Песня ветра. Ветер перемен

За то время, пока он спал, солнце закатилось за море, и серые сумерки быстро наливались густой ночной синью. По палубе бегали матросы, торопясь укрепить швартовые, проверяя узлы канатов, выкладывая для стоящей у самого борта Равенны трап на берег. Гардан едва не застонал от облегчения, когда его глазам открылась не бескрайняя серая морская хмарь, а шумный, дымный, набитый торговцами и рыбаками Кандор.

Вообще-то, сам город Кандор располагался к югу от побережья примерно на том же расстоянии, что и Мериадор от Лебяжьей Гавани. Он являлся административным центром Кандорского округа Северных Провинций, и именно через него шла настоящая хорошая дорога, по которой в Дер доставлялись товары с побережья, а оттуда и дальше, во внутреннюю Мелонию. В Кандоре располагались и основные склады, и рынок, и даже резиденция Лорда Севера на тот случай, если он все-таки решит заглянуть в эти места и проверить состояние дел. Только вот настоящим сердцем всего округа был именно этот прибрежный городок, который тоже назвали Кандором, только морским. Да и связан он был с административным центром напрямую, потому местные считали его вроде бы как окраиной самого города или чем-то похожим на это.

Внешне он почти как две капли воды походил на Лебяжью Гавань: те же неприметные домишки, дым, стелящийся над черепичными крышами, те же вытянувшиеся ряды корабельных мачт со свернутыми парусами, та же вонь рыбы и гнилых водорослей. Только был, разве что, слегка побольше, да и располагался на холме, отчего домики, как грибы, взбирались прочь от берега все выше к гребню холма и просматривались со стороны моря.

Проверив привычным движением, хорошо ли выходит из ножен кинжал, Гардан быстро зашагал к опущенному трапу на берег. Он не ждал в городе неприятностей, но на северном побережье Мелонии неприятности имели свойство случаться в самые неподходящие моменты, а потому следовало быть начеку. Равенна, как раз повернувшаяся, чтобы поторопить матросов, заприметила его и махнула рукой:

– Давай сюда, щербатый! Пройдемся, подышим, послушаем, что люди говорят. Авось, она все еще здесь.

Гардан только кивнул в ответ и встал рядом с Равенной, глядя на то, как суетятся матросы, и ощущая смутную тревогу. В голове почему-то стало тихо-тихо, и он чувствовал все сильнее и крепче стягивающие ее обручи воли Марны. Странное отчуждение легло на его плечи, словно невидимая ладонь отделила его ото всех остальных людей на борту и пристани, отодвинула в сторону и сжала, лишив собственной воли, мыслей, чувств. Ну только не сейчас! – мысленно взмолился наемник. Я так ждал возможности сойти на берег! И вот именно теперь тебе, Дева, вздумалось вновь что-то сказать мне? Почему не утром, не вчера и не позавчера, когда я сходил с ума от скуки, пялясь на серые волны? Почему именно тогда, когда появилась возможность размять ноги, выпить и оглядеться, тебе понадобилось опять привлекать мое внимание?

Видимо, на лице у него что-то отразилось, потому что Равенна бросила на него испытующий взгляд и оскалила свои острые зубы:

– Чего такой кислый, щербатый? Не хочется расставаться с качкой? Или прикипел к своим рыбкам?

– Думаю, - пробурчал в ответ Гардан. Объяснять ей что-либо сейчас ему не хотелось, да он и сам не знал, что с ним происходит. Чувство нарастало, как набегающая на берег волна, как усиливающиеся порывы ветра, и он с трудом сохранял хоть какое-то чувство реальности. Проклятые Боги! Все бы вам с людьми играть в свои игры! Я не ваша марионетка и не хочу ей быть! Оставьте меня в покое и дайте тихо прожить свои дни!

– Смотри не перетрудись, щербатый! – ухмыльнулась в ответ Равенна. – Сдается мне, слишком много ты думаешь и вовсе не о том, о чем надо!

Гардан странно взглянул на нее, словно сказанные ей слова невольно ответили на его мысли, но тут сходни легли на борт, и матрос отступил в сторону, давая возможность Равенне сойти на берег. Она словно кошка ловко спустилась вниз, крикнув на ходу:

– Корабль не покидать! В любой момент мы можем отплыть отсюда, и ждать, пока вы накувыркаетесь с местными шлюхами, я не намерена!

