Песня ветра. Ветер перемен

В голосе ее прозвучала смерть, и Гардан мысленно кивнул. Врагов нужно было добивать до конца, без жалости или сожаления, потому что они имели волшебное свойство появляться в твоей жизни снова и снова, словно сорняки, которые поленился до конца выкорчевать из земли. Это навело его на другую мысль, и он спросил:

– А что со жрецом, который вас продал? Наверное, с ним легче было разобраться, чем с десятком кораблей.

– Легче, - губы Равенны расплылись в довольную улыбку. – К моему возвращению домой он только-только с превеликим трудом отрастил обратно свою бороденку. На этот раз я уже не сбривала ее, а сожгла, чтобы уж наверняка остался лысым, как яйцо. И кстати об этом, раз уж мы заговорили, то и остального он лишился, стал гладенький, ровненький, загляденье одно! – она хмыкнула. – А после этой очистительной процедуры, взял и сам повесился в ту же ночь прямо посреди городской площади. И даже письмо прощальное написал своей же кровью и на груди себе приколол: «Мол, простите меня, люди, что детишек ваших трогал и портил: не от злой души все, а бес попутал. И вот теперь раскаиваюсь».

Нет, парень, поторопился ты называть ее белой и пушистой. Может и не озлобилась, но опасная стала, как бешеная сука. Гардан с уважением взглянул на Равенну. Странным образом глаза теперь не так липли к ее груди, как раньше, хоть смотреть ей в лицо все равно было сложновато.

– Ну а ты, щербатый? – Равенна взглянула на него смеющимся глазом. – Чем ты можешь похвастаться?

– Да ничем, - пожал плечами Гардан. По сравнению с ее историей его занудное повествование про нежелание копать отцовские грядки смотрелось откровенно смешным. – Жил себе да жил, не плохо, не хорошо, а так.

– Ну, скромничать-то уже, - Равенна подтолкнула его локтем в бок. – Ты ж служил у Черного Ветра. Я много слышала о ней! – Взгляд ее стал пытливым и любопытным. – А это правда, что она может выпить в одну глотку сразу четыре литра рома?

– Ну, четыре – это уже слишком, - усмехнулся Гардан, с теплом вспоминая Раду. – Но два точно может, я сам видел.

– Говорят, ее отцом был сам Тваугебир, хотя, брешут, наверное, - дернула плечом Равенна, поглядывая на него. – А еще я слыхала, что она как-то задушила коня, сжав ему ребра ногами, когда пыталась остановить галоп.

– Боги, и кто только такой бред придумывает? – Гардан рассмеялся, чувствуя, как его отпускает тяжелое ощущение от рассказа Равенны. – Не было никакого коня. Брехня все это. Рада просто… - он замялся, подбирая слова. Как можно было описать ее? Только сейчас, наверное, глядя на Равенну, Гардан вдруг отчетливо понял, насколько сильно Рада отличалась от всех тех людей, к которым он привык, как сильно выделялась на фоне всего остального двора и Мелонии в целом. И вовсе не потому, что была эльфийкой. Что-то другое было в ней, что-то совершенно иное, чуждое всему этому миру дорогих шелков и породистых лошадей. Он не знал, как правильно объяснить это, а Равенна смотрела на него с ожиданием в зеленых глазах и не собиралась никуда уходить. Прочистив горло, Гардан попробовал снова: - У Рады очень сильная воля и покладистый характер. Со стороны она может выглядеть полной идиоткой, но вовсе не потому, что чего-то не понимает, а потому, что ей дела нет до того, чтобы разбираться в интригах, играх или еще чем-то. Она очень искренняя и в чем-то по-детски наивная, но опять-таки, только потому, что она не растрачивает себя на бессмысленную шелуху.

– Послушать тебя, так она получается прямо какой-то монашкой! – хохотнула Равенна.

– Нет, ни в коем случае, - покачал головой Гардан, улыбаясь себе под нос. – Она обожает пить и драться, и эти две вещи, наверное, интересуют ее в жизни больше всего. Амбициозность, хитрость, расчетливость ей просто не свойственны.

– Так, значит, неправду говорят, что она убила короля Мелонии и Лорда-Протектора? – прищурилась Равенна.

– Нет, - покачал головой Гардан. – Ее подставили очень крупно. Я там был, все видел. Только вот доказать-то это все равно невозможно: никто не поверит эльфийке и безродному наемнику, который еще и деньги от нее за службу получает.

