Песня ветра. Ветер перемен

– То же самое ты делаешь, глядя на мою задницу! – зарычала Равенна, и рука ее конвульсивно сжала рукоять кинжала на поясе. – Если бы ты не дулся как индюк и не пытался изо всех сил казаться мне бхарски загадочным со своими игрищами с Марнами, только для того, чтобы затащить меня в койку, ничего бы этого не случилось! Заруби себе на носу, наемник: единственное, что я могу с тобой сделать, это отжарить тебя так, что ты лицо своей пробабки вспомнишь, и вовсе не так, как тебе бы это понравилось! Так что держи себя в руках самым непосредственным образом, может, это слегка остудит твои отказавшие мозги!

Гардан тоже ощутил, что рука до боли стискивает рукоять ножа, и укорил себя за это. Равенна была ранена, он с таким трудом спас ей жизнь, а теперь собирался вновь отнять ее. И потерять последний шанс выполнить волю Марны. Ты просто идиот и получил ровно то, на что наработал. Вместо того, чтобы делом заниматься, таскался как кобель за сучкой в поре и только об этом и думал. А теперь разгребай.

Медленно выдохнув, Гардан разжал руку на рукояти кинжала и положил ее на стол ладонью вниз. Эта проклятущая баба была что рыбья кость в горле, но он не мог сейчас развернуться и послать ее ко всем бесам, а потом уйти отсюда прочь. Во-первых, они были в открытом море, во-вторых, сам он находился в тугой хватке Марны, и вывернуться из нее никак уже не мог. За что же мне все это, Боги?

– Ладно, давай так, - хрипло проговорил он, с трудом проталкивая слова сквозь сжатую глотку. – Мы оба наглупили и наглупили прилично. Так что с этого момента мы оба засовываем себе поглубже свой идиотизм и вместе решаем, что делать дальше. Согласна?

Несколько секунд Равенна недоверчиво вглядывалась ему в глаза, затем отняла руку от кинжала и медленно кивнула.

– Согласна. Но все карты на стол.

– Марна говорила со мной в то время, пока ты была в таверне. Она сказала три дня плыть ровно на север, не верить беглому рабу, обернуться назад, когда протрубит рог, и что сломанная мачта укажет направление. Все. Как видишь, все это просто набор слов ровно до тех пор, пока что-то не случится. С рабом сбылось, значит, и остальное тоже сделать надо. Так что держим курс на север.

– А ты держишь меня в курсе всего, что говорит тебе Дева, - голос Равенны стал ледяным. – Иначе оставшуюся дорогу на север ты проведешь привязанным к мачте. Я понятно выражаюсь?

– Понятно, - проворчал Гардан, поднимаясь с табуретки и сгребая со стола обрывки письма. Вряд ли они могли пригодиться в будущем, но просто выбросить их у него руки не поднимались. Направившись к двери, он бросил через плечо: - Отдыхай. У тебя есть три дня, чтобы подготовиться к встрече с Давьялой.

– Я вот только одного не понимаю, - проговорила Равенна, и Гардан задержался в дверях, глядя на нее. Пиратка смотрела на него задумчиво и недоверчиво одновременно. – Какой бхары именно тебя выбрала Марна в качестве своего посредника? Рожей ты не вышел, характер у тебя мерзкий, да и от бога ты далек так же, как я от скромницы из благородной семьи. Чего ты ей сдался? – она только покачала головой.

– Не завидуй, Равенна, - ухмыльнулся Гардан в ответ. – Тебя она точно не выберет.

– Это еще почему? – обиженно нахохлилась пиратка.

– Потому что вместо того, чтобы слушать ее слова, ты бы раздулась как индюк со всей своей загадочностью только для того, чтобы затащить ее в койку. А меня она жарит так, что я не то, что лицо своей прабабки, я лицо Первого Человека в Этлане вспоминаю.

Равенна захохотала во всю глотку, и Гардан тоже ухмыльнулся в ответ, прикрывая за собой дверь в ее каюту. Кажется, на этот раз они действительно договорились, и в дальнейшем никаких проблем уже не предвиделось.

