Пьесы для художественной самодеятельности. Выпуск II

И в а н. Разве я ругаю? Но факты, сестренка, упрямая вещь.

Н а с т я. Я знаю, ты доктору сердце растравишь: и того в Обуховке нет, и этого нет, и то не так, и это не так — в городе лучше. Ну и лучше, ну и что? А здесь тоже люди, тоже!! И мы тебе доктора не отдадим!

И в а н (смеясь). Так и не отдадите? А я возьму вашего доктора и увезу с собой.

Н а с т я. Тогда… Тогда ты… Тогда мне дышать нечем будет!

Молчат.

Зачем ты меня дразнишь?

И в а н. Не буду, сестренка.

Подходит В а л е н т и н.

В а л е н т и н. А я думал, вы домой пошли. Ванька, черт противный, давай еще обнимемся. Надолго приехал?

И в а н. На недельку.

В а л е н т и н. Это что за жестянка?

И в а н. Амулет… Сколько лет в дупле лежала, и ничего. Я в ней перед институтом червей хранил.

В а л е н т и н. Ценная вещь. Отличная вещь. Настя, неси. Нет, ей нельзя доверить — выбросит. Держи сам, а я чемодан… А чемодан-то! Высшая степень интеллектуальности. Свинья, тебе не стыдно с таким чемоданом в деревню ехать?

И в а н. Не сообразил как-то.

В а л е н т и н. Вот в этом, брат, вся штука. В деревне из-за такого чемодана возненавидеть человека могут. Да… Деревня — исток жизни, а получает — в последнюю очередь… Ну, леший с ним, с твоим отвратительно интеллигентным чемоданом! Ты помнишь Светлану Боровую?

И в а н. Светлану?

В а л е н т и н. Ну, музучилище тогда кончала.

И в а н. А-а… Да, да помню: тра-ля-ля, тра-ля-ля, огонь и ветер!..

В а л е н т и н. Едет к нам завклубом. Когда был в городе, перехватил ее у одного директора совхоза и тем нажил себе врага смертельного. Директор ей свой совхоз расписывает: и клуб у них, такой что городской театр позавидует, и инструменты музыкальные, и народу полно, и город под боком, и на зарплату не поскупятся. А я ей говорю: «Светка, а у нас ни клуба нет, ни инструментов, ни даже приличной зарплаты — в общем ничего нет, кроме людей, которые хотят жить как люди». И Светка сказала директору: «Извините, товарищ директор, но в Обуховке для меня условия более подходящие»…

Н а с т я (брату, торжествующе). Съел?..

И в а н. Светка всегда была с чудинкой.

В а л е н т и н. А Обуховке и нужны чудаки.

Смотрят друг на друга. И в а н отворачивается.

И в а н. Пойдем, может?

В а л е н т и н. Да, да, пошли. Кстати, здесь есть для твоей работы совершенно потрясающий случай. Ведь ты интересуешься эритема хроникум мигранс?

Н а с т я. Пошли, не до ночи же на мосту стоять. Дождь собирается.

В а л е н т и н. Пошли, пошли… Так вот, прихожу я сегодня по вызову в Горловку, к пасечнику. Знаешь Федосея? Прихожу к нему, а он мне рассказывает такую вещь…

Бежит К а т е р и н а.

К а т е р и н а. Доктор!.. Валентин Петрович! Дочка помирает…

З а н а в е с.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Комната в доме К а т е р и н ы. М а р ф а. Я к о в. Угол, в котором были иконы, пуст. К а т е р и н а выходит из соседней комнаты, сжав голову руками.

М а р ф а. Что, доченька? Что говорят?

Я к о в. Катя… Катя! Ты не надо так. Два доктора сразу — сделают что-нибудь.

К а т е р и н а. Уйди, Яков…

Я к о в. Катя… Да что это, маманя?.. Катя, ну что ты, ей-богу. У всех дети болеют… Вы бы разговорили ее, маманя. Совсем, как мертвая.

К а т е р и н а. Уйди, Яков. Не мельтеши перед глазами.

Из соседней комнаты выходит И в а н.

И в а н. Телефон у вас только в правлении? Ближе нет? Вызывать из города надо. Яков, беги к Терентию, пусть звонит. Пусть дают самолет, вертолет — что угодно. Немедленно.

Я к о в убегает.

М а р ф а. Что нужно-то? Сделать-то что можно?

И в а н, не ответив, скрывается в соседней комнате.

Горе-то какое… Горе-то какое, господи! Катя, доченька… Ты уж поплачь лучше.

В дверях появляется В а л е н т и н.

В а л е н т и н. Катерина Ивановна, положение серьезное, но не безнадежное. Встаньте, делайте что-нибудь, Марфа Власовна, затопите печь, может потребоваться горячая вода.

М а р ф а. Сейчас, сейчас… Катя, принеси дров, доченька.

К а т е р и н а уходит.

М а р ф а. Плохо, Валентин Петрович?

В а л е н т и н. Плохо, Марфа Власовна.

Вбегает Н а с т я.

В а л е н т и н. Ну, что? Звонят?

Н а с т я. Терентий звонит.

В а л е н т и н. Долго… Очень долго. (Скрывается в соседней комнате.) Ты, Настя, не входи сюда.

Входит Я к о в, потом К а т е р и н а с дровами. Растапливает печь.

М а р ф а. Дозвонились?

Я к о в. Звонят.

К а т е р и н а (мужу). Воды принеси.

Я к о в берет ведра, уходит.

Н а с т я (Марфе). Давно заболела?

М а р ф а. Да уж к вечеру, как с собрания пришли… Она и все-то болезненная растет, и не поймешь, здорова ли, больна ли. Жива — и слава богу. Вот, видно, и хватились поздно.

Входит Т е р е н т и й.

М а р ф а. Нельзя, нельзя! У порога стой!

К а т е р и н а. Дозвонились?

Н а с т я. Валентин Петрович, Терентий пришел.

Выходят В а л е н т и н и И в а н.

Т е р е н т и й. Не отвечают… Связи нет или что… Погода дрянь. Я посадил двоих на телефон — вызывают безостановочно.

И в а н. А, черт его… Нет у нас времени, Валентин.

В а л е н т и н. И трубок нет… Интубацию делать нечем. Машина свободна, Терентий?

Т е р е н т и й. Белкин в район укатил.

Возвращается Я к о в с водой.

В а л е н т и н. Одно к одному…

Т е р е н т и й. Мотоцикл если?

В а л е н т и н. Заводи. Поеду.

Иван, На грузовой не лучше?

Т е р е н т и й. Раскисло все, мотоцикл в случае чего на себе вытянуть можно. Давай я поеду, Валентин Петрович. Растрясу весь район и привезу все, что скажешь.

В а л е н т и н. Нет. Я. Заводи!

Т е р е н т и й уходит.