– Расскажи? – не слишком настойчиво попросила Равенна.

Скрывать тут особенно было нечего, так что Гардан только пожал плечами и пересказал пиратке всю ситуацию, произошедшую в Латре. Та внимательно слушала, временами качая головой и задавая уточняющие вопросы. Как-то постепенно душащее желание, которое Гардан испытывал в присутствии Равенны, отступало прочь, и теперь он просто получал удовольствие от общения с человеком. Сам он разговаривать не слишком-то любил, но последние дни провел, перевешиваясь через борт, так что пообщаться сейчас было приятно.

Дослушав до конца, Равенна задумчиво взглянула на него и проговорила:

– Хороший ты парень, щербатый. Если бы еще не протирал так глазами мою задницу, был бы еще лучше. – Раздражение вновь взметнулось в Гардане с новой силой, но пиратка только хмыкнула, выбила о планширь пепел из своей трубки и хлопнула его по плечу. – А с Радой познакомишь меня как-нибудь, коли будет возможность. Я бы взглянула на нее одним глазком.

– Познакомлю, - согласился Гардан, и пиратка ушла.

Правда вот, он не был уверен, что Рада и Равенна найдут общий язык. Пиратка хоть и держала себя просто, а в этой простоте все равно был глубоко запрятанный крючок и кошачье желание выпустить когти при любом удобном случае. Раде такие вещи были абсолютно чужды и по большей части раздражали ее.

Хоть Равенна и пообещала, что к вечеру они достигнут Кандора, а только никаких изменений Гардан пока не замечал. Вокруг все также простиралась бесконечная морская гладь, все также проглядывало солнце сквозь рваные дырки в бесконечном одеяле туч. Разве что далеко-далеко на горизонте Гардан заметил несколько птиц, во всю глотку вопящих и камнем падающих в стальные волны в поисках рыбы. А когда спросил про то, через сколько они будут в Кандоре, рулевого, тот как раз на этих птиц и кивнул, проворчав сквозь зубы:

– Видишь чаек? Значит, скоро берег.

И южанин не соврал. Где-то через час на горизонте показалась тонкая-тонкая полоска суши, которую поначалу Гардан принял за еще одно облако, только темное, дождевое. Равенна начала во всю глотку орать, раздавая морякам приказы, и те забегали по палубе, корректируя паруса и ловя изменивший направление ветер.

Смотреть на то, как издали приближается полоска суши, было как-то спокойнее, надежнее, и Гардан перешел на нос корабля, устроившись там так, чтобы никому не мешать. Он уже до смерти истосковался хоть по какому-то изменению пейзажа: от рябящей под солнечными лучами воды болели глаза и кружилась голова. Только вот смотреть пока особо было не на что: полоска земли впереди постепенно увеличивалась, превращаясь в пустынный скалистый берег, каким было все побережье Северных Провинций. Разве что редко-редко пейзаж нарушали одинокие низенькие и чахлые деревца, но по большей части из конца в конец неба тянулись только серые скалы да мелкая галька, на которую с шумом набегали белые гребешки пены.

Равенна слегка развернула «Гадюку», и та заскользила по волнам метрах в пятистах вдоль берега. Сильный ветер свистел в снастях, холодил Гардану затылок и кусался за уши, а вокруг ничего не менялось. В конце концов, наемник не выдержал всего этого однообразия, слишком уж хотелось ему поскорее ступить на твердую землю, и спустился вниз, в трюм, где сейчас отсыпались после ночной смены рулевой и несколько матросов. Здесь было гораздо тише, пахло застарелым потом, немытыми телами и пылью, но наверху все равно ничего интересного его не ожидало в ближайшее время, потому Гардан забрался в свой гамак, заложил руки за голову и попытался задремать.

Разбудили его громкие голоса, крики и беготня по палубе над головой. Резко подорвавшись с места, Гардан едва не вывалился из гамака на твердый пол, но в последний момент успел ухватиться за парусиновую ткань и удержаться на месте. В трюме кроме него сейчас никого не было, видимо, спавшие со смены матросы уже поднялись наверх. А еще что-то было не так, словно качка ощущалась по-другому. Корабль мелко подрагивал на волнах, а не глубоко взлетал на них вниз вверх, как раньше, а еще слышались какие-то оклики со стороны, а не сверху, словно кто-то упал за борт или… Кандор! – осенило наемника, он почти что вывалился из гамака во второй раз и застучал каблуками по трапу на верхнюю палубу, спеша оказаться на берегу.