Пьесы для художественной самодеятельности. Выпуск II

Т е р е н т и й. А ты в моем колхозе себя хозяином чувствуешь…

В а л е н т и н. Нельзя?

Т е р е н т и й. Да ведь ты ни хрена в сельском хозяйстве не смыслишь. Просо от пшена не отличишь.

В а л е н т и н. Зато черное от белого как-нибудь сумею.

Пауза.

Т е р е н т и й. Время… А Белкина все нет… А у меня дел прорва. Навязался ты на мою шею со своим «Прожектором».

В а л е н т и н. Хочешь, повторю ребятам, что ты сейчас сказал?

Т е р е н т и й. Не повторишь.

В а л е н т и н. Почему?

Т е р е н т и й. Не благородно.

В а л е н т и н. Все щетинишься, агроном. Как еж, иголки выставляешь. А нам бы — друзьями быть…

Входят К а т е р и н а, К и с е л ь, Б е л к и н — невыразительная, скучная личность, Н а с т я.

Т е р е н т и й. Интересно…

Б е л к и н. Постановления мы выполняем, отчеты сдаем, и никаких громких историй в нашем колхозе не было.

К и с е л ь (говорит с некоторой иронией — не разберешь, то ли так понять, то ли этак). Не было, верно.

Б е л к и н. Так я говорю, товарищ агроном? Не было?

Т е р е н т и й. Чего не было, того не было.

Б е л к и н. Дорожить честью колхоза нужно. Да.

Т е р е н т и й. Помню, как дорожили. Лето жаркое, сухо, все горит, а сверху резолюция: к такому-то числу провести прополку свеклы.

К и с е л ь. Была резолюция, точно.

Т е р е н т и й. Провели прополочку. Землю взрыхлили и тем еще больше засушили — раз, сорняки повырывали и тем кукурузу тени лишили — два, и в итоге свекла погибла — три. А не пололи — сохранили бы.

К и с е л ь. Может, оно и так…

Б е л к и н. На поле не должно быть сорняков, товарищ агроном.

К и с е л ь. Тоже верно, когда сорняки — худо.

Б е л к и н. И данный вопрос исчерпан в прошлом году. Сейчас вопрос о другом. И тот вопрос, который у нас сейчас — сурьезный вопрос, товарищи, и не место обсуждать его здесь. Тут вот молодежь на репетицию пришла, мешаем ей. Да.

К и с е л ь. В самом деле, может, в правление перейти? Народ все-таки…

Н а с т я. «Комсомольский прожектор» решил всегда проводить свои отчеты в клубе, Матвей Спиридонович.

Т е р е н т и й. Настюха!..

Н а с т я. А чего Настюха, чего?

Б е л к и н. По-моему, товарищи, вы нарушаете партийную линию. Да.

В а л е н т и н. Какую именно линию, товарищ Белкин?

Б е л к и н. Нам не было никакого указания создавать эти «Прожектора». Раз не было указания, значит, это идет вразрез с линией. Получается самоуправство и анархия.

К и с е л ь. И в самом деле, нет ли тут чего-нибудь такого?

В а л е н т и н. Вы это серьезно — насчет нарушения линии?

Б е л к и н. Повторяю, никаких указаниев на этот счет я не получал. Да.

В а л е н т и н. Послушайте, да вы хоть газеты читаете?

Б е л к и н. Прошу без личных выпадов. Если бы я не читал газеты, меня не выбрали бы парторгом.

Т е р е н т и й. Ладно, товарищи, ближе к делу. Катерина Ивановна, прошу вас.

К и с е л ь. Да, перейдем к фактам.

К а т е р и н а (мысли заняты другим). Мы были на птицеферме…

Н а с т я. «Комсомольский прожектор» в составе пяти человек.

К а т е р и н а (повторяет). «Комсомольский прожектор» в составе пяти человек…

Н а с т я. И доктор с нами был.

К а т е р и н а молчит.

Т е р е н т и й. Мы тебя слушаем, Катя.

К а т е р и н а. Да, да… В составе пяти человек… Извините.

Н а с т я. На три дня мы заменили всех работников фермы. Работали за них. Доктор тоже с нами работал.

К а т е р и н а. Да, на три дня…

В а л е н т и н. Катерина Ивановна, нужно рассказать.

К а т е р и н а. Да, я сейчас… Я сейчас. На ферме недодают около ста яиц. Каждый день сто яиц.

В а л е н т и н. Как видите, при нас куры неслись значительно лучше.

Н а с т я. Подумать только — сто яиц каждый день!

К а т е р и н а. Заведует фермой Дарья Белкина.

Н а с т я. Ваша дочь, Матвей Спиридонович.

Б е л к и н. Я считаю это грязной интригою. В это дело впутаны личные интересы.

К и с е л ь. Да, Катюша, может, тут того? В самом деле, что-нибудь такое? Все знают, что вы с Дашкой… С Дарьей Матвеевной…

К а т е р и н а (устало, почти безразлично). Кроме меня, на ферме были еще четыре человека.

Н а с т я. Как вам не стыдно, Матвей Спиридонович!

Б е л к и н. Прошу без оскорблениев!.. А вы, товарищ доктор, у нас человек новый, вы всего не знаете. Тут плетутся интриги. Меня хотят спихнуть с места.

Т е р е н т и й. Продолжайте, Катерина Ивановна.

К а т е р и н а. Куры получают неполный рацион кормов. Вот документы. Не хватает сорока трех несушек.

К и с е л ь. Только сорока трех?

Б е л к и н. Я требую рассмотреть этот назревший вопрос на закрытом заседании партгруппы.

К и с е л ь. Да, на партгруппе будет лучше. Там свои люди.

Б е л к и н. Я возмущен, Сидор Сидорович, товарищ председатель, твоим безответственным мнением о партийной группе! Там не свои люди, там партийные люди!

К и с е л ь. Так я про то и говорю — ты партийный, я партийный, еще Валерьяновна…

В а л е н т и н. Разумеется, вы можете обсудить создавшееся положение на бюро. Но «Прожектор» выступит перед общим собранием колхозников.

Н а с т я. А сейчас другие комсомольцы проверяют молочную ферму.

Б е л к и н. Видишь, доктор? И под жену копают!

К и с е л ь. Проверяют, я видел. Всю грязь выволокли.

Б е л к и н. Почему вопрос не согласован и не увязан? Я тебя спрашиваю, товарищ агроном, почему вопрос не согласован и не увязан?

Т е р е н т и й. Да вот — комсомольская инициатива.

Н а с т я. Кого тут увязывать. Пришли и проверили.

Т е р е н т и й. Настюха!..

Н а с т я. Чего, чего Настюха? Чего ты меня все за ручку водишь? Я сама могу ходить!