Первый практикум. Напиток бессмертия.

– О бедная бабуля… Я не увижу больше братьев и сестёр!..

Он продолжал бормотать, удаляясь. Когда мощёная площадка закончилась, парень застыл спиной к товарищам, скорбно изогнувшись.

– Нытик, - тихо выплюнул Руслан и сжал зубы.

– Тебя не спросили, – так же тихо рыкнул Берг. – Тебя, мерзавца, одного дома никто не ждёт.

Агеев вскочил, прошипел что-то невнятное и сорвался с места. Ольга отвернулась.

– А всё из-за вашей выходки на ОБЖ! – бросил на бегу Руслан Сорокину.

– Да пошёл ты! – окрысился Андрей и собрался встать.

– Тихо! – рявкнул Виктор.

Его в кои то веки послушались. Руслан ушёл, Асатиани стенал и заламывал руки. Настя откровенно плакала. Близняшки Медведевы зло оглядывались, Даша нервно отряхивала юбку от листьев. Ян и Слава смотрели на учителя мокрыми глазами. Ольга, Дима и Эрик были относительно спокойны. Саша хмурился. Кормилец хранил молчание.

– Что дальше, Виктор Петрович? – спросила Ольга.

– Не знаю, – тяжело ответил учитель. – Переночуем здесь, если уважаемый Кормилец позволит. Утром поговорим. Сегодня время думать.

Переночевать Кормилец их пустил. Ребята, поблагодарив сквозь зубы, поднесли ему добытую на рынке в Праяге еду, а потом весь вечер распускали разбитый плот на дрова. В Ашраме они увидели несколько работавших людей, но общительность проявил только один. Мужчина провёл ребят по ашраму, коротко объяснив, что и где находится, а затем предоставил их самим себе.

Покормили их умеренно и просто. Говорить не хотелось. Спокойно жевали только Берг и Ольга. Настя икала от слёз. Остальным кусок не лез в горло, вечер был тягостным и тянулся бесконечно. На ночлег они отправились в разные хижины, подальше от лазарета. Улеглись без привычного ворчания и жалоб на комаров и твёрдую постель. Все затихли, но по дыханию ребят Виктор понял, что никто не спит. Сам от тоже не сомкнул глаз той ночью.

К полуночи, совершенно отчаявшись уснуть, Богданов выбрался из хижины и побрёл по дорожке куда глаза глядят. Ночь была душной и влажной. Необычайно звёздное, чужое небо висело прямо над верхушками непривычно разлапистых деревьев. Джунгли перешёптывались на ветру. Виктор шёл, пиная опавшие листья, и не глядел вперёд, пока мощёная тропинка не закончилась. Богданов поднял голову: тупик. Вокруг него стеной стоял непроходимый тёмный опасный лес. Идти дальше было некуда. Виктор вдруг закусил край рукава, чтобы не издать ни звука, и затрясся от безудержных рыданий.

Утро ребята встретили уставшими и хмурыми. За завтраком они сидели молча, а после, не сговариваясь, поплелись на крытый двор.

– Какие варианты? – первым заговорил Берг.

– Остаться здесь. Вернуться в Шараньяпуру. Осесть где-нибудь ещё, - пожала плечами Ольга.

– Варианта у нас два, - буркнула Маша. – Сдаться или ещё повоевать.

– Может, это – знак? – проговорила Даша. – Нам всё время что-то мешает. Может, надо просто где-то остановиться?

– Если б я в такие знаки верил, вообще бы не выходил из дома, – пробасил Саша.

– Я попробую найти способ, – упрямо твердил Агеев.

– Упёртый, как баран, – выпалил Сорокин.

– И пойду один, если потребуется! – огрызнулся Руслан.

– Да и пёс с тобой! – рыкнула Ольга.

– Я хочу домой! – твёрдо сказала Настя.

– Я обещал, малявка, – тихо ответил Саша.

Настя снова пропустила это слово мимо ушей.

– Я б тоже пошёл куда-нибудь. Чего сидеть? – Эрик пожал плечами.

– Я должен вернуться к семье! – проговорил Георгий.

– Понять бы, куда дальше двигаться, - задумался Ян.

– А не всё ли равно теперь? – спросила Маша.

– В каком смысле? – встрял Слава.

– Мы всё время имели конкретную цель, и везде мимо. Один раз нас даже чуть не прибили. Может, имеет смысл действовать от противного и не искать чего-то конкретного? – объяснила Маша.

– А мне интересно, почему учитель хранит загадочное молчание, - насмешливо перебил Кривов. – Вы что скажете, Виктор Петрович?

Над двором повисла тишина. Богданов угрюмо посмотрел на учеников, потом отвернулся, потёр ладонями лицо и с усталым выдохом ответил:

– Согласен.

– С чем согласны? – переспросил Саша.

– С Машей. Пойдёмте куда-нибудь, – Виктор махнул рукой.

– Хануман вчера пропал, – протянул Ян. – Жаль.

– Подбросил бы, - мечтательно сказал Андрей.

– Не подбросил бы, – покачала головой Маша. – Опять бы, как Дашка, завёл разговоры про знаки судьбы и сказал бы, что нам надо идти пешком.

Ребята дружно вздохнули. На крытый двор степенно вошёл Кормилец.

– Приветствую Бога в вас! – зычно воскликнул он. – Хорошо ли вы спали под этой крышей?

– Спасибо! Мы спали прекрасно, – вежливо соврал Виктор. – Скажите, уважаемый Кормилец, как нам отсюда выйти на какую-нибудь дорогу? Мы прибыли не совсем обычным способом, и теперь не очень ориентируемся в пространстве.

– Ну куда же вы так торопитесь?

– А нам теперь, в общем-то, всё равно, здесь или где-то ещё… – грустно ответил Виктор.

Глаза Кормильца едва заметно сузились. Он оглядел Виктора, окинул взором компанию и чуть ухмыльнулся в бороду.

– Хм… Ну что ж? В таком случае, вы можете пройти через джунгли на север и выйдете на большой тракт. Ну или можете прибиться к кому-нибудь, кто путешествует по священной Ганге. Люди часто останавливаются здесь, чтобы получить благословение.

– Наверное, до реки добраться проще? – спросила Маша.

Обе близняшки до всей этой передряги дикую природу видели только на картинках и относились к ней с огромной настороженностью.

– Да. Проще. У Ганги есть гхат, к которому мы часто ходим, дорога теперь очень широкая и удобная, - сказал Кормилец с ухмылкой.

– Тогда я за реку! – вскричала Даша.

Девушка даже подняла руку, как на уроке.

– И меньше вероятность, что нас сожрут, – веско добавил Эрик.

– Значит, река, – согласился Кормилец. – Куда вы хотите попасть?

– А не важно, – отозвался Георгий. – Кто первый приплывёт.

– Прекрасно, – Кормилец расплылся в улыбке. – Я похлопочу о вас у первых же гостей.

– Нам нечем заплатить, – тихо напомнила Настя.

Действительно. После побега из Индрапрастхи у ребят остались только рюкзаки тех четверых, кто избежал заключения. Да и те были полупустыми.

– У вас есть руки, – наставительно произнес Кормилец. – Вы всегда можете расплатиться работой. Пока человек может работать, он не пропадёт. Разве что, сам захочет этого.