Вновь потянулись невыносимо долгие, полные безделья дни на корабле в открытом море, но теперь уже Гардан не отчаивался. Каждый порыв ветра, надувающий паруса, каждый мерный взмах весел, взметающих тучи брызг, приближал их к проклятой Давьяле и завершению миссии, которую ему дала Марна. Сама Дева, казалось, несколько подуспокоилась, потому что хватка ее ладони ослабла, и теперь Гардан мог дышать полной грудью. Да и душащее желание Равенны тоже ушло прочь, оставив его, наконец, в покое. Одно горе от этих баб, будь они смертные или боги! Все равно выкрутят самое дорогое в кулаке и заставят делать то, что им надо, каким бы глупым оно ни было. Лучше уж вообще с ними не связываться, чем быть связанным ими.

Равенна быстро шла на поправку, хоть тяжелая рана самым непосредственным образом сказалась на ее характере, то есть, сделала его еще хуже. Уже на утро первого дня пути пиратка потребовала вынести ее на палубу и соорудить ей импровизированную лежанку на юте, чтобы оттуда она могла следить за тем, как работают матросы. Еще через два часа и достаточно большое количество залитого внутрь рома у Равенны прорезался голос, и она принялась орать на моряков, поначалу негромко, но с каждым часом голос все нарастал. Впрочем, тех это только взбодрило. Чем громче и яростней ругалась на них Равенна, тем шире были улыбки на их котячьих рожах, тем веселее и расторопнее они делали свою поденную работу. Гардан тоже ухмылялся, потирая подбородок и поглядывая на все это. Равенну на корабле по-настоящему любили, и ее постепенное выздоровление приободрило команду достаточно, чтобы в предстоящей битве с Давьялой одержать верх. Да и сам Гардан помог, будто бы невзначай заметив, что напавший на пиратку щенок вполне мог работать на Давьялу, отчего моряки посуровели и принялись точить оружие в свободные от работы минуты вместо того, чтобы глотать дым или бесцельно чесать языками.

С каждым днем ветра крепчали, и облака неслись по небу над их головами, как бешеные. Солнечные пятна падали на стальное от свинцовых туч море, золотя и зеленя его поверхность, клочки белой пены превращались в россыпи алмазов в золотых лучах, и буквально через несколько мгновений их вновь сменяла недовольная штормовая зыбь. Паруса неумолимо драл ветер, и корабль летел вперед, словно выпущенная из лука стрела. И Гардан крайне радовался этому до тех пор, пока в конце второго дня не увидел хмурое лицо рулевого, который щурился, поглядывал на облака и что-то негромко бормотал себе под нос.

– Будь милостив, Асафир, иначе мы все пропали, - расслышал Гардан обрывок фразы, и все-таки обратился к рулевому, средних лет мужчине с выдубленным ветрами лицом и разбитыми работой татуированными ладонями.

– Почему же пропали, Карид? Чем сильнее ветра, тем быстрее мы движемся, разве нет?

– Это для ваших сухопутных лошаденок работает, парень, - проворчал южанин, хмуро морщась и покрепче перехватывая штурвал. – А здесь все иначе. И если мои кости не врут, то скоро будет шторм.

– Равенна говорит, что облака не штормовые, - нахмурился Гардан, оглядывая небо. Оно выглядело точно таким же, как и все эти дни: драная сеть из туч с голубыми окошками неба.

– Равенна – клыкастая морская сука, но пока еще слишком молодая, - отозвался Карид, и под грубостью его тона прозвучала странно мягкая и непривычная для уха Гардана нежность. – Еще пару лет, и она научится, а пока слушай меня. Будет шторм, говорю тебе, парень. И будет именно тогда, когда нам это нужно будет меньше всего. – Он криво усмехнулся и покачал головой. – Странно, что Асафира считают самым нелюдимым из всех богов. Я бы сказал, что чувство юмора у него крайне интересное, и шутить он любит поболе других, особенно с людьми, что осмеливаются пересекать его царство.

Гардан ничего не ответил, только взглянул на бескрайние стальные волны, набегающие и набегающие, казалось, от самого края неба. Они выглядели точно такими же, как и все дни до этого, но к словам старого моряка стоило прислушаться. А не потопить ли с концами ты решила нас, Марна Дева? Тех двух капитанов, с которыми, единственными, могут быть проблемы? Это гораздо проще, чем налагать запрет на передвижения вдоль побережья. Кто-нибудь обязательно наберется дерзости и решит попробовать удрать, и если сразу же припугнуть их, потопив самых смелых, то остальных держать в подчинении станет гораздо проще. Ему самому от таких мыслей становилось только хуже, и Гардан приказал себе не думать об этом. Он и так только и делал, что думал, и ничего хорошего из-за этого с ним не случилось, беды одни.