снимки с помощью приложения «Сердцеватель». Мы были дети, которые играют в семью, – замечательно было даже чистить зубы бок о бок, делая вид, что мы к такому привыкшие. Она, вероятно, думала, что со мной все это происходило и прежде: у меня случился запоздалый припадок увлечения сожительством – идеи из меня так и перли. В первый же выходной я купила меловую доску и повесила ее рядом с календарем, над телефоном.

– Для телефонных сообщений. Мелок вот тут, в тарелочке. Есть все цвета плюс белый.

– Мне все звонят на мобильный, – сказала она, – но я могу записывать сообщения, которые для тебя. Если ты хочешь, чтобы я снимала трубку. Обычно я просто жду, пока автоответчик включится.

– Пиши на доску вообще что угодно. Вдохновляющие высказывания, например, – каждое воскресенье можем писать цитату недели. – Я написала «НЕ СДАВАЙСЯ» голубым мелком, стерла. – Это просто пример. Можем по очереди.

– Я не очень-то много знаю цитат.

– Или отметки – если нужно вести чему-нибудь счет, можешь их здесь ставить.

На мгновение она задержала на мне взгляд, затем взяла фиолетовый мелок и оставила в верхнем левом углу маленькую отметку.

– Именно, – сказала я, кладя мелок обратно в тарелочку.

– Хочешь, скажу, что это значит?

– И что же?

– Каждый раз, когда думаю: Я тебя люблю.

Я сначала уложила все мелки в аккуратный ряд и лишь затем подняла взгляд. Не улыбается, нет: серьезная, увлеченная. Видно было, что она уже давно собиралась сказать что-то подобное женщине.

– Видишь, как оно высоко в углу? – Ее губы – у моего уха. – Я оставила много места на будущее.

Тэмми сказала, что пора попробовать приложить его к груди.

– Возвращайтесь к кормлению, в четыре часа. Первый ребенок, да? Дежурная медсестра покажет, что к чему.

Я глянула на Кли. Она щурилась в потолок.

В четыре нас ждала новая медсестра – Сью. Она глянула в планшетку.

– Насколько я понимаю, мать… – Ее взгляд погулял между нами двоими. – …будет кормить впервые?

– Вообще-то нет, – сказала Кли твердо. – Я решила остановиться на насосе.

– О, – сказала Сью. Она оглядела палату в надежде, что подтянется еще какая-нибудь медсестра.

– Лин – ваша замужняя фамилия? – спросила Кли, потрогав бейдж медсестры хамоватым пальцем.

Сью Лин улыбнулась своей планшетке, поправляя на ней авторучку, пока та не упала на пол.

– Нет, в смысле, да, я не… Думаю, ничего, если вы будете кормить из бутылки.

Я смотрела, как Кли вразвалку дошла до кувеза.

– Разве это не значимо – чтобы она кормила грудью? – спросила я. – Для связи?

Сью вспыхнула.

– Да, конечно. В следующий раз пусть кормит грудью.

Но Кли не стала – всякий раз увиливала. Я научилась держать крошечную бутылку, как карандаш, дразнить его губы, пока они не раскроются, направлять соску ему в верхнее нёбо.

Это молоко Кли, не мое.

Важно отдавать должное кому надо. Он сосал и глотал, не сводя с меня взгляда.

Фотография, которую Кли выбрала для объявления рождения Джека, – та самая, со мной, которую она сделала телефоном. Пока я собирала объявление на своем ноутбуке, она массировала мне плечи.

– А можно надпись чтоб повеселее? – сказала она.

– В смысле, другой шрифт?

– Может.

Я набрала все пухлыми мультяшными буквами, в шутку.

– Во, хорошо, – сказала она. И была права. В мультяшных буквах была любовь к жизни, а не ее ли мы собирались отпраздновать?

ДЖЕК СТЕНГЛ-ГЛИКМЕН

23 МАРТА 2013 Г.

