Пётр и Павел. 1957 год

– Чем я могу тебе помочь, Семён?!.. Честно скажу, теряюсь я…

– А сами вы как бы в такой ситуации поступили?

– Я?.. Сам?!..

– Да, вы!.. – не унимался Ступак. – Я вас, как бывший ученик своего бывшего учителя, спрашиваю.

Этим вопросом Семён озадачил Виктора Тимофеевича ещё больше.

– Не могу тебе сразу ответить. Ну… Прежде всего, я постарался бы вообще не попадать в такое положение…

– Ну, а если бы всё-таки попали?.. Что тогда?..

Старик почесал затылок, вздохнул.

– Всё от конкретной ситуации зависит… – он попытался уйти от прямого ответа. – Ну, и от реальных людей, естественно…

– Хорошо, – согласился Ступак. – Иначе спрошу… Как, по-вашему, компромисс в нашей жизни возможен?..

– Смотря, какой, Сенечка…

– Любой!..

– Не думаю, – учитель начал обретать почву под ногами. – Компромиссы они разными бывают… Один поможет тебе из щекотливого положения выпутаться, а другой – в угол загонит. Такой компромисс для меня неприемлем.

– Кого я в угол загнал, Виктор Тимофеевич! – чуть не взвыл Семён. – Кому я плохо сделал?!.. Вам?!.. Валерке Дербенёву?!.. Шурочке, наконец?!.. Да ведь я прежде всего о ней думал!.. О её счастье заботился!.. Да! Ради треклятой жилплощади я согласился накатать эту статейку… Пусть подлую, но ведь совершенно безвредную!.. На неё никто даже внимания не обратит!.. А если кто и заметит, никакого землетрясения не случится!..

Никому от неё ни жарко, ни холодно! Разве что подлецу этому, члену и депутату!.. – Ступак разошёлся всерьёз. – Поглядите, сколько вокруг нас гадостей совершается!.. Сколько несправедливости сколько мерзости кругом!.. И ничего – живём!..

– Но ведь ты предал, Семён, – тихо, но внятно сказал учитель.

Весь журналистский пыл моментально сдулся, как лопнувший шарик. Ступак был сбит с толку, ошеломлён.

– Кого я… предал?.. – спросил, заикаясь, растерянно.

– Товарищей своих, прежде всего. Да и меня тоже… Я ведь твои сочинения, Сенечка, с большим интересом читал, гордился – вот какой у меня ученик!.. Ну, а после, как ты говоришь, "статейки" о Новосельском, меня вряд ли потянет к творчеству твоему обращаться. Когда человек принципам, убеждениям своим изменяет, он мне неинтересен становится. И я начинаю думать, что и убеждений-то у него никогда не было. А конъюнктура, поверь, дама ненадёжная. Сегодня ты на коне, а завтра – в говне!.. Прости за резкое слово… И пойми, не один я так думаю. Не удивляйся, если завтра твои прежние почитатели отвернутся от тебя, руки не подадут. Сами-то мы далеки от совершенства, но от других требуем, чтобы те ему соответствовали. Понимаешь?.. Идеалы, конечно, понятия эфемерные, но порой больно мстят тем, кто им изменяет.

Старик замолчал. Он сидел, чуть склонив голову набок, и тихонько позвякивал ложечкой, мешал чай в стакане. Семён медленно поднялся из-за стола.

– Спасибо, Виктор Тимофеевич, за чай… А главное – за урок, что мне преподали. Я его надолго запомню, – в голосе журналиста зазвучал металл.

Бывший учитель разволновался:

– Семён, что ты?.. Напрасно так…

– Да нет, всё правильно… И про убеждения, и про идеалы… Вот только про предательство я не очень согласен… Хотя, может, и тут вы правы… Может, Фёдор Михайлович на самом деле ошибался…

– Какой Фёдор Михайлович? – удивился старик.

– Достоевский.

– А он тут при чём?..

– Помнится, когда мы с вами на факультативе "Братьев Карамазовых" разбирали, вы такую фразу обронили… Простите, за точность не ручаюсь, цитирую по памяти… "Не изменяют своим убеждениям только подлецы и негодяи…" Так, кажется?..