Сжав зубы, Гардан зашагал следом за Равенной по трапу под завистливые взгляды матросов. Впрочем, сейчас ему было ни до чего, да и корабль он покидал вовсе не для того, чтобы развлекаться. Внутри бурлило и качалось штормовое море, и от этого тошнота поднималась к горлу, а голова стала тяжелой, как свинцовый котел.

Ко всему прочему добавилось еще и отсутствие качки на берегу. Гардан ступил на твердую землю, от которой за неделю уже знатно отвык, и зашатался, непривычно ступая вперед ватными ногами, которые так и стремились поймать волну, чтобы устойчивее удержаться на палубе. Только волн здесь не было, земля не качалась, и его замутило еще сильнее.

Не дожидаясь его, Равенна быстро зашагала по дощатому настилу палубы в сторону складов, отмахиваясь от двинувшихся ей навстречу купцов с льстивыми улыбками на лицах. Сейчас они не везли никакого товара, а потому и общаться с потенциальными покупателями и продавцами смысла не было. Кое-как Гардан двинулся следом за ней, часто сглатывая наполняющую рот слюну и мысленно проклиная Марну, ее приказания, пиратку, Провидца, Раду и всех вместе взятых. Ему было по-настоящему худо, и с каждой минутой становилось все хуже и хуже.

Дорогу он почти что и не запомнил. Кое-как бредя следом за ярким пятном рыжих волос Равенны, Гардан пару раз едва не врезался в темные углы зданий, тонущие в сумерках, поскользнулся в нескольких глубоких лужах, а один раз едва успел вывернуться из-под копыт коня, на котором спешил куда-то вдоль по набережной худенький парнишка гонец. В конце концов, хмуро вздохнув и закатив глаза, Равенна взяла его под руку, ворча под нос, насколько он бестолковый и проблемный, и потащила следом за собой, следя за тем, чтобы он не споткнулся.

– Ты морской воды наглотался что ли, щербатый? Или трубку свою перекурил? – ее глаза пристально изучали его лицо. – Выглядишь ты погано.

– Веди, - пробурчал Гардан, изо всех сил сдерживая рвотные позывы. Голова была настолько чужой, словно к его плечам прирастили бревно или наполненное водой ведро, в котором без устали прыгали и купались маленькие золотые рыбки.

Они все-таки дошли до приземистого здания таверны, из открытых окон которой лился свет, доносились взрывы смеха, звуки музыки и голоса людей. От одной мысли, что ему придется туда идти, Гардана буквально согнуло пополам, и он с трудом упал на какую-то рассохшуюся старую бочку, стоящую возле двери, вцепившись пальцами в волосы.

– Я подожду тебя здесь, - проскрежетал он. Мысли в голове напоминали трухлявое полотно, расползающееся под пальцами, которое он изо всех сил пытался удержать в целости.

– Как знаешь, - прозвучал над головой голос Равенны, в котором прозвенела плохо скрытая тревога. – Ты только не уходи отсюда никуда, понял? Я вернусь и провожу тебя на корабль. Может, просто отвык от суши.

Сил, чтобы ответить, у Гардана не было, он только продолжал сжимать пальцами свои волосы, молясь, чтобы все это закончилось. Через миг дверь таверны открылась, выпустив наружу крики людей, песни, музыку и гомон, и захлопнулась за Равенной, оставив его наедине с холодной и стылой осенней ночью.

И в тот же миг словно плотину прорвало в его собственной голове. Гардан ослеп и оглох, все звуки мира отрезало от него, как лезвие отсекает кусок масла, а прямо перед лицом возник огромный круглый глаз. У него не было века, не было ресниц, только здоровенное белое глазное яблоко со сжавшимся в точку черным зрачком, глядящим прямо в самое сердце Гардана. Он попытался закрыться, попытался сжаться, прогнать образ, только это было невозможно. Взгляд походил на вертел, на каких зажаривают над огнем поросей, и Гардан болтался на нем тряпкой, не в силах дернуться ни туда, ни сюда.