5 ФУНТОВ 6 УНЦИЙ

Мы разослали это всем друзьям Кли, ее родителям, Джиму и остальным сотрудникам «Раскрытой ладони», родственникам с моей и ее стороны, а также всем, кого смогли вспомнить, кроме Рика – его было не достать. Рик, возможно, думал, что мы с Кли – обе лесбиянки, с самого начала. Прочих наше объявление наверняка потрясло, но все они ответили одним и тем же сообразным словом: поздравляем. Кто-то – Сюзэнн и Карл, например, – вовсе не ответил. Пока Кли спала, я молча создала сообщение для Филлипа и прицепила объявление. Конечно, он уже слыхал о моей очень юной любовнице. Я уставилась на его имя на экране. Разумеется, юная юной рознь. Шестнадцать – вот это очень юно. Невероятно юно. Я взяла телефон и пролистала до снимка девочки в футболки с аллигатором-растафари. Кто она? Потому что она не Моч-Ки-рстен. Нет никакой Кирстен – это внезапно стало очевидным. Никакая шестнадцатилетняя девушка не грезит о мужчине, которому к семидесяти. Я тихонько охнула и улыбнулась. Эс-эм-эски были игрой! Маленькой забавой двоих взрослых сознательных людей. Экий же он игривый шалопай. Я стерла объявление о рождении, а затем, контрол-вэ, прилепила обратно. Как это сформулировать? Что сказать? Или лучше позвонить? Или послать эс-эм-эс? Или просто приехать?

Я оглядела свои руки: они обнимались, как две подружки невесты.

Что я вообще себе думала?

Я стерла сообщение, закрыла ноутбук и выключила свет. Кли разметалась по кровати, как падающий человек; я свернулась рядом.

Ближе к концу недели мы вместе заехали в «Раскрытую ладонь». Кли пустила свой телефон по рукам, и Накако, Сара и Ая поворковали над фотокарточкой Джека и сказали Кли, какая она стройная. Я прогуляла много работы. Джим велел не волноваться, у меня полтора месяца декретного отпуска плюс отгулы, но в глаза мне смотреть он избегал.

– Хочешь поглядеть новый баннер «ПниЭто»? – Развернул ее на полу, я подозвала Кли.

– Что скажешь, милая?

– Я ничего про это дело не знаю, Му. – Она огладила мне поясницу. Я тайком обозрела комнату – оценить отклик. Мишель покраснела. Джим вперялся в пол. Все остальные работали.

– Но это и здорово, милая, у тебя свежий взгляд.

Джим отвел меня в сторону.

– Ты же понимаешь, что у меня никаких с этим трудностей. Я за тебя счастлив.

– Спасибо.

– Но не я тут все решаю.

– Ты о чем?

– Карл и Сюзэнн здесь – с Кристофом на складе.

– Они прямо сейчас на складе?

– Ждут, когда ты уедешь.

Я вышла и прогулялась до конца квартала к складу. Они выглядывали в большое окно, а когда я подошла, быстро отпрянули. Я попросила Кристофа сделать десятиминутный перерыв.

– На самом деле, Кристоф, оставайся, – сказала Сюзэнн. – Никуда не уходи. – Кристоф замер между нами, нога зависла на полушаге.

Я протянула телефон.

– Ваш внук прекрасен. Хотите посмотреть?

– Ты знаешь, что такое персона нон-грата? – спросил Карл.

– Да.

– Это на латыни «персона не брат».

Кристоф начал было что-то говорить, но осекся. Может, он знал латынь.

– Мы тебя не уволим – ради Кли, но ты – персона нон-грата. И ты больше не в совете директоров.

Кристоф глянул на меня, ждал, как я откликнусь. Я убрала телефон. Воспринять положение дел с их точки зрения было легко: они мне доверяли – и вот, пожалуйста.

– Оставить Джека было ее решением, – сказала я.