Песня ветра. Ветер перемен

– Иди на нос! – рявкнула Равенна. – Готовьтесь! Как только я протрублю атаку, на абордаж!

Корабль вновь пошел вверх, и Гардан, держась за планширь, как мог быстро поковылял в указанном Равенной направлении.

Холодная вода окатывала его, плеская через борта корабля и с шипением уходя прочь. Матросы вокруг довязывали последние узлы, крепя паруса и мачты, и тоже ползли на нос, вытаскивая заготовленные мечи, булавы и дубины. Они не выглядели такими перепуганными, как показались Гардану поначалу. На всех лицах была хмурая решимость, разве что пара совсем молодых юнг, что работали чаще всего на нижней палубе и в трюме, огромными глазами пялились на волны и молнии, трясясь и шепча молитвы. Возможно, они, как и Гардан, тоже впервые видели шторм. Только эти щенки как минимум в два раза младше тебя. Так что негоже тебе так же хвост поджимать! Это всего лишь море, просто вода и ветер, а Равенна прекрасно знает, что с ними делать. Сейчас-то он наконец-то понял, что имел в виду бернардинец, говоря, что не имеет значения, кто именно управляет кораблем в шторм. Этому кому-то нужно было просто доверять, и тогда все получится.

Очередная волна с ревом вскинула их вверх, и за спиной Гардана протяженно застонала мачта. Он стиснул зубы, приказывая себе не оборачиваться и смотреть только вперед, на вражеский корабль, до которого им осталось всего несколько десятков метров. Недаром Марна завела их так далеко, не только для того, чтобы просто потопить в ледяных водах. И коли Равенна была ей так мила, что Дева позволила ей это безумие с парусами, то она точно справится, и у них все получится.

На корабле Давьялы их тоже заметили. В блеснувшей вспышке молнии Гардан увидел собравшихся на корме матросов. Они шатались как пьяные из-за бешеной качки, но во всех руках поблескивало оружие, и вид у этих ребят был явно боевой.

«Гадюка» резко ушла вниз, а корабль Давьялы взлетел вверх на волне прямо перед ними. Еще одна волна! Гардан намертво вцепился рукой в канат у левого борта, другой рукой нашаривая на поясе кинжал. Рядом с ним собрались остальные матросы, тоже держась за что придется и сжимая оружие. Потом корабль Давьялы исчез из виду за гребнем, а «Гадюка» начала стремительно взбираться вверх по волне.

Нос корабля рвануло вперед, и Гардан вновь на миг затрясся от ужаса, когда носовая мачта зарылась в волну, протыкая ее насквозь будто копье. Мелькнуло разъяренное, кипящее от туч и молний небо, бриг тряхнуло так, что Гардан едва не скатился за борт. Замерев на миг на самом гребне волны, «Гадюка» протяжно застонала и упала вниз.

Время застыло, и сквозь него Гардан широко открытыми глазами смотрел на то, с какой бешеной скоростью несется носовая мачта «Гадюки», направляясь прямо в корму скачущего на воде в каких-то метрах впереди корабля Давьялы. Мелькнули перекошенные лица вражеской команды, с шипением плеснула в лицо вода, а потом страшный удар сотряс все вокруг, и Гардана дернуло так, что рука, которой он держался за канат, едва не вырвалась из сустава.

Треск, грохот, рев, наполнил все. Во все стороны полетели щепки от переломавшейся о корму вражеского корабля носовой мачты. Ее обломок глубоко вошел в корпус корабля Давьялы и застрял в нем, словно ржавый гвоздь в деревяшке. «Гадюку» ощутимо дернуло, и Гардан упал наотмашь на палубу, продолжая изо всех сил сжимать в руке канат. «Гадюку» повело в бок, сначала медленно, потом все сильнее, сильнее. И вслед за этим ночь разрезал отдаленный сигнал боевого рога.

«КОГДА ПРОТРУБИТ РОГ, ОБЕРНИСЬ НАЗАД». Он скорее по наитию сделал это, или это сделали за него. Ощущение было странным, словно шея сама повернулась в чьих-то ладонях, и Гардан застыл, как пришпиленная к листу бумаги иголкой бьющая крылышками бабочка.

Громадная мачта «Гадюки» с оглушительным треском переломилась пополам и падала вперед. Паруса с нее сняты не были, а потому прямо на Гардана летела толстенная мачта, облепленная тяжелой мокрой холстиной. Он не думал, а просто дернулся в сторону, словно загнанное в угол животное в последней попытке уйти от смерти. Только борта рядом не оказалось: от удара о корабль Давьялы носовая мачта переломилась вместе с планширем. Гардан просто перекатился через то место, где раньше был борт, и ухнул вниз.

На миг он завис над ревущей бездной штормового моря далеко внизу, и сердце пропустило удар. А потом пальцы стиснулись на канате, который все еще был в его руке, только теперь лопнувший и размотавшийся после столкновения. Отчаянно вцепившись в него, Гардан повис над водой, а потом сильно ударился лицом прямо об обшивку «Гадюки», когда канат под его весом спружинил в сторону.