– Ты, Сенечка, передёргиваешь!.. Фёдор Михайлович имел в виду нечто совсем другое…

– Да нет, Виктор Тимофеевич, тут двойного смысла и в помине нет. Всё ясно!.. Прощайте и будьте здоровы!..

Он сорвал с вешалки пальто и стремглав кинулся на лестницу.

– Сеня!.. Семён!.. – крикнул ему вдогонку старик, но… Куда там!.. По щербатым ступеням дробью прозвучали убегающие шаги. Бывший учитель горестно покачал головой, – Эх!.. Запутался ты, парень…

В настежь распахнутом пальто, в кроликовой ушанке, лихо сдвинутой на затылок, журналист Семён Ступак бодро шагал по пустынным заснеженным улицам новогоднего Краснознаменска.

Теперь он знал, что ему делать!.."Ничего, вы ещё вспоминать обо мне будете! – раз за разом с нескрываемым злорадством повторял он про себя. – Вы ещё пожалеете!."

Дома, слава Богу, всё было тихо. Празднование Нового года в коммунальной квартире номер восемь благополучно завершилось. Кто напился до положения "риз" и теперь храпел так, что стены дрожали, а кто и капли в рот не взял, либо по причине слабого здоровья, либо из-за того, что скудные средства не позволяли, и теперь ворочался с боку на бок, пытаясь забыться в тревожном сне.

Не спала только мадам Ступак – мать нашего несчастного героя. Ираида Сергеевна так и не смогла привыкнуть к тому, что сын её давно вырос и теперь может возвращаться домой, когда ему заблагорассудится. Всякий раз она его терпеливо ждала не смыкая глаз.

– Ты не спишь? – по давно заведённой привычке строго спросил Семён.

– Как Новый год встретил? – вопросом на вопрос ответила мать.

– Замечательно! – опять же по обыкновению соврал сын. – А ну, спать немедленно! – но это замечание относилось уже не к матери, а к собакам, которые обрадовались приходу хозяина и скакали вокруг него на задних лапах, поскуливая от трудно выразимой привязанности и любви. – Я кому сказал?!..

Псины, одна за другой, торопливо лизнули хозяйскую руку и послушно разбрелись по своим углам.

Он подошёл к матери, поцеловал в лоб.

– Как себя чувствуешь?..

– Нормально… У меня Тамара целый вечер просидела. Мы с ней поболтали немного и даже наливочки выпили…

– Наливочки?!.. – Семён для порядка строго нахмурил брови. – Смотри у меня!..

– Нет, нет, ты не думай!.. Мы чуть-чуть только… – она стала оправдываться. – По случаю Нового года…

Он присел на краешек материнской кровати.

– Мам, к тому, что я тебе сейчас скажу, прошу отнесись крайне серьёзно.

– А что такое? – опять Сеня что-то невероятное придумал, заволновалась она.

– Я жениться хочу.

– Ну, слава Богу! – у неё отлегло на сердце. – Поздравляю!.. И Шурочку от меня поздравь.

– Шурочка здесь совсем ни при чём, мама!.. Я на Тамарке женюсь.

Услышав такое, мать его чуть дара речи не лишилась. Да, в этой квартире они прожили с Тамарой и её родителями почти тридцать лет! Да, все соседи знали: Тамара давно и безнадёжно влюблена в Семёна!.. Но ведь у него, и это тоже известно каждому, есть Шурочка!.. И они собирались пожениться в самое ближайшее время!..

Такого поворота в судьбе любимого сына Ираида Сергеевна никак не ожидала.

– Сенечка, ты пугаешь меня… Что у вас произошло?!..

– У нас… Ничего не произошло. А вот со мной… Со мной, да, случилось!.. Прости, но Шурочку я разлюбил и понял, наконец, мне нужна именно такая жена, как Тамара.

– Я не верю… Нет… – в растерянности бормотала мать. – Тут что-то не так…

– Сама ведь говорила, что она замечательная и очень любит меня… – разозлился Семён. – Говорила?!..

– Но так стремительно!.. Так внезапно!.. Ты, как хочешь, а я ничего… Ну, то есть совершенно ничего не понимаю!.. – мать едва сдерживалась, чтобы не заплакать.