Пират.Дилогия

– Да, не стоит испытывать Господнее терпение, – согласно покивал каменщик Рамон.

Для разработки более подробного плана дальнейших действий «командный состав» «Эсмеральды» чуть позже собрался в капитанской каюте. На совете, кроме «господина капитана», шкипера Альфонсо Хименеса и боцмана, еще присутствовал… юный индеец Саланко, приглашенный по настоянию Громова.

– И зачем нам этот краснокожий черт? – бурчал про себя Гильермо. – Что нам может присоветовать этот глупый дикарь?

– Думаю, многое может, – осадил старого моряка Андрей. – Мы ведь высадимся гдето между Чарльстоном и СанАгустином, так?

– Так, – хмуро кивнул шкипер. – Могу даже сказать точнее – где.

«Сеньор капитан» махнул рукой:

– Не нужно точнее, ясно и так – это земли Южная Каролина. Земли маскогов.

– Кого? – оба моряка непонимающе переглянулись. – Мы чтото не очень поняли, о ком вы говорите, сеньор?

– Маскоги – этот такой народ, племя, родичи нашего индейца – вот его.

Громов кивнул на Саланко, молча, как идол, сидевшего на корточках у самой двери.

Хименес вскинул глаза:

– Так вы хотите сказать…

– Именно! Этот парень хорошо знает местность.

Боцман невежливо хмыкнул и выругался, бросив на индейца презрительный взгляд:

– А с чего вы взяли, что этот краснорожий дикарь будет нам помогать?

– Любезный Гильермо, я бы просил вас не обзывать больше дикарем моего друга, – попросил «господин капитан» вполне светским тоном, но холодностальные глаза его при этом сверкнули так, что боцман счел за лучшее проглотить язык и почти все оставшееся время просидел молча.

– Саланко – благородный человек, сын местного индейского барона или графа… уж не знаю, как они там именуются, – подлаживаясь под мировоззрение собеседников, пояснил молодой человек.

И тут же, обернувшись к индейцу, перевел все на английский:

– Я сказал им, что ты – сын вождя.

Саланко вдруг вскинул голову и, поднявшись на ноги, поклонился, с непостижимой грацией и гордостью приложив руку к сердцу:

– Вы не ошиблись, сэр! Мой отец и в самом деле был вождем. Он погиб. В схватке.

– Ого! – не выдержал боцман. – Эта краснорожая обез… этот наш друг понимает английскую речь?

– Лучше нас с вами, друзья мои, – рассмеялся Громов. – Саланко – человек благородный, человек слова! Он поможет нам и покажет нам все пути.

На том совет закончился, и, за полным отсутствием выпитого еще вчера рома, все отправились спать – шкипер Хименес – в расположенную рядом каюту, боцман – в свою каморку на носу, а сын индейского вождя – на палубу, где и спал прямо на голых досках.

Андрей прошелся по корме, полной грудью вдыхая морской воздух, куда более свежий, нежели днем. Опираясь на фальшборт, постоял, глядя на желтые звезды, полюбовался огромной луной, свет которой отражался в черных волнах дрожащей меднозолотистой дорожкой. Громову вспомнилась вдруг такая же луна, такая же дорожка, только там, в Калелье… в той Калелье, не в этой. Както поздним вечером они отправились с Владой на старинную площадь у церкви Святых Марии и Николая, послушать какогото местного певца. Долго не слушали – убежали к морю, купались, а в небе висела точно такая же луна, и точно такая же дорожка убегала к берегу, к памятнику национальному каталонскому танцу – сардане. Вот просвистела последняя электричка на Бланес или Масанес… Андрей положил руку подруге на грудь…

– Сэр, – тихо позвал ктото.

Молодой человек обернулся, увидев незаметно подошедшего Саланко.

Усмехнулся:

– Что, и тебе не спится, друг мой?

– Сэр, можно мне спросить?

В огромных антрацитовоблестящих глазах юноши отражалась луна.

Громов махнул рукой:

– Спрашивай.

– Вы католик, сэр?

– Почему ты так решил? – удивленно моргнул лейтенант.

– Я сам христианин, католик, – Саланко неожиданно улыбнулся и перекрестился на луну. – Я знаю католиков, знаю пуритан, знаю англиканскую церковь… Из всех них только католики считают нас, кого вы называете индейцами, за людей. Я могу жениться на любой испанской девушке – и это никому не покажется чемто дурным, наоборот, ведь я – сын вождя, кабальеро. – Переводя дух от неожиданно длинной речи, юный индеец чуть помолчал и продолжил с убеждением, выдававшим склонность к долгим раздумьям и вполне философским выводам. – Если же я только попрошу руки англичанки… тем более воспитанной в пуританской вере, нас обоих закидают камнями. А меня могут и повесить, и сжечь… как сожгли мою мать, Синюю Тучку.

Парень закусил губу, и Громов молча положил руку ему на плечо, острое, горячее и худое.

– Я не католик, Саланко. Я – православный. Вот… – молодой человек дотронулся до своей шеи, собираясь показать парнишке медальон с Тихвинской Одигитрией, который всегда был при нем… да вспомнил, что подарил Одигитрию Бьянке. Может быть, неправильно сделал? Кто ж такие вещи дарит? Но… тогда сложилась такая ситуация, что просто нужно было подарить эту иконку, пусть хоть какаято надежда… увы!

– Право… славо… – не понял юноша. – Нет. Не слыхал про такую веру. Она христианская?

Громов рассмеялся:

– Вполне! Знаешь такую страну – Россию?

– Нет… не слыхал.

– Вот теперь знай.

– Я расспрошу о ней миссионеров.

«Санта Эсмеральда» бросила якорь в небольшой бухточке, обрамленной густой зеленью с вкраплениями какихто яркорозовых и лиловых цветов, вокруг которых летали пестрые бабочки и стрекозы. Была ли это еще территория испанских колоний, или уже Каролина, не мог сказать даже всезнающий шкипер Альфонсо Хименес, впрочем, этот вопрос сейчас занимал Громова меньше всего – гораздо важнее было как можно быстрее встретиться с маскогами.

– О, мы очень быстро найдем их, сэр! – обрадованно заверил Саланко. – Селения рода кусабо всего лишь в десятке миль. Я поговорю со старейшинами, мы снабдим вас мукою и мясом, а воду вы сможете набрать здесь неподалеку, в ручье.

Юный индеец улыбнулся и, махнув на прощание рукой, скрылся в зарослях, только его и видели.

– Зря вы отпустили его одного, – выбравшись из шлюпки, вскользь заметил шкипер. – Если этот парень просто сбежит – это еще не самое страшное. А вдруг его соплеменники решат захватить корабль, а нас либо убить, либо обратить в рабство…

– Нет, рабами мы не станем, – успокоил Андрей, пряча усмешку в уголках губ. – Не дадут. Здешние племена – людоеды.

– Людоеды?! – Альфонсо тут же подскочил, словно его только что ужалила ядовитая змея, и Громову стоило немалых трудов успокоить этого обычно весьма флегматичного человека.

– Ну что вы так распереживались, достопочтенный господин Хименес? Разве не видите – я же шучу!

– Ну и шутки у вас, сеньор капитан, – шкипер в сердцах выругался, а затем, уже более спокойно, предложил усилить вахту.