От удара он едва не потерял сознание, но ледяные потоки воды, хлещущие со всех сторон, моментально вернули его обратно в себя. Вцепившись руками и ногами в мокрый канат, Гардан позволил себе одно мгновение, чтобы оглядеться. Он болтался на веревке над бездной, которая рычала, бурлила и поднималась, выбрасывая клочья пены. Буквально в нескольких метрах впереди был борт вражеского корабля, а над головой все укрывал громадный упавший парус «Гадюки», и что там происходит, понять было невозможно.

Волна властно подкинула их вверх, словно крохотный камушек на сильной ладони. Послышался треск, грохот такой силы, что уши наемника моментально оглохли. Гардана вместе с канатом швырнуло вбок, и он вновь ударился, теперь уже о борт корабля Давьялы. Какая сила подсказала это сделать, он не знал, только руки сами перехватились за какую-то веревку, перевесившуюся через борт, и Гардан повис на ней, болтаясь уже под брюхом чужого корабля, а не «Гадюки».

В рычании и яростном грохоте волна подбросила их вверх, и Гардан на миг ощутил себя в свободном полете. В следующий миг со страшным треском носовая мачта «Гадюки» окончательно обломилась вместе с куском борта, а сам корабль внезапно исчез из его поля зрения. То ли течением унесло в сторону, то ли волна захлестнула исковерканные борта, наемник не знал. Он изо всех сил вцепился в веревку, на которой висел, и принялся карабкаться вверх.

Ладони скользили по мокрому канату, зато на этот раз сапоги помогли. Он цеплялся за канат как мог и выталкивал себя вверх, а волны немилосердно швыряли корабль из стороны в сторону, едва не закручивая на месте, и Гардана поминутно било о твердый мокрый борт. От боли и страха перед глазами все перемешалось, и он даже сам не понял, когда костяшки пальцев ударились во что-то твердое, а следом за этим ладонь ухватилась за планширь. В этот момент корабль снова накренился, и Гардан последним рывком втянул себя наверх и перевалился через планширь.

Он покатился по мокрой и скользкой палубе, на которой мотались обрывки парусов «Гадюки», какие-то канаты, щепки, расколотое дерево, и сразу же ударился во что-то мягкое, но твердое. Это было искореженное тело какого-то моряка, которого задело при падении мачты. Не давая себе ни мига на раздумья, Гардан вскочил на ноги и выхватил меч из ножен, кое-как хватаясь рукой за планширь, чтобы не упасть, и оглядываясь по сторонам.

«Гадюки» уже не было: громадные волны поглотили ее или унесли в сторону, этого он не знал. Упавшая мачта произвела значительные разрушения в кормовой части корабля Давьялы: палуба была проломана в нескольких местах, и доски горбились во все стороны острыми расщепами. На кормовой мачте виднелась здоровенная проплешина, где падающими спицами стесало верхний слой дерева. Задней части планширя и вовсе не было, он сохранился лишь по левому и правому бортам, да рулевое колесо каким-то чудом уцелело, но подойти к нему из-за пролома в палубе возможности не было. Чье-то тело безвольно болталось на штурвале, проткнутое насквозь здоровенной деревянной щепой, и только из-за этого мертвого груза колесо еще не могло беспорядочно крутиться, отнимая у них последнюю возможность выжить в этом шторме.

Посреди всего этого разгрома яростно дрались люди. Все они были мокрые насквозь и в темноте выглядели совершенно одинаково. В свете молний взгляд выхватывал лишь блестящую сталь, то и дело взлетающие окованные железом дубинки, да белые от ярости и страха глаза людей. Взгляд Гардана жадно впился в толпу и нашел то, что искал: посреди хаоса сражающихся тел ясно виднелась рыжая копна волос. Равенна уцелела.

Он слишком зазевался и едва успел уклониться от удара какого-то моряка, обрушившего шипастую киянку прямо на планширь возле его головы. Руки сами нашарили кинжал, и Гардан поднырнул под руку врага, пытаясь ткнуть его в живот. Только вот в этот момент корабль ощутимо пошел вниз, и Гардана резко отклонило назад, а нападавший на него моряк с криком опрокинулся и покатился по палубе в сторону носа.

Глаза Гардана сами метнулись к штурвалу, на котором продолжал висеть труп. Его трясло и трясло сильно, и мертвое тело потихоньку сползало с него, грозя соскользнуть в любой миг.

Я не умею управлять кораблем!

Если ты этого не сделаешь, мы погибнем!

Корабль тяжело ухнул под волну, и Гардан отцепился от планширя. Он почти упал, больно ударившись одним коленом о доски палубы, и то ли пополз, то ли побежал вперед, в ту сторону, где за расщепленной палубой торчал штурвал. Доски под ним протестующе заскрипели, и наемник ощутил, как поддается надломанное, пошедшее трещинами дерево. Ему еще хватило сил на то, чтобы оттолкнуться и прыгнуть.